Роберт Петрович Эйдеман. 1930-е годы
Договор составлен в 2-х экземплярах. Один в Центральном совете Союза Осоавиахима, а другой в ячейке Осоавиахима “ИАМ”.
Председатель Бюро Я. Афанасьев.
18. XI 1931 г.»
Голованов приводит этот договор и, назвав одним «из интереснейших документов истории советского ракетостроения», никак его не комментирует. Не анализируют документ и другие публикаторы. Однако, если изучить договор внимательно, удивления не избежать.
«Проектирование и разработку рабочих чертежей и производство по опытному реактивному двигателю ОР-2 к реактивному самолету РП-1» Фридрих Артурович обязуется осуществить «с 18 ноября 1931 года до 25 ноября 1931 года».
Ну, предположим, ОР-2 был уже практически готов. И документ создавался, так сказать, post factum. Но, зная о дальнейших постоянных неудачах на первом этапе стендового опробования мотора – срок вызывает, мягко говоря, вопросы.
Читаем далее: «Изготовление и испытания сопла и камеры сгорания к 2 декабря 1931 года» – то есть за две недели. «Испытание баков для жидкого кислорода и бензина к 1 января 1932 года, испытание собранного прибора к 10 января 1932 года. Установка на самолет и испытание в полете к концу января 1932 года».
В общем, чуть больше чем за два месяца все должно быть полностью осуществлено!
Двигатель ОР-2 на испытательном стенде. 1930-е годы
[Музей космонавтики]
Общий вид двигателя ОР-2. 1930-е годы
[Музей космонавтики]
Повторю: возможно, ОР-2 был почти готов (или так казалось Цандеру), и документ составлялся уже при «живом» двигателе. Но, поразмыслив, кое-какие дополнительные выводы сделать можно.
Во-первых, об эпохе. Сталинская индустриализация уже набирала темп, в 1928 году была объявлена первая пятилетка – и скоростные сроки не воспринимались как авантюрные, они провозглашались нормой. Об этом свидетельствует даже подпись Я. Афанасьева.
Во-вторых, документ отражает назревшую острую потребность в реактивном двигателе. В то же самое время король немецкой автопромышленности Опель финансировал, правда, как пишут журналисты, исключительно в целях саморекламы, не только германскую «бесхвостку», но и испытания ракетомобиля Макса Валье, вскоре погибшего при взрыве мотора.
В-третьих, документ показывает степень доверия Бюро к Цандеру как инженеру. И Королев, хорошо представлявший профессиональный вес председателя Бюро Я.К. Афанасьева, одного из составителей первого пятилетнего плана в области авиапромышленности, получил подтверждение своей интуитивной оценке Фридриха Артуровича Цандера: инженер уникален.
План-схемы Группы изучения реактивного движения (ГИРД). Апрель 1932 – октябрь 1933 года
[РГАНТД. Ф. 133. Оп. 3. Д. 1. Л. 1]
Во всей своей последующей деятельности Королев будет улавливать и, не боясь рисковать, практически использовать именно уникальность разработок того или иного ученого, инженера или конструктора.
А уже 14 июля 1932 года был издан в Осоавиахиме приказ, в котором значилось: § 6. «Начальником ГИРД (в общественном порядке) назначается С.П. Королев с 1 мая с. г.». Однако фактическим начальником ГИРДа до 14 июля был Цандер. Циолковскому так и сообщали: «коллектив возглавляет известный Вам Фридрих Артурович Цандер».
Этот документ, отражающий зигзаг двух судеб, Голованов комментирует весьма деликатно: «Королев не отобрал власть у Цандера. И нельзя сказать, что Цандер отдал ему эту власть, – ее у него не было. Она была ничейная, и Королев взял ее, потому что для дела нужно было ее взять».
Наверное, честолюбивое стремление доказать всем, что он, Королев, многого стоит, все-таки тоже имело место. Поддерживалось оно и оправдывалось для самого себя трезвым пониманием: с марсианской идеей Цандера к тому же Тухачевскому не пойдешь!
Находятся сейчас те, кто, упираясь в слова назначения «в общественном порядке», утверждают: Королев был просто завхозом ГИРДа. На самом деле в то время Сергей Павлович числился штатным инженером ЦАГИ – и не мог совмещать две должности. Удачную формулировку, скорее всего, придумал он сам: в анкетах и документах (Голованов общем-то прав) писал то, что требовалось.
Подготовка к запуску ракеты 09. С.П. Королев, Н.И. Ефремов, Е.М. Матысик. Нахабино. 1933 год
[РГАНТД. Ф. 38. Оп. 6. Д. 1]
Разумеется, выполнять работу хозяйственника Королеву на первых порах приходилось: началось его руководство с помещения, которого у ГИРДа не было.
– И не будет, Фридрих Артурович, – твердо сказал он, когда решался этот вопрос у него дома под бесконечный чай, – если мы сами его не найдем и не возьмем.
– Но мы разве можем взять чужое? – изумился Цандер.
– Чужое – нет. Но пустующее, ничейное – можем. И спрашивать ни у кого разрешения не станем! Разобьем город на квадраты и станем искать. Пора начинать большое дело! И мама моя, – Королев улыбнулся, когда Мария Николаевна снова внесла чашки с горячим чаем, – от нас устала.
Подвал на углу Садовой-Спасской улицы и Орликова переулка, дом № 19, нашел сам Сергей Павлович. Пустующие 600 метров, как он выяснил, принадлежали Осоавиахиму, в нем проводились когда-то занятия Планерной школы. Пожалуй, пора перестать удивляться совпадениям запросов Королева и ответов на запросы реальной жизни!
После срочного самостоятельного ремонта, – а состояние подвала было плачевным: плесень на холодных отсыревших стенах, земляной пол, – даже после ремонта гирдовцы выбегали погреться на летнюю теплую улицу, – ГИРД становится обладателем не только большого помещения, но и вахтера, цеха, инструментов, станков, комнат для сотрудников, приказов и даже начальственного кабинета, который теперь занимает Королев.
Спецвыпуск стенгазеты ГИРД «Ракета» № 8, посвященный запуску ракеты ГИРД-9
[РГАНТД. Ф. 55. Оп. 1. Д. 2]
– Вам не обидно, Фридрих Артурович, что в результате стремительного зигзага молодой Королев вас сместил? – как-то тихо спросил Цандера один из сотрудников. – Вы его к нам привели и вдруг оказались у него в подчинении.
– Было обидно, – честно ответил Цандер, – немного и недолго. К тому же я отказался сам. Меня хлопоты руководства, признаться, начинали сильно тяготить, теперь я свободно занимаюсь тем, о чем мечтал. Мотором.
– Но ведь и так вы работали над ОР-2.
– Отвлекался сильно… Теперь ничто не мешает. К тому же Сергей Павлович – настоящий энтузиаст. Я верю, что он осуществит межпланетные путешествия.
– Хотя иногда что-то в отношениях с ним меня тревожит, – признался как-то Цандер жене. – Возможно, то, что его гравитационное поле способно менять траектории.
Понимает ли она эти слова, его совершенно не волновало. Взволновала сама озарившая идея – использовать гравитационное поле планет при полете космического аппарата. Так называемый гравитационный маневр будет впервые применен Б.В. Раушенбахом через 27 лет после смерти Цандера – в 1959 году – при полете советской автоматической станции «Луна-3».
Ракета «ГИРД-Х». Макет. М. 1:1. Не позднее 1974 года
[Музей космонавтики]
– Меркурий плакал сегодня ночью, – сказала жена, – просил есть, а ничего не было.
Детей Цандер назвал космическими именами: девочку – Астрой, сына – Меркурием.
– Совсем забыл! – Фридрих Артурович вскочил и подбежал к своему потертому кожаному пальто. – В кармане – котлетка и булочка, гирдовцы меня подкармливают! И Сергей Павлович!
– Хороший он человек.
– Хороший! Неудачи с двигателем есть, молчит. Теперь не в кирхе испытываю, а на аэродроме Осоавиахима. Он добился. Только сильно вспыльчив. Хотя успешно использует атмосферу нашего подвала для торможения своего гнева. Такое свойство, только в его космическом проявлении, необходимо будет при полете на Марс.
Голованов приводит такой пример: «Королев предложил собрать деньги и тайно от Цандера заплатить за него в столовой вперед. Фридрих Артурович по-прежнему отдавал свои 7 копеек, но блюда получал за 35 копеек. И все не мог нарадоваться: “Насколько лучше стали кормить в нашей столовой!”»
Формально Королев, став членом ГИРДа, действительно сместил его. Но их встреча для Цандера стала судьбиной вовсе не по этой, чисто служебной, причине: Фридрих Артурович психологически не был способен руководить, его начальственные полномочия, в общем-то, существовали только на бумаге. Да и обустройство подвала оказалось бы ему непосильным. Как писал Раушенбах: «для должной организации работ необходимы совершенно другие способности и знания, чем те, которые нужны для научной работы, изобретательства или сочинения книг. Здесь нужны были не пионеры, а вершители идей…»[36] Встреча стала для Цандера судьбоносной, потому что, благодаря энергии Королева, открыла дверь для практического воплощения цандеровской мечты.
Записи Цандера:
«5/Х – поездка на пост разъезд 133 Окт. ж.д. и аэродром Осоавиахима, осмотр совместно с инж. Королевым Серг. Павл. его планера и присутствие при планерных полетах»[37].
Через день Цандер производит очередное испытание ОР-1 в присутствии Королева и конструктора Черановского.
Об опытах Цандера с мотором ОР-1, конечно, в ЦАГИ говорили многие, причем по-разному: кто-то с восхищением:
– Гений!
А кто-то весьма иронически:
– Чудак Цандер сконструировал мотор из… паяльной лампы!
– Но – работает! Это экспериментальный жидкостный реактивный двигатель!
Испытывал ОР-1 Цандер в заброшенной немецкой кирхе, содрогавшейся и стонавшей при каждом запуске. Кирха для испытаний – тоже красноречивая деталь времени. Наверное, предки Фридриха Артуровича были правоверными католиками. Мистики бы сказали: это их глухие стоны сопровождали рев первого ракетного двигателя.