Гирдовцы (с Королевым С.П.) на отдыхе. 1935 год
[Музей космонавтики]
Нельзя забывать, что первыми шагами к созданию «Катюши» – советского победоносного оружия залпового огня – послужили удачные опыты ракетчиков-первопроходцев Российской империи А.Д. Засядко и разработавшего ракетный станок залпового удара К.И. Константинова, а затем эксперименты военного инженера М.М. Поморцева в области ракет.
Несколько лет Клейменов провел в Германии, но мог не знать о секретных экспериментах немецких ракетчиков, использующих кислород в качестве окислителя, кислородное направление он прикрыл, видимо считая на тот момент неактуальным. А на одном из собраний Клейменов и Лангемак поставили вопрос о замораживании всех работ по бескрылым ракетам.
– Мы ограничены в средствах, – объяснил Иван Терентьевич, – должны выбирать, что для института важнее. Сворачиваем бескрылые.
Костиков, раздираемый противоречивыми чувствами: еще не разрушенным поклонением и зародившимся мучительным сомнением в достоинствах переметнувшегося к Глушко Королева, – все-таки не удержался от желания привлечь его внимание. Зная, что Сергей Павлович всегда занимался ракетопланом и крылатыми ракетами, 216-й и 212-й, активно поддержал предложение.
Его ждал неожиданный удар – выступил Королев:
– Необходимо в дальнейшем не прекращать исследования по бескрылым ракетам, так как нельзя отступать перед конструктивными неудачами! – сказал он. – Разумеется, я не за то, чтобы полностью оттеснять реактивные снаряды или ускорители для бомбардировщиков, я – за будущее бескрылых ракет, а не за механическое перенесение принципов ракетной техники в авиацию. Все трудности по отработке ракет преодолимы!
– Как всегда, предвидел на годы вперед, – скажет много лет спустя Тихонравов, вспоминая собрание.
– А вам, Сергей Павлович, лишь бы возразить руководству, – недовольно проворчал тогда Клейменов. – Повторяю, тема несвоевременная, сейчас нет у нас средств на многократную отработку ракет.
«За четыре года работы в РНИИ ни одна ракета Королева не была принята на вооружение, поскольку ни одна не летала надежно, – сокрушался Голованов. – Более того: ни на одной из своих ракет Королев даже не получил расчетных данных. Это – факты. До 1934 года молодой Сергей Королев шагал в ногу со временем. В РНИИ, почувствовав свою силу, 28-летний Королев пытается время обогнать». Исследователи отмечают: были перспективные проекты жидкостных ракет, в частности 212-й, и достаточно успешно велась очень важная работа по управлению крылатыми ракетами.
В 1965 году Сергей Павлович писал другому своему биографу, П. Асташенкову: «…в СССР много лет назад и раньше, чем за рубежом, занимались крылатыми ракетами». Асташенков позже отмечал, что «в работах отдела С. П. Королева по управлению и стабилизации полета крылатой ракеты» содержалось «много полезного и перспективного… Была даже предложена система самонаведения и заказано оборудование, необходимое для этого. Но, к сожалению, оно так и не поступило в РНИИ».
…Тухачевский перекинул письмо Королева начальнику Управления военных изобретений (УВИ) с просьбой разобраться, Управление – в бюро райкома партии. У Клейменова началась полоса неприятностей.
– Хорошо его отпетушили на бюро райкома! – сказал Королеву бывший парторг ГИРДа Корнеев.
– Но ведь не сняли.
– Я лично буду бороться с ним до победного конца! Мы в ГИРДе жили мечтами Цандера и Циолковского, а Клейменов упертый воентехник. Вы, Сергей Павлович, правы, – в глазах Корнеева мелькнул стальной отблеск, – он гробит институт!
Иван Терентьевич был человеком не мстительным, несмотря на то что после письма Королева на него обрушились выговоры и проработки, относился он и после этого к Сергею Павловичу неплохо, считал ведущим сотрудником, не искал намеренно в его работе недостатки, ценил его исследовательскую активность, сам же выдвинул Королева в профессора. И в ответ на запрос ВАК от 20 апреля 1937 года он подтвердит свое согласие на утверждение «тов. Королева С.П. в ученом звании профессора по специальности “крылатые и бескрылые ракеты”». Экспертная комиссия отклонила кандидатуру ввиду отсутствия у Сергея Павловича научных работ.
Выбрав для РНИИ «пороховой уклон», на конференцию по изучению стратосферы Иван Терентьевич попасть все-таки хотел: как руководитель понимал – институту нужна поддержка ученых. И – не попал. Управление военных изобретений, им руководил Н.Я. Терентьев, отправило на конференцию от РНИИ Сергея Павловича Королева, а не его.
Клейменов обиделся и написал Тухачевскому. Пожаловался на несправедливость.
Писали тогда почти все. Как-то само собой сложился такой стиль производственных отношений: с возникшими проблемами обращаться к вышестоящим товарищам и в партком. И с личными шли в партком, просили вернуть на путь добродетели изменившего мужа или возвратить убежавшую с другим жену…
Всесоюзная конференция по изучению стратосферы прошла в марте 1934 года в Ленинграде. Участвовали в ней мэтры науки, а также делегаты от Военно-воздушных сил, Гражданского воздушного флота и Осоавиахима. Открывал конференцию академик С.И. Вавилов. Профессор Н.А. Рынин в технической секции рассказывал о ракетах, тепло и с толком вспоминал Цандера. Королев едва сдержал слезы, опять остро ощутив тоску по умершему. Зачем я тогда отправил его, подумал горько. Хотел как лучше…
Вывод Рынина ему понравился: «Основными проблемами, подлежащими разрешению для освоения стратосферы, в настоящее время являются теоретическое и экспериментальное изучение… работы ракет на жидком топливе…» Все верно!
От РНИИ выступил М.К. Тихонравов с докладом «Применение ракетных летательных аппаратов для исследования стратосферы», затронул в нем – за 23 года до первого искусственного спутника – полет человека на ракете.
После Тихонравова слово взял Королев и в своем докладе говорил на ту же тему еще подробнее. Рассуждал он о количестве человек в ракете: «речь может идти об одном, двух или даже трех людях», о перегрузках человека при полете на ракете, о необходимости скафандра, о герметичности кабины…
Идеи Циолковского уже стали для него основополагающими, и Королев говорил так убедительно, как будто точно знал: ракеты в космос полетят! Особо подчеркнул значение жидкостных реактивных двигателей и завершил свое выступление итоговыми словами:
– Основное, что нужно сейчас, – это хорошая координированная работа ракетчиков и работников других областей науки и техники.
Конференция освещалась в газетах и журналах. О Королеве снова заговорили.
В 1934 году Королев с женой отдыхал в крымском ведомственном санатории РККА: обеспечил путевками семейную пару Тухачевский. Ксана уже готовилась стать матерью. 10 апреля 1935 года родилась дочь Наташа – огромная радость для всей семьи Королевых-Винцентини-Баланиных.
Через год Сергею Павловичу дали отдельную двухкомнатную квартиру на Конюшковской улице. Ему вспомнилась Беговая, где собирали планеры и самолет, опять невольно «рифмовалось»: коно-вязь – Коню-шковская.
Первые Герои Советского Союза С. Леваневский, Н. Каманин и М. Водопьянов тоже были жильцами этого ведомственного дома. Получили в нем квартиры и сотрудники РНИИ: Лангемак, Победоносцев, Тихонравов, Дудаков. Если соседству с Победоносцевым и Тихонравовым Королев был рад, бывшего ленинградца Дудакова во дворе встречать ему было не очень приятно: Дудаков почему-то невзлюбил Сергея Павловича и на собраниях в пику гирдовцам заявлял, что первые двигатели на жидком топливе были созданы не в ГИРДе, а у них в ГДЛ.
В мае 1935-го Сергей Павлович снова пишет Я. Перельману в Ленинград. Это известное письмо часто цитируют, оно есть и в Сети, в открытом доступе:
«Хотелось бы только, чтобы Вы в своей дальнейшей работе, как знающий ракетное дело специалист и автор ряда прекрасных книжек, больше уделили бы внимания не межпланетным вопросам, а самому ракетному двигателю, стратосферной ракете и т. п., т. к. все это ближе, понятнее и более необходимо нам сейчас».
Той же весной вышла книга Королева «Ракетный полет в стратосфере» под редакцией Евгения Бурче. Эпиграфом к тексту автор поставил слова наркома К.Е. Ворошилова: «Кто силен в воздухе, тот в наше время вообще силен».
Циолковский, как всегда, отозвался о книге быстро: «С.П. Королев прислал мне свою книжку “Ракетный полет”, но адреса не приложил… Не знаю, как поблагодарить его за любезность. Если возможно, передайте ему мою благодарность и сообщите его адрес. Книжка разумная, содержательная и полезная».
Рассказав об основных ракетных двигателях и дав их классификацию в соответствии с применяемым топливом, Королев показал схему реактивного мотора и сделал в конце книги важный вывод: «С развитием своих проектов К.Э. Циолковский все больше и больше уделяет внимание самому источнику движения ракеты – ракетному двигателю, вопросам подачи топлив, управления двигателем и т. д. Это вполне естественно, так как, только имея двигатель, работающий на совершенно новом принципе, притом достаточно надежный и совершенный, можно совершить полет на высоте и, возможно, когда-нибудь даже и в межпланетном пространстве».
Королев уже твердо намерен идеи и мечты Циолковского воплотить в жизнь. И понятно, что для реализации этого плана на шахматной доске должна появиться вторая главная фигура – ферзь. Ферзем стал Глушко.
– Сергей Павлович, вы своей книгой пропагандируете себя лично, – уныло сказал на одном из институтских собраний Костиков.
– При чем тут я, Андрей Григорьевич?! В книге даже отсутствует моя фотография! Она открывается портретами Цандера и Циолковского.
– Зато в ней есть ложные сведения – опубликована иллюстрация вашего летящего ракетоплана, а ракетоплана, по сути, еще нет.
– Да поймите же, Андрей Григорьевич, – раздраженно сказал Королев, – мы должны создавать общественное мнение, вызывать интерес к ракетным двигателям, наконец, вселять веру, что наши ракетопланы полетят.