– То есть куем кадры здесь, а отдача будет там, – согласился Устинов. Он очень быстро вник во все детали и тут же утвердил создание не одного, а двух институтов: «Нордхаузен» (по Фау-2) и «Берлин» (по зенитным управляемым ракетам, ЗУР). Пригласили немцев, многие из них взволнованно объясняли, что вынуждены были скрывать свои антигитлеровские убеждения, иначе бы их по приказу фюрера расстреляли.
Сергей Павлович становится главным инженером и заместителем Гайдукова в институте «Нордхаузен»: начался его звездный взлет.
Почему из всех специалистов, приехавших в Германию, главным инженером института был назначен Королев? Этим вопросом сразу озадачился Глушко, несколько уязвленный тем, что теперь оказался по статусу ниже своего бывшего подчиненного.
Наверное, кроме личных качеств Сергея Павловича: организаторского дара, умения мгновенно уловить и выделить конструкторское зерно и стремительного темпа работы, характерного и для Устинова, – имели значение и некоторые другие причины. Все приехавшие советские специалисты занимались каждый своим вопросом, а Королев вникал во все частности, касающиеся Фау-2, – на это не мог не обратить внимания Гайдуков. И, конечно, сыграла какую-то закулисную роль моментальная реакция Королева на известие о немецких ракетах, бомбивших Лондон, – его заявку на организацию работ по ракетам дальнего действия заметили. И нельзя сбросить с чаши весов его дар дипломатии: именно Королев предложил Гайдукову все разрозненные группы специалистов объединить в один институт и встать во главе. Видимо, Лев Михайлович счел это предложение не только важным для изучения трофейной техники, но и привлекательным лично для себя. Да и такая, казалось бы, незначительная деталь, как встреча с бывшим студентом МГУ, знавшим Королева как ракетчика РНИИ, тоже оказалась важна: Тюлин входил в техсовет, имел с Гайдуковым прямой контакт. К тому же, по всей видимости, именно Королев дал блестящую идею организовать испытательный спецпоезд, оборудованный всем необходимым, – передвижной полигон.
С.П. Королев в Берлине. Октябрь 1945 года
[РГАНТД. Ф. 211. Оп. 7. Д. 530]
Автомобиль «Хорьх» Королева С.П. 1945–1946 годы
[Музей космонавтики]
«Специальный поезд № 1 состоял из 67 вагонов, сформированных в два эшелона. Первый эшелон из 24 вагонов включал штабные и лабораторные вагоны, вагоны-мастерские, санитарный и спальные вагоны, вагон-ресторан и другие вагоны бытового назначения и охраны. Второй эшелон предназначен для транспортировки ракет, средств наземного оборудования, запасов топлива, запасных частей и состоял из 43 вагонов. Все вагоны-лаборатории, мастерские, платформы для перевозки средств наземного оборудования, крытые полувагоны для перевозки ракеты, вагоны для перевозки запчастей и бытовые вагоны были укомплектованы оборудованием, измерительными приборами, станками, инструментами, запчастями, мебелью согласно комплектовочным ведомостям»[51].
С.П. Королев, за ним слева – Воскресенский Л.А. Германия, 1946 год
[Музей космонавтики]
Голованов несколько раз подчеркивал в своей знаменитой книге, что Королев был необщительным. Однако как раз внезапно открывавшаяся доверительная общительность помогала Сергею Павловичу прочувствовать и «обаять» людей. Словно начинали идти от него «энергетические нити», сплетаясь в невидимый светящийся кокон, охватывающий и притягивающий человека. Давно замечено, что одна из черт настоящего лидера – умение собирать людей в «наэлектризованные звенья», связанные между собой. И чем больше таких звеньев, тем шире его влияние.
В подчинении у Королева, теперь полковника, в институте «Нордхаузен» оказались будущие члены его Совета главных конструкторов: Рязанский, Пилюгин, Бармин. Технические совещания Королев проводил еще в ГИРДе, был уверен в их полезности – и теперь, присматриваясь к специалистам, невольно конструировал будущий аналог. Наблюдая за Воскресенским, возглавившим вместо него подразделение «Выстрел», Королев решил: вот кто может отвечать за пуски. А Борис Черток, это уже видно, предпочтет заниматься бортовой аппаратурой. И, конечно, в совет войдет Глушко. Почему не Исаев? Тоже ведь двигателист высшего класса. Пожалуй, он слишком подвержен колебаниям настроения: сорвался раньше всех и улетел в Москву. Несерьезно. Правой рукой Королева – на двадцать лет! – станет Мишин, он приведет нескольких талантливых инженеров и конструкторов, работавших с ним в КБ Болховитинова, в том числе будущего заместителя по проектированию Бушуева, тоже командированного в Германию. Голованов относил Болховитинова к неудачникам, исходя из того, что его самолеты не были столь известны, как, к примеру, туполевские. Посмотрим иначе: жизненная удача – все-таки в первую очередь возможность полной реализации своих способностей. Это было у Болховитинова: он и сам жил в атмосфере творчества, и поддерживал учеников, откликаясь на все новое.
– Мне сказали, самым реальным претендентом на место главного конструктора ракеты был Победоносцев. Хорошо, что не Тихонравов, – недовольно говорил Глушко по дороге в Берлин своему заместителю Севруку. Надо признать, что, в отличие от совершенно немстительного по своей природе Королева, Глушко все последующие годы помнил всех, кто выступал и писал против него, и таил в душе надежду на возмездие.
– Тихонравов в Германию не поехал… А отчего назначен не Юрий Александрович?
– Победоносцева как одного из создателей «Катюши» еще до этого приказа назначили главным инженером НИИ-88, это в подмосковных Подлипках, город Калинин. Не простер Юрий свои совиные крыла над ракетой. Сергей, конечно, ликует. Он сделал ставку на Гайдукова и получил то, что желал.
– Королев отличный организатор, еще в Казани было видно, как он закручивает дела.
– Пусть закручивает, – Глушко резко остановил «студебеккер». – Двигатель – сердце ракеты, будет ходить к нам с поклоном.
Валентина Петровича переводили из Казани в подмосковные Химки: благодаря Гайдукову и Устинову, он получил свое достаточно мощное ОКБ ракетных двигателей, институт – НИИ-456 для научных разработок и опытный завод.
Начальник подразделений, контролирующих работы по ракетной технике, Лев Михайлович Гайдуков – фигура на политическом небосклоне достаточно загадочная. Даже то, что ему удалось в обход опасного Берии лично просить Сталина разрешить отправку в Германию специалистов и после такого маневра сохранить с Берией вполне нейтральные отношения, факт интересный. К тому же именно Гайдукову Сталин приказал переговорить с министрами оборонных отраслей промышленности и подготовить постановление о назначении кого-то из них ответственным за ракетную технику. Министр Ванников без лишних раздумий от ракет отказался: он ответственен за создание атомной бомбы и ни о каких ракетах речи быть не может. Авиационник Шахурин сделал ставку на реактивную авиацию и, как позже поговаривали, считал ракету каким-то недоразвитым самолетом.
А вот дальновидный Устинов к Рябикову прислушался и ракеты взял. Так что цепочка Гайдуков – Рябиков – Устинов сыграла первостепенную роль в создании советской ракетной отрасли.
В жизнеописании Льва Михайловича Гайдукова есть туманные места: той внешней открытости, что придает чисто человеческую привлекательность фигуре политического долгожителя Устинова, в биографии Гайдукова нет. Дмитрий Федорович проникновенно писал о своих родителях: вырос он в очень дружной честной, трудовой рабочей семье. Жизнестойкость Устинова в большой степени была обязана этой крепкой семейной основе. Его незаурядный ум подкрепляли непоколебимые убеждения: до конца жизни он оставался верным ленинцем и не изменил после «хрущевской оттепели» памяти Сталина – черные страницы истории перелистывал, не читая. Как раз непоколебимость наделяла коллективной и личной силой многих государственных деятелей первых советских поколений.
Королев такой силой тоже, без сомнения, обладал. Конечно, проницательный Устинов не мог не угадывать в нем не совсем пролетарскую закваску, но тени отступали перед ясным пониманием: этот человек сможет. Противоречия в их отношениях появятся позже и отнюдь не из-за различия в происхождении.
Устинов и начальник ГАУ маршал артиллерии Яковлев вышли к Сталину с предложением об организации работ по ракетной технике. Их записку 17 апреля 1946 года, кроме них, подписали Берия, Маленков, Булганин, Вознесенский.
13 мая 1946 года под грифом «Совершенно секретно» вышло подписанное Сталиным знаменательное постановление Совета Министров, приказывающее работы по развитию реактивной техники считать «важнейшей государственной задачей и обязать все министерства и организации выполнять задания по реактивной технике как первоочередные».
Тут же Устинов учредил при своем министерстве институт – НИИ-88, а 9 августа 1946 года издал приказ № 83-К: «тов. Королева Сергея Павловича назначить Главным конструктором “изделия № 1” НИИ-88».
«Изделиями» будут скромно величать баллистические ракеты от Р-1 до межконтинентальной Р-7.
9 августа 1946 года можно считать днем рождения того Королева, который вошел в мировую историю как человек, открывший человечеству дорогу в космос.
И нужно признать, что этот день настал благодаря Тихонравову с Победоносцевым, рекомендовавшим Сергея Павловича Гайдукову как специалиста для включения в список Отдела оборонной промышленности ЦК партии: Королев не поехал с казанской группой Глушко, надеясь на участие самолета с его ускорителем в тушинском авиапараде, и мог уже не попасть в Германию.
Интерьер квартиры, в которой жил Королев С.П. в Германии. 1945–1946 годы
[Музей космонавтики]
Интерьер квартиры, в которой жил Королев С.П. в Германии. 1945–1946 годы
[Музей космонавтики]
И, конечно, благодаря Рябикову и Гайдукову, точно оценившим техническую подкованность, деловой и организаторский напор «профсоюзного полковника». Решающим было мнение Устинова, присмотревшегося по рекомендации Гайдукова к Королеву и поверившего в него, несмотря на то что рекомендуемый был репрессирован, а Дмитрий Федорович до конца жизни считал совершенно реальным «заговор троцкистов», писал в мемуарах: «В первые годы индустриализации главной опасностью в партии ста