Подписали проект первого спутника, кроме самого Королева, еще Охапкин и Воскресенский. Постановление Совета Министров СССР уже вышло. Оно предписывало создание спутника, обозначенного как «Объект Д», – к лету 1957 года и его использование в научных целях: спутник должны были оснастить научной аппаратурой.
Собственно говоря, Королев сам подтолкнул правительство к такому решению: никто на космическую тему во властных кабинетах до этого не думал. Несмотря на то что с середины 50-х упоминания об искусственном спутнике мелькали и в советской прессе, и в мировой печати, по-прежнему космос, спутник, ракета с человеком на борту большинству чиновников казались фантастикой или абстрактными измышлениями чудаков-одиночек, к которым с ленивым удовольствием отнесли бы и Королева, не будь они вместе с Курчатовым «отцами» ракетно-ядерного щита: первая стратегическая ракета Р-5А с ядерным боевым зарядом в 1956 году была принята на вооружение.
Инициатива создания спутника шла от Сергея Павловича: отойдя от привычной схемы – ориентации на военных как основных заказчиков, – он сразу сделал ставку на Академию наук, заранее пытаясь заинтересовать астрономов и физиков.
Предварительно разослав по правительственным и «ученым» кабинетам подробную программу исследования космоса, он убедил секретаря Академии наук Александра Васильевича Топчиева срочно собрать совещание по результатам запуска ракеты Р-7 и ее перспектив для академических исследований. Топчиеву идея понравилась: новый виток во всех сферах науки просто необходим. Плюс и ему лично, и всей Академии.
– Сергей Павлович, давайте-ка вы сами и выступите на совещании с предложением о создании в Академии нового органа под ваши и наши с вами задачи. Я идею о таком отделе поддержу.
– Искусственные спутники, – уверенно говорил Королев на совещании у Топчиева, – окажут ученым неоценимую помощь в исследованиях по многим направлениям. Опыты пусков с животными уже ведутся и дают показательные результаты. Наш Совет главных протягивает Академии руку сотрудничества. С вашей стороны нужна научная аппаратура для ее использования в атмосфере и в космическом пространстве и, конечно, привлечение заинтересованных ученых для работы в новом отделе.
– Поддерживаю, – подал реплику Келдыш, уже занимавшийся, по заказу ОКБ Королева, математическими расчетами полета спутника.
– Отлично! Тогда вас, Мстислав Всеволодович, мы будем просить новый орган Академии возглавить.
Так Келдыш с легкой руки Королева приобрел вполне заслуженный ореол главного теоретика практической космонавтики.
Однако, если точно следовать фактам, теоретической разработкой искусственного спутника Земли еще с 1948 года занималась в НИИ-4 под покровительством генерала Нестеренко группа Тихонравова. Именно его доклад «О возможности при современном уровне техники получения первой космической скорости с помощью многоступенчатых ракет и создания искусственного спутника Земли», заслушанный 5 марта 1950 года Королевым на научно-технической конференции, можно считать первым шагом к двери космической эры. Доклад вызвал отрицательную реакцию у многих авторитетных слушателей, особенно та его часть, где Михаил Клавдиевич говорил о возможности полета человека на искусственном спутнике Земли. В результате докладчика-фантаста сняли с должности заместителя начальника НИИ-4 по науке.
Тихонравов, старый товарищ Королева по ГИРДу и РНИИ, автор первой советской ракеты 09, еще очень робко взлетевшей с полигона в Нахабино, деликатный теоретик, вырос в интеллигентной семье: его отец после духовной семинарии окончил Императорский Санкт-Петербургский университет, мать проявляла способности к живописи, окончила высшие Бестужевские курсы. Переехав в Петербург, родители определили сына в классическую гимназию.
В юности Тихонравов увлекся планеризмом – он вообще любил все летающее, изучал бабочек, подобно русско-американскому писателю В. Набокову – и конструировал планеры. На международных соревнованиях в Германии в 1925 году, где парил и герой студентов Киевского политехнического Яковчук, планер Тихонравова «Змей Горыныч» поднялся на высоту 265 метров и пролетел 11 километров, что было признано отличным результатом. В секции планеризма при Осоавиахиме Тихонравов и познакомился с Королевым.
Автоматическая межпланетная станция «Луна-1» (Е-1 № 4, «Мечта», СССР). Макет. М. 1:1. 1960—1970-е годы
[Музей космонавтики]
Даже сравнивая названия планеров, об их авторах можно сказать многое: «Красная звезда», «Коктебель» Сергея Павловича отражали его обостренное социальное чувство, – вряд ли он знал роман Богданова «Красная звезда», – а названия планеров Тихонравова совсем другие, отзывающиеся фольклорной символикой русской литературы и музыки, художественными журналами Серебряного века: «Арап», «Змей Горыныч» (совместно с В.С. Вахмистровым), «Жар-птица» (совместно с А.А. Дубровиным), «Гамаюн», «Скиф», лишь вторую «Жар-птицу» соавторам пришлось переименовать в «Комсомольскую правду», скорее всего, настоял на таком названии кто-то из принимавшей планер комиссии.
Ни пробивной силы Сергея Павловича, ни его умения маневрировать в сложных лабиринтах правительственной пирамиды Михаил Клавдиевич не имел. Но думать он умел хорошо. А Королев, начиная с «эпохи Цандера», мгновенно улавливал нестандартные перспективные идеи «тихих теоретиков» – у него тут же, благодаря обостренному инженерному чутью, возникал импульс идей сопутствующих, следом второй, мощный, – импульс стремления к практической реализации. Причем все это происходило многократно быстрее обычного темпа деятельности обычных руководителей, страдающих еще и от бюрократических зависаний. Королев напором своей убежденности пробивал бюрократические преграды или обходил их, используя ради общего Дела приемы психологической манипуляции, мягкого и жесткого давления, а в самых сложных случаях – примеры разработок по тому же направлению в США. Холодная война и отечественное честолюбие требовали от руководства СССР победы. И почти все главные игроки на политическом поле совершенно искренне желали своей стране процветания. Даже самый изощренный карьеризм мог в те годы проявлять себя только в рамках «патриотической парадигмы» – как считают политологи, это очень важный и постоянный закон успехов, к примеру, тех же США или современного Китая. Отмечают политологи и стимулирующую роль «внешнего врага».
Первый искусственный спутник Земли. Макет. М. 1:1. 1957 год
[Музей космонавтики]
Несомненно, гражданственным чувством был охвачен и Королев, и все члены Совета главных. К примеру, Бармин возмущался в разговоре с Чертоком, что одному из членов советской делегации, прибывшей с визитом в Америку, пришлось сидеть рядом с бывшим нацистом Вернером фон Брауном. Черток, несмотря на страшный геноцид евреев, относился к фон Брауну и к другим немцам-ракетчикам, в том числе к работавшим некоторое время на Селигере, гораздо лояльнее и возмущения Бармина не разделял, охотно сотрудничая и общаясь с немцами. Королев же, по свидетельству Феоктистова, говорил о вывезенных из Германии специалистах так:
– Мне они не нужны.
Когда руководитель работ Греттруп в 1947 году делал свой итоговый доклад под пристальным оком начальника Главного управления по ракетной технике Министерства вооружения Ветошкина, присутствовали все ведущие специалисты молодой ракетной отрасли: Тихонравов, Рязанский, Пилюгин, Кузнецов, Мишин, Бушуев, Черток, Исаев… Не было только Королева. Любопытный факт: и Греттруп для ракеты Г-1, и Королев для Р-2 предложили одно и то же изменение конструкции, касающееся топливных баков.
Но вернемся к Тихонравову.
Слева направо: первый ряд (сидят): Булычев И.Т., Ударов Г.Р., Мрыкин А.Г., Пилюгин Н.А., Келдыш М.В., Мишин В.П., Воскресенский Л.А., Рябиков В.М., Неделин М.И., Королев С.П., Руднев К.Н., Глушко В.П., Бармин В.П. Стоят: Богомолов А.Ф., Трубачев П.Е., Кузнецов В.Н., Васильев А.А., Бушуев К.Д., Носов А.Н., Ильюшенко В.И., Нестеренко А.И., Пашков Г.Н., Рязанский М.С., Курбатов В.И. 3 ноября 1957 года
[Музей космонавтики]
Вскоре после Победы над нацистской Германией в НИИ-1 под руководством Михаила Клавдиевича создали экспериментальный проект ракеты, способной подняться на высоту до 200 километров с двумя людьми. Такой вертикальный полет (Королев называл его прыжком) предприняли уже после полета Гагарина американцы. В проекте Тихонравова и его группы присутствовала герметичная кабина, герметичностью занимались еще до этого и Полярный с Корнеевым в КБ-7. Но мирный космос тогда никого не интересовал. Тихонравовцы обращались даже к Сталину – безуспешно.
В 1951 году Тихонравов очень озадачил американских специалистов своей статьей, опубликованной в газете «Пионерская правда»: он обещал в ней скорый полет в космос человека.
25 мая 1954 года Михаил Клавдиевич по результатам научно-исследовательской работы представил Сергею Павловичу «Докладную записку об искусственном спутнике Земли».
На следующий день Королев пишет в ЦК КПСС и Совет Министров СССР: «По Вашему указанию представляю докладную записку тов. Тихонравова М.К. “Об искусственном спутнике Земли”. (…) Мне кажется, что в настоящее время была бы своевременной и целесообразной организация научно-исследовательского отдела для проведения первых поисковых работ по спутнику и более детальной проработки комплекса вопросов, связанных с этой проблемой. Прошу Вашего решения…»
Королев письмом не ограничился: снова пошел сам к Рябикову в Совмин, рассказал про идею спутника, сослался на мнение Академии наук, где при Астрономическом совете была создана межведомственная комиссия с фантастической целью: для «координации и контроля научно-технических работ в области организации и осуществления межпланетных сообщений». Рябикова Устинов считал своим близким соратником еще со времени совместной работы на заводе «Большевик» и до сих пор к его мнению прислушивался.