В повести Циолковского «Вне Земли» находим такие строки: «Когда открыли наружную дверь и я увидел себя у порога ракеты, я обмер и сделал судорожное движение, которое и вытолкнуло меня из ракеты. Уже, кажется, привык я висеть без опоры между стенками этой каюты, но когда я увидел, что надо мною бездна, что нигде кругом нет опоры, со мною сделалось дурно и я опомнился только тогда, когда вся цепочка уже размоталась и я находился в километре от ракеты».
Дополнение к личному листку по учету кадров С.П. Королева 14 января 1966 года
[РГАСПИ.Ф. 17. Оп. 100. Д. 333465. Л. 1–2]
С начала 1965 года Королев готовит рискованный выход из корабля в открытый космос. Его уверенность в необходимости этого шага передается космонавтам. «Каждому казалось, – вспоминал Леонов, – что мы за этим человеком пойдем куда угодно. Скажет лететь на бревне – мы на бревне полетим».
Тщательная подготовка к пуску «Восхода-2» отнимала у Сергея Павловича много сил. В беспилотный пробный вариант корабля, отправленный 22 февраля, вкралась ошибка оператора. Королев был так огорчен, что его совершенно не обрадовал успешный запуск в тот же день корабля для медико-биологических исследований с двумя собаками: Ветерком и Угольком.
Он пишет Нине Ивановне:
«Моя родная Нинуленька! Вот уже как 2 недели, что я здесь. Время летит, как в сверхзвуковой трубе, и оглянуться не успеешь.
Мне почему-то казалось, что дела здесь должно быть как будто меньше, чем раньше, и я даже рассчитывал кое-что тут написать, взял с собой материалы. Но вот ежедневно с утра до ночи, буквально не приседая, занимаюсь текущими делами и ничем более.
А дела идут не совсем по плану: наш “пробный” всей своей задачи не выполнил, т. к. из-за ошибки (самой грубой и неожиданной) одного из операторов на далекой точке, программа была прервана и сам “пробный” ликвидирован.
(…) Тут еще вклинилась работа по попытке мягкой посадки на Л.2 – это наша старая тема, как ты знаешь, она долго была отложена, а тут в марте (именно сейчас?!) самое удобное время сработать. Я не думаю, чтобы получилось что-то хорошее, но начальство и мои все товарищи настаивают на том, чтобы эта работа тоже шла. Я, правда, ей совсем не занимаюсь, но, видимо, сейчас тоже придется, так что работы хватает».
Чуть позже, в марте, перед полетом «Восхода-2»:
«Наш главный девиз – беречь людей. Дай-то нам бог сил и уменья достигать этого всегда, что, впрочем, противно закону познания жизни. И все же я верю в лучшее, хотя все мои усилия и мой разум и опыт направлены на то, чтобы предупредить, предугадать как раз то худшее, что подстерегает нас на каждом шагу в неизведанное».
8 марта стартует «Восход-2». Командиром корабля был назначен П.И. Беляев. А космонавт А.А. Леонов впервые в мире вышел из корабля в открытый космос.
«Почему такое значение мы придаем именно этому эксперименту? – писал Королев. – Я думаю, что на это очень просто можно ответить: летая в космосе, нельзя не выходить в космос, как, ведя корабль, скажем в океане, нельзя бояться упасть в воду, нельзя не учиться плавать.
Заметка Сергея Павловича Королева о радиопередаче. Август 1965 года
[Музей космонавтики]
Выход из корабля очень сильно упрощает проведение специальных наблюдений в космосе, ну и, наконец, необходим в тех случаях, когда нужно будет что-либо поправить на корабле. Мы, например, думаем всерьез над тем, что космонавт, вышедший в космос, должен уметь выполнить все требуемые ремонтно-производственные работы, вплоть до сварки. Это не фантастика, это необходимость!
Скоро возникнет вопрос о том, что вряд ли есть смысл такие дорогостоящие системы, как космические корабли, пускать на несколько суток в космос. Наверное, надо их запускать на орбиту и оставлять там на весьма длительное время. А снабжение этих кораблей всем необходимым, доставку смены экипажа производить при посредстве упрощенных типов космических аппаратов, которые, конечно, должны иметь шлюзование, для того чтобы выполнить свои функции, подстыковываясь к системе кораблей на орбите…»
Беляев и Леонов стали последними «космонавтами Королева».
В чем феномен Сергея Павловича Королева? Этим вопросом задавались многие.
Собирая пазл из фактов, статей, архивных документов, выступлений, писем Сергея Павловича, биографических исследований и воспоминаний, видишь им созданную многоступенчатую большую систему, эффективно работающую кооперацию. С одной стороны, эта система ветвилась, вбирая необходимые новые элементы (производственные цеха, конструкторские бюро, научные отделы, лаборатории) и отпочковывая темы, успешно Королевым начатые, с другой, ее Главный конструктор был, говоря метафорически, «двигателем замкнутой схемы»: личная энергия становилась созидательной энергией коллектива, но, отдавая ее, он сгорал сам.
«Как историческую личность всемирного масштаба, – писал Ветров, – Сергея Павловича Королева в конечном итоге создал его же коллектив, воспринявший его мысли, устремления, стиль, поверивший ему и поэтому способный отдавать общему делу весь творческий потенциал».
Конечно, способствовало победам Королева и то, что с 1946 года ракетостроение было отнесено к приоритетной сфере. В течение нескольких первых лет Королев, исполнитель оборонного госзаказа на создание баллистических ракет дальнего действия, добился впечатляющих результатов, и в его отношениях с руководством страны и военачальниками проявился классический закон: сначала человек работает на свой авторитет, затем авторитет работает на него. Королев стремительно и закономерно выдвинулся в «лица государственного значения», что наделяло его не только персональным самолетом, но и неким знаком «всемогущества» и значительно упрощало управление всей созданной системой, облегчало решение любых научных и производственных вопросов. Обладая масштабным стратегическим мышлением, Сергей Павлович был и сверхпроницательным дипломатом-тактиком, умело маневрирующим на всех виражах социального серпантина. Видел он и другую сторону правительственного внимания: давление ЦК, требовавшего рекордов к праздничным датам, вызывало напряжение и способствовало аварийным пускам. Не всем во власти нравилась и растущая слава Главного конструктора, вызывал неприязнь его независимый, неподчиняемый характер. Сложности стали усугубляться, когда выдвинулись два сильных конструктора: Янгель и Челомей, – и правительство рассредоточило свое финансовое внимание, до этого сфокусированное исключительно на ОКБ-1, и стало поощрять конкуренцию, далеко не всегда полезную. Но благодаря тому, что ядерно-ракетный щит страны стал фактически прерогативой Янгеля, стало возможным сфокусировать внимание ОКБ-1 на космонавтике и доказать: ракетная техника может и должна служить гуманным целям.
Космическая программа Королева, основанная на ступенчатой реализации идей Циолковского, охватывала все направления: пилотируемые космические корабли, аппараты для исследования планет и космоса, искусственные спутники Земли для решения исследовательских, навигационных, разведывательных задач и задач связи. Первый искусственный спутник Земли, первые фотографии темной стороны Луны, первый в мире полет человека в космосе, первый в мире выход человека в открытый космос, вторая космическая скорость, спутниковая связь – все это начато и реализовано под руководством Королева. Любая система, опирающаяся даже на вышестоящие опоры, рухнет, оказавшись временными декорациями, если в ней не будет сильного лидера, наделяющего созданную форму живой энергией постоянного движения, объединяющего всех работающих, независимо от удаленности их от «мозгового ядра», сконцентрированной общей целью и вдохновляющего на ее достижение.
Второй, и основной, причиной небывалого успеха космической программы Королева был, конечно, он сам.
Голованов считал его характер сотканным из противоречий. Море бывает тихим и штормящим, теплым и холодным, синим и свинцово-серым, но не перестает быть водой, морем. Так и Королев: под всеми видимыми противоречиями его характера – поразительно цельная личность, монолит, «огромной силой личного воздействия» которого была, по мнению того же Голованова, безграничная, сокрушающая все преграды вера Главного в историческую и государственную важность Дела, которому он служит. Эта вера цементировала коллектив и в десятки раз повышала работоспособность людей. Королев лично следил за подготовкой космической выставки на ВДНХ, за плавучей выставкой на пароходе, посвященной первым полетам. Музею Циолковского обещал любую помощь и просил, чтобы все было построено и организовано на самом высоком уровне:
– Это делается на века, делается для нашей страны, для народа.
Человек усомнившийся выпадал из системы, иногда после сокрушительного словесного приговора. Очень показателен такой эпизод[88]: один из молодых специалистов написал заявление с просьбой об увольнении из ОКБ-1, объяснив, что живет далеко, ездить ему на работу неудобно.
– Как так? – огорчился Сергей Павлович. – Мы же здесь не кастрюли делаем, государственно нужным делом занимаемся!
Когда его аргумент не возымел действия, он взорвался и, вызвав секретаря комсомольской организации, стал требовать, чтобы увольняющегося… исключили из комсомола! Спасла ситуацию отходчивость Королева – он часто переходил от очень сурового разговора к разряжающей обстановку веселой шутке, доброму вопросу или смягчающей улыбке.
Ветров отмечал: «Доброта Королева снимала в коллективе напряжение, которое он создавал своей исключительной требовательностью»[89]. Все сотрудники, от проектантов и конструкторов до заводских инженеров и рабочих, чувствовали, что за работой каждого наблюдает не равнодушный электронный видеоконтролер, а по-отечески строгий взор Главного, и от этого взора зависел не только престиж работающего и материальная сторона его жизни: квартирный вопрос, оклад, премии, – но и его самоуважение, чувство собственной ценности как личности.