-- Паж! Я вам скоро поверю одну тайну, и вы мне очень понадобитесь. Собственно, не вы, а одна крошечная услуга. Соглашайтесь заранее! Идет?
-- Идет, -- пробормотал я.
-- Идиот, -- сказал кто-то тихонько сзади.
Я не обернулся. А может бьггь, это мне и послышалось?
-- До свиданья! -- просто сказала Клавдия.
3 апреля
Что я наделал, что я наделал! Как непростительно глупо, как позорно я вел себя! Как я был дерзок! И как я мог подумать? Теперь, когда я припоминаю все подробности, у меня останавливается дыхание и я готов казнить себя. Да, я был без ума, я поверил потому, что мне страстно хотелось этому верить!..
Вот что случилось.
1 апреля утром, сидя за своей конторкой, я получил маленькое письмецо.
"Многоуважаемый Иван Иванович! -- прочел я. -- Если бы Вы знали, как мне неприятно это глупое совпадение: сегодня первое апреля, и Вы, пожалуй, подумаете, что над Вами шутят. Ради Бога, если Вам хоть сколько-нибудь дорого мое счастие и мое расположение к Вам, отбросьте недоверие... Это -- простая и, бьггь может, роковая случайность для нас обоих. Знаете ли, в чем дело... Помните, недавно, у нас, я намекнула вам на то, что вы можете оказать мне услугу. Впрочем, приходите-ка лучше сегодня вечером в обыкновенное время. Или нет -- надо же хоть чем-то ознаменовать сегодняшний день -- я вам назначаю свидание: приходите ровно в 5 часов к Кирилловскому собору. Кстати, я всегда тут гуляю после обеда.
Ваша Клавдия Л.".
Около пяти часов я был у собора и медленно прохаживался по тротуару мимо магазинов; останавливался, смотрел в витрины и ничего не видел. На колокольне пробило пять. Мое волнение усиливалось. Подъехали щегольские извозчичьи дрожки. Выскочил Лепорский, в цилиндре, с модной тростью, в коротеньком светло-кофейного цвета пальто. Увидев меня, он сказал:
-- А, Иван Иванович! Что вы тут делаете?
-- Так... ничего... гуляю, -- пробормотал я и, поспешно пожав ему руку, отошел.
Когда, шагов через двадцать, я оглянулся, он быстро переходил на другую сторону улицы навстречу какой-то барышне. Это была она, я скоро узнал ее по шляпке. Они остановились. Я видел, как они о чем-то горячо заговорили. Лепорский вынул из кармана какую-то бумажку и показал ее Клавдии. Через минуту послышался ее веселый смех. Они медленно пошли по улице. Я не знал, что делать. Мое сердце било тревогу. Они смеялись... она была весела... Что же это значит? И я почти побежал за ними.
-- Клавдия Петровна! -- сказал я, нагоняя их. -- Я здесь, я в вашем распоряжении.
Она в изумлении повернулась ко мне, она даже забыла протянуть мне руку. Лепорский нахмурился и чуть-чуть оскалил зубы. Я был, должно быть, страшен. Я чувствовал, что я бледнею.
-- Что такое? Я ничего не понимаю... Объяснитесь, -- испуганно сказала Клавдия.
-- Да ведь вы...
-- Что я?..
-- Ведь вы хотели...
Я замялся и вопросительно поглядел на Лепорского.
-- Позвольте удалиться? -- галантно изогнувшись, спросил Лепорский Клавдию.
Она, недоумевая, кивнула головой. Лепорский отошел, пожимая плечами.
-- Что вы за вздор несете? -- резко сказала Клавдия.
-- Позвольте, Клавдия Петровна, -- несмело возразил я, -- вы мне написали письмо, в котором назначили... место встречи (я побоялся сказать "свидания"), наконец, явились сами, и... и я не могу понять... Я уйду, если я лишний.
Она вспыхнула, и ее глаза гневно сверкнули.
-- Смотрите сами! -- патетически прибавил я, подавая ей записку и уже начиная угадывать мистификацию.
Клавдия прочла.
-- Ну что? -- нетерпеливо спросил я.
-- Вы еще спрашиваете?.. Да что вы, смеетесь надо мною?.. Вы -- глупы! Слышите!.. Скажите, господин Иванов, -- в волнении продолжала она, -- могу ли я назначить свидание вам?.. Нет, я в вас сильно ошиблась. Я поторопилась... и наказана. Да разве я не могла прислать за вами прислугу, если бы вы мне действительно понадобились? Скажите, пожалуйста, что между нами общего? Ха-ха-ха! Он поверил, что я могу с ним прятаться от других, что я могу ему написать: "Ваша Клавдия"!
-- Клавдия Петровна... умоляю вас... ради Бога... Тут, наверное, какое-нибудь недоразумение. Насколько я заметил, Владимир Николаевич тоже получил записку и пришел сюда.
-- Да! -- почти крикнула она. -- Лепорский тоже пришел сюда; что вы хотите этим сказать?.. Он знал, что я обыкновенно здесь гуляю, пришел и сейчас же показал записку. Он не поверил, он смеялся, и вы могли это заметить, если вы следили за нами... Господи! Это, наконец, невыносимо... Владимир Николаевич и в самом деле подумает, что у нас секреты.
-- Так это вы из-за Лепорского? -- невольно вырвалось у меня.
-- Что?
-- Рассердились.
Она побледнела.
-- Оставьте меня! Вы -- опасный шут. Вы -- ничтожество и... слишком большого о себе мнения! -- добавила Клавдия.
Я был ошеломлен.
-- Идите же, что вы стоите? -- воскликнула она. -- И пожалуйста, избавьте нас от своих посещений. Когда вы мне понадобитесь, я вас позову... но надеюсь, этого не случится!
Она круто повернулась и пошла опять к собору навстречу к Лепорскому.
7 мая
Неделю тому назад она прислала за мною вечером, часов в восемь. О, как я был обрадован, как я торопился! Клавдия ждала меня в будуаре и, когда я вошел, насмешливо пригласила меня садиться. Я молча сел.
-- Вам не стыдно, Иван Иванович? -- серьезно спросила она.
-- Как? -- приподнялся я.
-- Зачем вы пришли?
-- Вы меня... звали...
-- Но, послушайте, бедный паж, для вас еще ничего не потеряно... Вы можете удалиться хоть сейчас.
-- Нет, зачем же... я очень рад.
-- Иван Иванович! -- горячо сказала Клавдия. -- Мне вас, ей-богу, жаль! Будь я на вашем месте, я ни за что бы не пришла. Никогда! Я вас оскорбила. Поймите, какую унизительную роль вы играете.
-- Я играю ее для вас, -- тихо проговорил я.
Она молчала.
-- Вот что, -- быстро вставая, сказала она, -- вы передадите от меня письмо... вот оно.
И она вынула из-за корсажа небольшой листок бумаги, сложенный вдвое и не запечатанный.
-- Вы передадите ему, -- тихо докончила она.
-- Кому? -- машинально спросил я.
-- Лепорскому, -- шепотом ответила Клавдия.
-- Хорошо, -- сказал я.
-- Вы передадите письмо ему, дождетесь, пока он прочтет, и принесете его обратно сегодня же... хоть ночью... Слышите? Я вас буду ждать у окна.
-- Хорошо.
-- Теперь ступайте, паж! -- сказала Клавдия.
Я молча пошел.
-- Иван Иванович! Вернитесь на минутку: еще не все.
Я вернулся.
-- Видите ли, паж, письмо не запечатано -- это так нужно... но... вы не должны читать его.
-- Я знаю, я это хорошо понимаю, -- сказал я, -- но, ради Бога, Клавдия Петровна, объясните мне, почему вы именно меня посылаете?
Она смутилась, но скоро овладела собой.
-- Если вы так хотите знать, извольте! -- резко сказала она. -- Никто, кроме вас, многоуважаемый паж, не согласился бы на подобное поручение. А вы... вы очень храбры, даже чересчур: припомните-ка первое апреля. И наконец, что мне вам объяснять! Я пользуюсь своей властью, -- знаю, что вы мне не откажете, и -- слышите вы? -- пользуюсь этим. Королева сошла с ума, любезный паж! Думайте о ней все, что угодно. Ступайте!..
Я еще немного постоял. Мне хотелось говорить. Я задыхался...
Я поклонился и вышел. В гостиной я встретился с Иеронимовым, который, по-видимому, направлялся в будуар. Мы молча раскланялись. Я слышал, как отворилась дверь кабинета, и голос Петра Васильевича сказал мне вдогонку:
-- Студиозус, студиозус! Куда вы? А водочки?..
Через минуту я уже мчался на извозчике в другой конец города к Лепорскому.
Потом я совершил самый дрянной, самый грязный поступок в моей жизни. Ах, я чувствую, что и теперь, при одном воспоминании об этом, целое пламя приливает к моему лицу. Боже мой! Не доезжая до квартиры Лепорского, я отпустил извозчика, подошел к фонарю и прочел ее письмо.
"Вы удивлены? Вы торжествуете? -- писала Клавдия. -- Ну, что же, мне все равно, я делаю последнюю попытку, и, во всяком случае, не подумайте, что я побеждена вами. Боже! За что я вас полюбила? Ведь я нисколько не уважаю вас, я вас почти ненавижу, и вы это знаете. Но, ужасный человек, зачем вы пытаете мою силу, зачем вы хотите сломить ее? Ваши требования и ваша комедия -- преступны, слышите ли вы? Вы не смеете шутить с моей гордостью, делать мне вызов! Да знаете ли вы, что вы -- трус и что даже ничтожество Иванов в тысячу раз сильнее. Вы хотите перехитрить меня, так как вам хорошо известно, что я из одного самолюбия способна на многое. Владимир Николаевич! Пока не поздно, вернитесь ко мне прежним, каким я вас знала. Уступите хоть один раз: все равно я буду ваша. Нет, что я говорю -- я обезумела... Этого никогда не будет. Прощайте навсегда. Это письмо возвратите назад через И.".
Я чуть не упал, ноги у меня подкашивались. Не помню, как я очутился у Лепорского.
-- Владимир Николаевич! -- произнес я самым деловым тоном. -- Я передаю вам письмо Клавдии Петровны с тем, что вы возвратите его мне сейчас же по прочтении.
Он спокойно взял письмо у меня из рук и, прищурив глаза, спросил:
-- На каком основании -- позвольте узнать?
-- Это желание Клавдии Петровны.
-- Ну, мы еще посмотрим, -- возразил он, -- и как вы мне докажете...
Потом Лепорский сел за стол читать письмо, а я в ожидании остановился у двери. Через несколько минут он обернулся ко мне.
-- Я вам завидую, Иван Иванович! -- с холодной усмешкой произнес он. -- Вам Клавдия Петровна, по-видимому, больше доверяет, чем мне... Ну-с, так вы и передайте ей, если уж она сделала вас своим поверенным, даже, пожалуй, и защитником, -- он смерил меня глазами с головы до ног, -- передайте ей, месье Иванов, господин "паж", чтобы она была спокойна: письмецо не пропадет.
-- Но, Владимир Николаевич, я не уйду без письма...