— Напрасно ты свернул на эту дорогу, — произнес он охрипшим голосом. — Таким, как ты, здесь не место.
У Мэтью было столько вопросов, что он не знал, с какого начать. Видимо, недоумение отразилось на его лице, и Мердо продолжил:
— Все эти годы он сидит взаперти в своем поместье. Мы не даем ему выйти. Видимо, по реке он уплыть не может, потому что иначе за ним давно прислали бы лодку. О да, его сообщники и прихвостни разгуливают на свободе, но без Боденкира им не обойтись. Он жизненно важен для их затей.
Опять это выражение, подумал Мэтью. Жизненно важен.
— Дорогой он пользоваться не может, потому что здесь мы его поймаем и уничтожим. Истребим всю его секту. Словом, пока мы их просто сдерживаем, не даем им выбраться из дома вот уже… — он умолк, прикидывая, сколько прошло времени, — больше двадцати лет.
Голос Мэтью дрогнул.
— Двадцать лет?!
— Нам трудно, но мы выживаем. Говоришь, у тебя есть цель? У нас тоже. Итак… с какой целью тебя послали?
— Я… знаете… я… — И тут у него вырвалось: — Вы сумасшедшие?
— Безумие начнется, молодой человек, если это чудовище выберется наружу, в цивилизованный мир. Мы следим за домом, но поместье очень большое. Он расставляет для нас ловушки — мы узнали об этом на собственном горьком опыте. Если нам даже удастся подобраться к ним при свете дня, мы все равно не успеем их уничтожить: они поднимут такой крик, что его услышат не только люди, но и все его племя за океаном. Тогда они начнут сбегаться сюда. Сотнями. Может, тысячами — они объявят нам войну. А вот если мы выследим их ночью — всех до единого, — то сигнал тревоги не сработает. Ночью они умирают молча… Если вообще умирают.
Точно, сбежали из Бедлама, подумал Мэтью. Всем скопом. И живут в лесу двадцать с лишним лет. Совсем спятили — несут какую-то чушь про крик, который слышно за океаном! Безумие!
А он сидит с ними в одной пещере.
— Тебя решили ему скормить, — продолжал Мердо. Он смотрел на свои руки и разминал пальцы, снова и снова. — Принести в жертву. Мы думаем, что они питаются мелкой живностью, которую ловят на территории поместья. Этого им хватает, чтобы не передохнуть от голода. Тот, кто послал туда тебя, надеется, что твоего мяса и костей им хватит на год, если не больше.
— Тогда позвольте мне вернуться в город. Я приведу вам подмогу, — осторожно произнес Мэтью.
Дальше все произошло так быстро, что Мэтью не успел среагировать. Только что Мердо сидел на своем каменном троне, а в следующий миг уже держал Мэтью за грудки. Мердо подлетел к нему с нечеловеческой, сверхъестественной скоростью. Рассудок Мэтью тоже понемногу начинал мутиться, ибо на мгновение ему показалось, что на лбу Мердо вырос и тут же ушел обратно под кожу клок шерсти.
— Ты ничего не знаешь, — прошептал Мердо. Затхлый звериный дух ударил в нос Мэтью. — Ничего. Весь твой мир — это одна-единственная комната. Но мы-то знаем… в поместье много комнат… очень много… и во многих таится смертельная опасность. Мы спасаем человечество. Да, мы не такие, как… Зато у нас есть предназначение. Можешь ли ты хотя бы попытаться это понять?
Однако в последовавшей за этими словами тишине, когда сердце «решателя проблем» из Нью-Йорка бешено колотилось и он чуял запах собственного страха, Мердо отпустил его, отстранился и горько произнес:
— Нет, не можешь.
— Вы меня убьете? — спросил Мэтью, ибо пришло время… бить и бежать. То был его единственный шанс выжить, но едва ли эти безумцы дадут ему скрыться бегством.
Мердо припал к земле и несколько мгновений сидел молча, раздумывая. На каменной стене чернела его огромная тень.
— Дэниел, — наконец сказал он, — вы с Михеем отведете этого молодого человека обратно к лошади. Возьмите с собой Джадда. Сумку и пистолеты верните. Если Перла потащится следом — можете с ней не церемониться. У нее явно планы на этого бедолагу. — Мердо исподлобья посмотрел на Мэтью. — Нет, мы тебя не убьем. Оставим эту честь Боденкиру. Ну, вон отсюда, живо!
Мэтью еще никогда в жизни не вставал на ноги с такой радостью. Седая женщина по-прежнему пожирала его взглядом, словно мечтала разорвать его на части, а потом — на мелкие кусочки.
— Прощайте, молодой человек, — не вставая с трона, сказал Мердо. Затем обратился к конвою: — Если у кого-то из вас начнется, парня не трогать, ясно? Не то кастрирую. Или, скорее, оскоплю, — произнес он с ехидной улыбкой, определенно адресованной Мэтью. В следующий миг его лицо помрачнело, словно на него нашла грозовая туча. Он зарычал: — Прочь!
Глава 5
Была ли какая-нибудь ночь в его жизни столь же длинна, столь же окутана тайной и мраком?
Усевшись в седло — пистолеты и саквояж вновь были при нем, — Мэтью с превеликой благодарностью расстался с двумя провожатыми. Только двумя, потому что третий на полпути вдруг поднял глаза к прохладному лунному свету, что струился сквозь ветви деревьев, издал пронзительный вопль (услышав его, Мэтью невольно подумал, что сейчас их всех сожрет дикий зверь), бросил факел, вцепился руками в лицо, скорчился и убежал в лес.
— Иди дальше, — последовал приказ. Голос был хриплый и не вполне человеческий. — Просто иди.
Мэтью заплатил бы десять фунтов и еще десять, лишь бы поскорей выйти на дорогу — путь обратно был не менее труден и долог, чем путь туда. Как только он, облегченно охнув, запрыгнул на лошадь, двое мужчин с факелами устремились обратно в чащу. Итак, вперед, к обрыву над рекой и чирею на лице земли, где обретаются люди, чей крик — вот бред! — способен пересечь океан.
Двадцать лет в этой тюрьме, по собственной воле… Конечно, они все спятили. В эту недобрую ночь Мэтью начал бояться и за свой рассудок. Он всегда гордился своим острым умом, считал себя начитанным и искушенным человеком, хорошо знающим этот мир со всеми его странностями и удивительными случайностями, однако последние события пошатнули эту уверенность. Как все-таки странно — очень странно, — что двадцать лет назад волки задрали Уилла Беккета, а эти лесные жители ничуть не страшатся диких зверей. Они сами похожи на зверей. И вся эта история про войну и уничтожение некоего Валлаха Боденкира… что за невразумительная чушь и нелепица!
Мэтью все еще размышлял, когда дорога впереди вдруг закончилась. Лунный свет падал на черные кованые ворота и забор с острыми пиками — вся конструкция была не меньше семи футов в высоту. Мэтью спешился и обнаружил на воротах цепь с большим висячим замком. Поросшая сорной травой дорожка за воротами вела наверх, к деревьям и кустам — дома Мэтью нигде не видел.
Ага, вот же! Мэтью разглядел железный колокол с привязанной к нему веревкой.
«Тебя решили ему скормить. Принести в жертву», — говорил Мердо.
Бред сумасшедшего, только и всего. Или?.. Мэтью заткнул один из пистолетов за пояс своих бриджей, спрятав его под сюртуком и пальто, а второй убрал в саквояж. Решив, что сей меры предосторожности будет достаточно, он позвонил в колокол.
Глухой звон в полной тишине звучал пугающе. Мэтью позвонил вновь и стал ждать. Когда за воротами не появилось ни огней, ни шагов, он набрался храбрости — очень уж неприятный был звук — и ударил в колокол еще раз.
Кажется, кто-то идет?.. В темноте вдруг обозначилась темная фигура, а потом лунный свет упал сквозь решетку ворот на бледное лицо худенькой девушки с длинными темными волосами.
Она стояла молча, глядя на него странными — будто сияющими — глазами. На ней было какое-то длинное платье… Ночная рубашка?
— Меня зовут Мэтью Корбетт, — представился он. — Я прибыл из Нью-Йорка с посланием от Карлиса фон Айссена. Как я понимаю, его брат жил…
Больше ничего говорить не пришлось: девушка уже тянула к замку старинный на вид ключ. Замок щелкнул, цепь с лязгом убрали, а ворота на ржавых петлях открылись с таким пронзительным скрежетом, что Сьюви от страха едва не вырвала поводья из рук Мэтью.
— Привяжите лошадь здесь, — сказала девушка, когда он повел Сьюви за собой. Голос у нее был тихий, как во сне. — Дорога опасна для животных.
— Опасна? Почему?
— Хозяин расставил ловушки на зверей, что водятся в этих лесах. Иногда они наглеют настолько, что лезут через забор. Привяжите лошадь здесь, — повторила она.
Мэтью помедлил. Мердо тоже говорил про ловушки. Ох, не стоило ему отправляться в это ночное путешествие — ни за десять фунтов, ни за десятью десять.
— Вы идете? — спросила девушка. Мэтью заметил, что она внимательно вглядывается в лес за его спиной.
— Нет ли у вас фонаря?
— Я хорошо знаю дорогу. Так идете или нет?
Нет, будь на то его воля. Но Мэтью велели заночевать в доме, и, по правде говоря, он и Сьюви совершенно выбились из сил. К тому же до Почтового тракта еще ехать и ехать, причем мимо этих безумцев… Ох, ну и влип же он! Чертовски сложный выбор.
— Сэр? — Голос у девушки до сих пор был тихий… Он будто ему снился.
Мэтью привязал Сьюви к воротам. Девушка их заперла.
— Идите прямо за мной, — распорядилась она. — След в след. Ни шагу в сторону.
— Что вы, я и не посмею сойти с дороги! Вы можете здесь пробраться даже в темноте?
Она уже шла — если это странное скользящее движение вообще можно было назвать поступью. Мэтью двинулся за ней следом и тут уловил знакомый запашок: такой же источал фон Айссен… затхлый аромат смерти и сухих костей из мансарды Маккаггерса. Вдруг он осознал, что совершил ужасную ошибку — ему надо было поворотить лошадь и скакать назад во весь опор, не жалея ни своего затекшего зада, ни ее усталых ног, а потом попытать счастья со Сворой из Бедлама, ибо охота на ведьм в Фаунт-Ройале определенно была детской игрой по сравнению с тем, что творилось в этом поместье.
— Здесь аккуратней. — Девушка показала на землю слева от тропы. — Идите прямо за мной.
— Я ничего не вижу! Что это за ловушки?
— Ямы с острыми кольями и битым стеклом. Растяжки. Заденете такую — и на вас с дерева упадет доска с шипами. Все в таком роде.