Сыск опустел. Эфенбах убежал раньше всех. За ним последовал Кирьяков, пожелав хорошего праздника. Актаев, смущаясь, поздравил с Рождеством и тоже улизнул. В приемном отделении остался Лелюхин. Достав из стола початую бутылочку, присел за стол Пушкина и разлил по рюмкам.
– За твою блистательную победу, Алеша! – сказал он, поднимая тост.
Чтобы не обижать старого чиновника и друга, Пушкин выпил, но продолжать отказался. Лелюхин не стал отказывать себе в маленьком удовольствии, все-таки сочельник, уже праздник.
– Ну, рассказывай, герой-молодец, как чудо совершил.
– Какое чудо, Василий Яковлевич?
Лелюхин погрозил пальцем.
– Не прибедняйся, Алеша. Такие дела раскрыть – не каждому под силу. Ведь как чисто обделано было! С умом и сообразительностью: как будто само собой случилось. Редкая история, уж поверь моему опыту. Так что не ломайся, как барышня, а делай признание. Формула твоя волшебная помогла?
Меньше всего Пушкину хотелось заниматься разбором. Но отказать Лелюхину не мог.
– Просто и примитивно.
– Знаю, что такие вот дела – как орешек: с виду прост, а не раскусишь. Какую зацепку нашел? Пузырек в складках шторы?
– Пузырек не зацепка, а полновесная улика, указывающая на убийцу, – ответил Пушкин. – Оставалось только его найти.
– Не томи! – строго приказал Лелюхин, наливая и поглощая следующую рюмку.
Пушкин заставил себя не смотреть на часы.
– Факт первый: утром девятнадцатого декабря Ольга Петровна оказалась там, где не должна была быть: в ресторане «Славянского базара», – начал он.
– Почему же не должна?
– Ее муж, Григорий Филиппович, не сказал, что снял номер для проведения ритуала.
– Ей могли рассказать сестры.
– Не могли. Марина Петровна ничего не должна была знать, она завтракала со своим мужем Петром Филипповичем, который такие темы с женой не обсуждает. Виктор Филиппович тем более ничего не рассказал бы Ирине. Потому что сам снял номер по особой причине. Откуда узнала Ольга Петровна, где искать пропавшего мужа?
Лелюхин задумался.
– Хороший вопрос, Алеша, на самом деле, – сказал он.
– Есть и второй: когда я говорил о смерти Григория, она не стала расспрашивать, где это произошло. Ольга Петровна промолчала. Потому что знала.
– Известная ошибка: преступник забывает, что должен показать незнание.
– Факт третий: как мог Григорий Филиппович забыть лекарство, которое всегда носил с собой?
– Она у него вытащила?
– Самый простой ответ. Четвертый факт: записка Григория брату с того света. Откуда взялась? Кому проще всего найти в письмах Григория нужный по смыслу фрагмент?
– Жене! – проговорил Лелюхин.
Пушкин согласно кивнул.
– Факт последний: только Ольга Петровна могла подготовить письмо для Коччини, написанное рукой Григория Филипповича. Тот же прием: взять похожий отрывок из его письма. Уверен, что найдем в ее доме обрезки писем. Если соединить в формуле факт первый с фактом пятым – получаем решение одного неизвестного.
Василий Яковлевич не нашел аргументов, чтобы возразить.
– Но ведь убивать Ольге своего мужа – смысла нет никакого!
– Ни малейшего, – согласился Пушкин. – Тем не менее Григория Немировского отравило дигиталисом белое привидение.
Горлышко бутылки замерло над рюмкой.
– Откуда знаешь, что оно было белым? – спросил Лелюхин.
– Привидение видел половой гостиницы. Правда, не совсем привидение. Но в белом. Что стало важным звеном формулы: почему сестры, как одна, надели траурные платья после смерти Григория? На похоронах полагается так одеваться. Но держать траур по чужому мужу – довольно странно.
– А в смерти среднего брата она каким боком была замешана?
– Ольга Петровна поддерживала сестру. Ирина Петровна – самое слабое звено: истеричная и нетвердая в нервах. Роль у нее была самой простой: убедить мужа, что в окно заглянуло привидение. После чего Виктор Филиппович увидит все, что подскажет нетрезвый ум.
– Но ведь Ирине убивать своего мужа – бессмысленно.
– Вы правы, Василий Яковлевич. Ей – бессмысленно, – ответил Пушкин.
Минутная стрелка все-таки двинулась куда следовало.
– А кому не бессмысленно?
– Это главный вопрос, который не позволял решить формулу.
Лелюхин отодвинул рюмки, всем видом проявляя глубокий интерес.
– Как же ты справился?
– С вашей помощью, – ответил Пушкин. – Старый пристав, которого разыскали, подтвердил, что Филипп Немировский цыганку Аурик не убивал. Значит, проклятия не было. Откуда же взялось послание два месяца назад?
– Откуда взялось?
– Его написал тот, кому нужна была смерть братьев Немировских.
– Ну и ну, – только и сказал Василий Яковлевич. – Экое коварство.
– Трезвый расчет, ничего больше. По завещанию отца Немировского состояние остается в семье, переходя от брата к брату. Вопрос: кому оно достанется после смерти Петра Филипповича?
– Будет трудный и долгий судебный процесс по признанию наследницами.
Пушкин выразил решительное несогласие.
– Никакого процесса не будет. Все достанется наследнику рода Немировских. Или наследнице.
– Это кто ж такой… такая?
Часы наконец пошли быстрее. Или показалось.
– Надо вернуться назад и понять, что должно было произойти ночью девятнадцатого декабря в четвертом номере гостиницы «Славянский базар», – сказал Пушкин. – Чтобы ответить на этот вопрос, в формуле надо найти простой ответ: зачем Виктор Немировский снял номер в тот же день?
– Как понимаю, встреча с любовницей, – ответил Лелюхин.
– Формально это была правда: он ждал очередной встречи с любовницей. Только она не пришла. А на самом деле Виктор Филиппович должен был погибнуть вместе с Григорием.
– Ой ли? С какой стати ему идти в номер брата? Он же не знал, что Гриша номер снял, сам же говорил.
– Виктор не сам бы пришел, его привели. Привел тот, кому целиком доверял. И кого любил. Тот, кто потом взял его револьвер и выстрелил ему в затылок.
– Ольга Петровна – его любовница?!
– Любовницы убивают из-за любви только в дамских романах. Нет смысла.
– Тогда в чем же смысл?
– Смысл в том, что Виктор Филиппович – настоящая причина всех бед, обрушившихся на семью Немировских.
Василий Яковлевич почесал заслуженный затылок, который не помог решить простую задачку.
– Вот тут совсем не понимаю, – проговорил он.
– Два месяца назад появилось послание о проклятии. Что в этом событии можно выделить? Что здесь главное? – спросил Пушкин.
– Ты, Алеша, задаешь такие вопросы, от которых извилины дыбом встают.
– Ответ на виду: два месяца. Срок, на котором беременность становится заметна. Ее уже не спрячешь под платьем.
– Чья беременность? – спросил Лелюхин, слегка опешив.
– Любовницы Виктора Филипповича. Матери будущего наследника рода Немировских. Или наследницы.
Старому чиновнику потребовалась изрядная пауза, чтобы услышанное улеглось в голове.
– Не может быть, – растерянно пробормотал он.
– В смерти братьев появляется практический смысл: наследство достанется ребенку, – сказал Пушкин. – И его матери как опекунше. А сестры останутся ни с чем. Для этого должен погибнуть и настоящий отец ребенка, и Петр Филиппович. И Григорий, конечно. Без этого нельзя.
– Так выходит, что это… – Лелюхин так и не смог произнести имя.
Пушкину это было проще сделать.
– Когда она поняла, что беременна от Виктора Филипповича, ситуация оказалась критической. Любовь к еде заменила Петру Филипповичу страсть к жене. Да и вряд ли он мог стать отцом. И тут вдруг ему сообщают радостную новость. Как умный человек, он поймет, что ребенок не от него. Что будет делать? Зная его бешеный нрав, скорее всего выгонит жену с позором. Марина Петровна знала это лучше всех. У нее не осталось выбора. Чтобы наследство досталось ребенку, должны были умереть все братья. Для этого пригодилась история, которую она, вероятно, слышала. Дальше появилось письмо-предупреждение от отца Немировского. Без помощи и согласия Ольги и Ирины у нее ничего бы не получилось. Только от них Марина Петровна скрыла беременность. Иначе они бы не стали помогать.
– Она точно беременна? – вдруг спросил Василий Яковлевич. – Где доказательства?
– Женское сердце и меткий глаз госпожи Керн не могут ошибиться, – ответил Пушкин. – С точки зрения медицины факт подтвердил доктор Богдасевич.
– Но как… Как ты ее вычислил?
– Не я, формула. Начать с убийства Петра Филипповича. Его ударили бутылкой по затылку. Кто и зачем мог принести шампанское? Проще всего – Марина Петровна. Она явилась сообщить радостную новость о беременности, за которую не грех выпить, зашла Петру за спину и ударила наотмашь. После чего засунула ему в глотку куриную ножку и подождала, пока муж перестал дышать. По-другому хрупкой блондинке с ним не справиться. С Виктором Филипповичем было совсем просто. Марина вошла в номер, где он ждал призрака, стала уговаривать уйти, взяла револьвер, встала сзади и нажала на курок. Выстрел в затылок говорит о том, что Виктор целиком доверял убийце и не увидел, что ствол нацелен ему в голову.
– Ох и девка, – проговорил Лелюхин.
– С Григорием Филипповичем первый блин вышел комом, – продолжил Пушкин. – Хоть Марина Петровна напугала его появлением в белом платье…
– Вот тут не верю! – оборвал Василий Яковлевич. – Не верю, что Григорий не узнал свояченицу, приняв за привидение.
– Точно подметили, – согласился Пушкин. – И я понять не мог. Причина испуга проста: Немировский увидел не свояченицу, а ее отражение в зеркале спальни. В виде белого призрака. Марина Петровна появилась из-за шторы и отразилась в зеркале. Сам проверил: из центра пентакля, где стоял Григорий на коленях, как раз получается нужный угол отражения. Не зря брюки мелом перепачкал.
– Вот же как…
– Главной цели Марина Петровна не достигла. После смерти Григория в номер должен был войти Виктор и там остаться.
– Это как же?
– Для него наверняка был приготовлен пузырек с ядом. А потом должен был явиться Кульба