Послышался Подушкин голос, да еще и по-русски. Увы, слышно было плохо.
— О-о, сам с собой ругается, — усмехнулась я.
— Ага, всех убьет, один останется, — кивнул Одеяло.
— Лучше пойдем утопимся сами, чтобы не погибнуть от руки Подушки, — хихикнула я.
Одеяло перевел Даниилу. Хихикая, мы зашли в туалет, Одеяло и вправду поплескался. Даниил с ужасом следил, что же будет. Я жестами популярно объяснила ему, что я не Ира, и никого не топлю. Все строго по желанию!
— Все, Подушка совсем сдает, — сказал Одеяло.
— Ага, — покивала я.
— Сам не знает, что хочет!
Мы с ним пообсуждали Подушкины действия.
— Мне уже даже все фиолетово, а ему все нет! — сетовал Одеяло.
— А почему ДАЖЕ тебе?
— Да обычно мне больше всего не фиолетово, — признался Одеяло.
Я похихикала над ним.
— Друг-то твой эстонский заскучал без родных звуков, — сказала я, наблюдая, как Даниил тоже умывается.
Одеяло ему что-то сказал, тот завис.
— Нет, ну чем ей этот Сильвер понравился, — через некоторое время спросил Одеяло.
— Хи-хи-хи, наверное, отсутствием актерских способностей, — ответила я.
— А? — удивился Одеяло.
— Да она же его все время спиной ставила!
— А?
— У Даниила спроси.
Одеяло спросил. Бедный эстонец побился головой об раковину, сокрушаясь.
— Что он сказал?
— Что уже столько раз об этом сказал, — перевел Одеяло. — Об зеркало, что ли побиться? — прикинул Одеяло.
— Псих! — заорала Ира на всю дачу.
— Пошли Иру выручать, а то она сейчас забьет Подушку! — сказала я.
— Так почему Иру?
— Так ее же будут судить! Ей-то есть 14 лет, это мне нет.
Мы поднялись и нашли Иру, в гордом одиночестве сидевшую на кровати.
— Эх, Ира, не держишь ты обещания. Не держишь! — покачала я головой и пошла в смежную комнату.
Подушка сидел на кровати, сложив руки на груди, и тупо смотрел в стену.
— Эй, ты что? — спросила я. Ноль реакции. — Ну давай подскок на месте с двойным сальто назад. — Ноль реакции. — Поду-у-ушк!
Парень подскочил, взмахнул руками и уставился на меня.
— Я же сказала, подскок на месте с двойным сальто назад.
— А?
— Ой, ничего…
Он посмотрел на меня как-то странно и что-то сказал по-эстонски.
— Да задолбал ты уже этой фразой! — крикнул Одеяло из другой комнаты.
— Сам переведешь на русский? — спросила я.
— Нет! — отказался Подушка.
— Одеял?!
— Сейчас на всю синюю дачу! — ответил мне Одеяло.
Подушка снова что-то сказал по-эстонски, но имя «Даниил» я поняла и без перевода, поразмыслила немного логически и выдала:
— Ну и пойду! — я гордо удалилась, следя, как Подушка все больше и больше выпадает в осадок.
— Сама-то лучше? — встретила меня Ира.
— Обтекает, — ответила ей я. — я тоже. Что он мне такое сказал?
— Г-а! — набрал воздух Одеяло.
— Одеял!
— Вот и скажу!
— Только попробуй!
— Не попробую, а скажу!
— Одея-ал!
— Не успеешь добежать, я быстрее скажу!
Тишина.
— Что, не сказали и не добежали? — поинтересовалась Ира.
— Ага, — кивнул Одеяло.
— Одеял, пошли с тобой отбежим подальше, — предложила я, на что Подушка разразился гневной тирадой. Одеяло и Даниил синхронно скорчили ужасающие рожи.
— Это типа? — я изобразила пару характерных жестов.
— Ага, — кивнул Одеяло, добавил к моим жестам еще один наиболее характерный и одними губами обложил стену какими-то злостными ругательствами.
Подушка что-то спросил, Одеяло ответил, наверное так:
— Ты сказал?
— Уже давно?
— Да?
— Ага!
— Одеял, не разговаривай с этим придурком, пойдем, — позвала я.
Подушка снова что-то заговорил. Одеяло тут же изобразил заводящийся двигатель, на который были похожи завывания Подушки. Тот разразился новой тирадой, Одеяло изобразил петушка. Подушка жутко обиделся и тут же прискакал к нам в комнату. Тишина.
— Бе-е-е, — я изобразила барана.
— Ха-ха-ха! — расхохотались все.
— Одеял, пошли, ты мне все-таки продекламируешь, что там Подушка сказал, только на русском, — сказала я.
— Только попробуй! — пригрозил Подушка.
— Сейчас распробую, — согласился Одеяло. Ух ты, как быстро словообразованию научился!
— Я тоже все скажу! — снова пригрозил Подушка.
— А что ты нам нового расскажешь? Одеяло и так все сказал, — сказала я.
— Да? — одновременно спросили Подушка и Одеяло. Ну, блин, эстонец тормозной! Нет бы покивать, и все — нету у Подушки козырей.
— Та! — гордо сказал Даниил.
— А ты что вообще лезешь, задолбал уже ты меня! Чего ты вообще сюда приперся? — стал наезжать на Даниила Подушка. По ходу дела он забыл, на каком языке с ним говорить, ибо распинался долго и в той манере, в какой обычно ругался по-эстонски.
Даниил только удивленно хлопал глазами.
— Нэт, нэт, нэт, — затараторил Даниил.
— Ты придурок? — спросил Подушка.
— Нэт! — ответил Даниил.
— Ты придурок!
— Нэт!
— Ты придурок.
— Нэт!
— Ты не придурок?
— Ну, та! — кивнул, наконец, Даниил.
— Я придурок?
— Та!
— Он придурок? — Подушка показал на Одеяло.
— Та.
Подушка ткнул в меня пальцем, я незаметно показала ему крест.
— Нэт!
— Я знаю, что она не придурок, — кивнул Подушка.
— Я теперь поняла. Это психушка! — таинственно сообщила Ира.
— А ты не знала? — удивилась я. — Нас сюда направили отдыхать от еще больших психов.
Ира покивала, покрутила пальцем у виска и изобразила Подушкину прическу.
— Что? Только я?
Ира изобразила хвост и Данилину длину волос.
— Это дискриминация, только мы тут придурки? — возмущался Подушка.
— Может, хоть это вас объединит! — хихикнула я.
— Вряд ли то, что мы придурки, нас объединит! — вздохнул Одеяло и приготовился получить тычок. Ира погладила его по голове.
— Лучше бы ты его стукнула, — хихикала я.
— Почему?
— Это было бы предсказуемо!
Подушка снова стал, распинаться, Одеяло скривился, но вдруг удивленно выпрямился.
— Что? Что-то новое? — спросила я. Тот покивал и стал медленно отодвигаться от Подушки, постепенно изменяясь в лице.
— Я, пожалуй, последую Одеялкиному примеру, — сказала я.
Подушка продолжал говорить, причем обращался он ко мне.
— Одеял, поясни ему, пожалуйста! Первое: он полный даун. Второе: я не понимаю по-эстонски. И третье: некультурно обращаться к третьему лицу! — Одеяло завис на последнем пункте. — Получается, что у меня раздвоение личности, и он говорит с кем-то третьим, понимающим по-эстонски.
Одеяло перевел от моего лица и очень доступно. Подушка опешил:
— Ты уверен, что она такие слова знает?
— Я много чего знаю, но не все говорю, в отличие от некоторых, — сообщила я.
Мы с ним немного поиграли в гляделки. А у меня глаза больше! Я задрала нос, прошамкала Подушке что-то очень пренебрежительное на псевдоэстонском и, отвернувшись, пошла к выводу.
— Ауваулау, тьфу ты, Одеял, пошли! — позвала я. Жаль, он на псевдоэстонском не понимает.
Теперь заговорил Даниил.
— Ага, иду, — ответил мне Одеяло.
— Что Даниил сказал?
— Что он все равно ничего не понял. А еще он сомневается в том, что ты обозвала Подушку таким словами. Потому что когда ты объясняла, что мне перевести, было не похоже на них, — пояснил мне Одеяло.
Мы дошли буквально до первой ступеньки.
— Я с вами! — крикнула Ира.
— Ир!
— Ну Оль!
— Хорошо, скажи ему на русском все, что о нем думаешь, и тикай сюда! — разрешила я.
Ира разразилась долгой и громкой тирадой. Сначала она разъяснила, какой Подушка даун и в чем он конкретно тупит, потом прошлась по его умственными способностям и логике, потом долго поясняла, что ничего на самом деле нет, но специально для него будет, а далее пространно разрешила ему страдать дальше по несуществующему поводу в смежной комнате, но только тихо и ничего не круша. Ира выбежала к нам с большими глазами и прижала руки ко рту.
— Ира, ты так о нем думаешь? — ужаснулась я.
— Оль!
— Я хуже! — покаялась я.
Мы похихикали. Послышался голос Подушки и тут же он перекрылся гневной вспышкой Даниила, которая бесславно завершилась повторением какого-то слова или его части.
— Выговорить не может, — хихикнул Одеяло.
— Да у него уже, наверное, язык на плечо, столько раз Подушке одно и тоже объяснять, — пожалела бедного эстонца я.
Даниил вышел, что-то бормоча. Наверное, считал до десяти, чтобы успокоиться, или разрабатывал язык с помошью скороговорки. Они о чем-то побеседовали с Одеялом и даже договорились. Но неожиданно Даниил что-то сказал, Одеяло сокрушенно вздохнул, и они оба посмотрели на меня, пробормотав одну и ту же фразу.
— Что-то мне не нравятся, как они на меня смотрят, — поежилась я.
— Поделили? — предположила Ира. — Я не согласна так делиться!
— А как? За деньги? — спросил Одеяло у меня.
— Я вообще никак не согласна! — отшатнулась я. Мы с Ирой спустились вниз.
Они объяснили, что решили проучить Подушку, чтобы он хоть за дело ругался и стенал, а на меня косились, потому что между собой договорились, а со мной — нет.
— Я ничего говорить не буду, и, если что, я в этом не участвовала, — поставила условие я.
— Ну ладно, — согласился Одеяло. Видимо, им такой вариант подходил, лишь бы не сопротивлялась!
— Давайте тогда и Сильвера позовем, — сказала Ира.
Одеяло никак не отреагировал.
— Ольг? — грозно спросила Ира.
Я поскорее спряталась за Даниила. Мы попрыгали вокруг Даниила, Одеяло вспомнил и спел нам "Маленькой елочке холодно зимой". Послышались шаги.
— Барабанная дробь, — прокомментировала Ира. Шаги стали громче и чаще. — Участилась. Я буду постановщиком!
— Ну ладно, — кивнул Одеяло.
— Какой она постановщик? Они вам всю премьеру сорвет! — возмутилась я. — Постановщик постановщиком, но я предпочитаю в стороночке посидеть.