— Что ты ему приглянулся? — хихикнула я.
— А?
Я изобразила из себя красавицу, потыкала в Даниила, а потом изобразила вылупившегося парня и потыкала в Подушку. Даниил замотал головой, размахивая руками.
— НЭТ! НЭТ! НЭТ!
— Ха, а тебе откуда знать? — веселилась я. — Ему так нравится доводить тебя до белого каления, а тебе его!
Разговор продолжался, Даниил с каждым словом делал все более зловещее лицо. Я предложила ему сматываться на синюю дачу.
— Нэт! — он помотал головой, говоря, что мы останемся здесь.
— Это еще что такое? Пошли! — я позвала его еще раз.
— Нэт!
— Я кому говорю! — я сделала нехорошие глаза.
— Нэт… — неуверенно проблеял он.
— Та!
— Нэт…
— Та! — я дернула его за волосы.
— Нэээта-а-а-а-а-ай! — он согласился на все он, когда я стала дергать систематически.
Тут он решил мне отомстить и дернул за волосы меня.
— А это уже хамство! — воскликнула я и припечатала его к стене.
Теперь мы с ним играли в "кто кого уложит". О-о, он еще более неуклюжий, чем я! Все костяшки отбил об бортик, все лопатки — об стену. Ладно, еще он у стены был, а то я бы его спихнула со второго яруса, как Шкафчика с первого. Даниил уже даже запыхался, я хихикала над ним.
— Проиграл!
Тот возмутился и пригвоздил меня к кровати. Я охнула и схватилась за плечо, он покаянно убрал руки, я пригвоздила его. Ашшш, тадацк!
— Хм? — я перегнулась через бортик.
Даниил вырвался и тоже перегнулся через бортик, что-то бормоча. Это он о книжке или о Подушке так беспокоится? Подушка, впрочем, сидел на полу, на который он упал, поскользнувшись на книжке, и мрачно смотрел на все сквозь занавесившие лицо волосы.
— Уберите ваши волосы, а то я и так лица не вижу, а тут еще и волосы! — попросила я.
Подушка еще больше закрыл лицо, встал и вышел.
— А про "встал и вышел" речи не было. Немедленно вернись! — сказала я. — Я кому говорю? Ну все!
Даниил шарахнулся от меня, уловив угрожающую интонацию, но потом гаденько захихикал. Ну да, удался твой план! Я подобрала книжку и как следует приложила ей интригана. Тот только пискнул. Я вышла в коридор и приложила книгой Подушку, да посильнее.
— Теперь вините во всем книжку! — сказала я и гордо ушла в другую комнату, где залезла на кровать к «нямнямкающему» парню, по совместительству еще и местному психу, которого вместо меня в изолятор увели. Парень спал, я улеглась рядом. Тишина и спокойствие.
— Ням-ням-ням, — сказал спящий прямо над ухом.
Замечательно! Теперь можно и поспать! И я уснула.
— Няммря. Нтиааамурля! НИМИНРЯКАТА! — заорал кто-то прямо надо мной.
Мы с психом одновременно подскочили на кровати и заозирались. Где я? Почему орут? Кто орет? А, эстонцы. Все понятно… Если мы тут с этим психом на пару спали, то не удивительно, что столько возмущения. "Храпю-уш ням-ням-ням, храпю-уш ням-ням-ням" кого угодно разбудит, а уж таких «слухачей» и подавно. Я потянулась, зевнула, слезла с кровати и подошла к возмущающемуся парню. Подушка с Даниилом ржали вповалочку у него на кровати. Вот блин! Совместный ржач объединяет!
— Вот только еще хоть слово скажи! — пригрозила ему распинающемуся эстонцу.
Подушка поспешно перевел, предупреждая о моем буйном характере. Эстонец не внял его словам и вздернул нос, потом до него все же дошла вторая часть информации, которую пытался донести до него Подушка, и он, пару раз переспросив одно и тоже слово, уставился на меня, как баран на новые ворота. Видно, Подушка сообщил ему, что я девушка.
— Ну, ты уже не одно слово сказал, — прикинула я. Свет потух с каким-то невнятным эстонским бормотанием, после чего я, пользуясь случаем, стянула с парня трусы и убежала обратно в кровать к психу. Психи — они безобидные. Мы ударили с парнем по ладоням и принялись хохотать на кровати. Но какой в комнате стоял ор!
Мы с психом улеглись на одной подушке и под одним одеялом (как непривычно, на синей обязательно что-то, как минимум, в двойном, а то и в тройном экземпляре). Впрочем, парень тут же подскочил.
— Ням-ням-ням, — сообщил он мне.
— Параллельно!
Парень что-то мне сказал по-эстонски, скорее всего, что не понимает.
— Хрррррапюуууууш! — изобразила я как можно громче.
— Ха-ха-ха, — расхохотался псих, и мы с ним снова улеглись. Интересно, что он понял? Скорее всего, что его нямнямкание — цветочки по сравнению с храпом. А про то, что я храплю… ну умолчим!
— Оо-о-ольг! — пробасил Подушка в тишине.
— Мммммм, — промычала я.
— Это кто сказал? — удивился парень.
Псих ему что-то пространно и весьма раздраженно ответил на эстонском.
— Ты, значит, боишься! — восторжествовал Подушка.
Эстонцы стали переговариваться.
— Я псих? — Подушка подскочил на месте.
— Ты! А кто же еще? Кто еще на русском с эстонцами разговаривает? — ответила я.
Подушка завис, соображая, кто же разговаривает на русском с эстонцами. Обалдеть, и, правда, кто? Я, наверное! Ой, точно я!
— Ых… ых… ых… — принялся постанывать мой псих.
— Ну вот, теперь не ням-ням-ням, а ых… — пробормотала я.
Эстонцы стали что-то обеспокоено обсуждать.
— Потише, ну что вы опять? — увещевала я их.
Эстонцы продолжали что-то обсуждать, и неожиданно расхохотались. Подушка подскочил ко мне и заглянул. Псих, оказывается, не спал, а ждал момента, когда к нему подойдет Подушка, чтобы все ему высказать. Жаль, по-эстонски, ничего не поняла. Скорее всего, они обсуждали, что для того чтобы псих не храпел, ему нужна была всего лишь девушка. Вот Подушка и подскочил, на какое-то едкое замечание психа по поводу его неумеренного любопытства отскочил обратно, а потом и вовсе выбежал из комнаты. Ко мне подошел Даниил и долго и нудно о чем-то распинался. Я его тут же передразнила, скопировав все интонации и кое-как выговорив непонятные слова. Даниил схватился за голову и несколько раз показал, какой он придурок, и как он мог опять забыть, что я не понимаю по-эстонски. Выговорившись, Даниил вышел и привел Подушку обратно, видимо, для перевода. Подушка задирал нос и не реагировал ни на что.
— Упадешь, — сказала я ему.
Подушка задрал голову еще выше и тут же упал. Даниил прокомментировал это по-эстонски.
— Я тебя тоже не удержу, — добавила я по-русски.
— Вот! А ты… ты… ты мне говоришь, что ты не понимаешь по-эстонски! — завопил Подушка.
— Тяжелый случай мании преследования, — нейтрально сообщила я Подушке. Я зевнула. — Спокойной ночи!
Псих собрался приобнять меня, тут между нами вклинился Подушка и вытащил меня с кровати.
— Это еще что? — я в упор глядела на Подушку. — Не удержишь!
— Ха!
Я тыкнула его больную руку.
— Ау!
Парень погрозил мне кулаком, с шипением разжал его и погрозил рукой.
— Не тряси рукой! — сообщила я, следя за его рукой взглядом и кивая в такт головой, потом взялась качать.
— Та! Нэт! Та! Нэт! — сказала я.
— Та! Нэт! Та! Нэт! Та! Нэт! Та! Нэт! Та! Нэт! Та! Нэт! Та! Нэт! Та! Нэт! — взялась скандировать вся комната.
Подушка завис.
— Та нэт, психы вы тут всэ! — с акцентом сказал Подушка.
— Ты нэт, психа вы тут вся! — передразнил его кто-то. О! Такой же сообразительный, как я!
Подушка пошел к двери.
— Мило, а дверь чем будешь открывать? Лбом вышибать или мной? Ой, поставь меня на место! — забеспокоилась я.
Тут мне удружил псих, своим неожиданным появлением и возгласом напугавший Подушку, тот выронил меня из рук. Ладно, я еще за кровать успела схватиться. Подушка посмотрел на меня, как нашкодивший кот. Жаль, скалки нет, а то бы дала по лбу. Я слезла на пол, эффектно хлопнула дверью и ушла в смежную комнату, куда уже ушел до того Даниил. Я залезла к нему, тот без разговоров обнял меня и дальше продолжил спать. Видно, решил, что ему приснилось. Послышались шаги Подушки, который исходил всю красную дачу вдоль и поперек, что-то бормоча по-эстонски. Ну как же на курицу похоже квохчет!
Я свесилась с кровати и заметила, что за мной наблюдает падучий эстонец.
— Кукареку, — сказала ему я.
— А?
— Кукареку, — повторила я и попросила его повторить знаком.
— Кукареку, — сказал он.
— Громче. КУКАРЕКУ! — я попыталась шепотом ему изобразить, как нужно заорать.
— КУКАРЕКУ! — громко завопил эстонец. — Храпюш, храпюш.
Я тут же улеглась на свое место, хихикая и изображая, что сплю. На что эстонца подбила? Даниил беззвучно сотрясался от смеха, я тоже еле сдерживалась. В комнату залетел эстонец из соседней. Все дружно и в один голос храпели, только мы с Даниилом еле сдерживали смех. Эстонец подошел к двум ни в чем не повинным эстонцам, растолкал их и сделал им устный выговор. Эстонцы обиженно переговаривались, дверь закрылась. Даниил расплылся в довольной ухмылке и что-то сказал им. Те согласно покивали. Даниил взял на себя роль дирижера, отогнул один палец, второй третий.
— КУКАРЕКУ! — заорали мы в 5 голосов, и я взяла самую высокую ноту.
Наверное, даже на синей даче было слышно.
В соседней комнате немного пошумели, но, судя по расстроенным физиономиям эстонцев в этой комнате, решили не реагировать. Я напела партию вторых альтов из песни "Птичий хор".
— Ку-карек-ку-у!
Эстонцы хором пропели вслед за мной, я же спела за сопрано:
— Куд-куд-кудах! Куд-куд-кудах!
— Ха-ха-ха-ха! — рассмеялись парни.
Мы с ними немного прорепетировали, и грянул туш! Добили мы все-таки соседнюю комнату. И чем они решили нас напугать? Даниил им что-то пренебрежительно отвесил, я спросила, что такое. Он мне отрывисто показали Подушину прическу и подвигали пальцами, сообщая, что именно в судьи и позовут. Эстонцев это, видимо, всерьез напугало, но не меня! Где наша не пропадала.
Пришел Подушка, которому что-то расписали в красках. Провинившиеся пытались как-то оправдываться. Подушка выслушал, сделал внушение на эстонском, в том числе и мне, и вышел. Похоже, ему сказали, что тут Одеяло бунтует. А то больше у меня ни на кого голос не похож. Прошло полминуты, и до Подушки доперло, кто же тут балагурит.