— Спорим, у тебя есть кто-то старший, — сказала я.
— Сестра, — кивнул он.
— У меня тоже. Все они такие, — сказала я. Кажется, до парня не дошло, что я сказала. — Да заткнись ты, да заткнусь я.
Эстонец совсем прижух.
— Да это я так, говори, сколько хочешь, — поспешно заверила его я.
— Ты так и будешь молчать? — не выдержав, спросила Ира.
О-о, ей, похоже, еще больше тормоз достался.
— Ты так и будешь на меня смотреть!
— Как? — не понял тот.
— Подушка, объясни ему! — попросила Ира.
Подушка послушно сказал что-то по-эстонски, но явно не то, что хотела Ира. Скорее, что-то типа "Она немного того, нужно быть терпимее". Эстонец переварил.
— Правда? — удивленно спросил он у Иры.
— Нет, не верь. Он все врет! — тут же заверила его Ира.
Подушка что-то сказал ему по-эстонски, хохоча.
— Ты сказал "Она еще и отрицает", — сказала я. Подушка поперхнулся смехом и вытаращился на меня.
Тут я заметила, что вторая мелкая, тоже, кстати, Рита, нехорошо поглядывала на Одеяло, который самозабвенно лицезрел небосвод. Та-ак, сейчас что-то будет.
— Он, наверное, сказал что-то типа того, что я шизофреничка, — сказала Ира.
Подушка выпал в прострацию. Видать, угадали.
— Кто? — не понял ее мелкий эстонец.
— Не дружу с головой, — пояснила Ира.
— Ага, — простодушно кивнул тот.
Ира злобно зыркнула на Подушку, тот отшатнулся и скорчил рожицу. Рита с открытым ртом смотрела на Подушку. Наверное, подумала "Такой большой, а все еще рожи строит".
Ире эстонец надоел совсем, и она развернула его в сторону кипариса, дабы тот не разглядывал ее. Эстонец добросовестно принялся рассматривать открывшийся ему пейзаж. Я от своего по-простому отмахнулась. До него дошло.
Подушка с нарастающим беспокойством следил за Ритой, та все еще внимательно на него смотрела.
— Ты что как на меня смотришь? — спросил он.
— Как? — о, бедная девочка, от эстонцев заразилась.
Подушка задумался.
— Хорошо, что ты не повар, — нашелся парень.
— Я патологоанатом, — сказала Рита.
— Это кто? — спросил Подушка.
— В морге работает, — пояснила Рита.
— О-о-о, — ужаснулся Подушка. — Кто хочет быть летчиком, кто космонавтом, кто патологоанатомом.
— Поваром… Патологоанатом — это тот же повар, только не готовит.
— Ну, тогда и повар это тот же патологоанатом, только готовит! Готовит это… бе-е-е, — сказала я.
Все рассмеялись, а Рита решила залезть по Подушке.
— Что ты по мне, как по кипарису! — спросил Подушка.
— А как по кипарису? — спросила Рита.
Парень подсадил ее на ветку. Тем временем другая Рита швырнула в Одеяло лизуном. Он какое-то время ничего не чувствовал, потом поднял руку и нащупал лизун.
— А-а-а-а-а! — завопил он на всю округу, отшвырнул от себя лизун и с ужасом уставился на нее.
— Что же ты мою сколопендрочку обижаешь? — спокойно спросила Рита.
— Кто? — переспросил Одеяло, все еще таращась на лизун.
— Сколопендрочку! — ответила Рита и подсунула ее под нос наклонившемуся Одеялу.
— А-а-а-а-а! — дубль два разнесся еще дальше.
— Вот дает! Я — второе сопрано, и то таких нот не беру. А он! Вообще класс! Первое сопрано отдыхает! — уважительно протянула Рита.
Первая Рита тем временем проворно залезла по кипарису и уставилась на Подушку, будучи теперь с ним на одном уровне. Парень забеспокоился еще сильнее. Наверное, сравнивал ее характер с Иркиным.
— Высоко! Снимешь? — спросила она у него.
Подушка легко снял ее оттуда и был весьма удивлен ее маленьким весом. Одеяло тем временем дергано оглядывался по сторонам. Рита, опущенная на землю, решила провести еще один эксперимент. Она прошлась по ногам Одеялу.
— Ай! — подскочил тот.
Она прошлась по ногам Подушке, он не шелохнулся. Ну да, непробиваемый он у нас. Она прошла еще раз, потом попрыгала.
— Не наступай на ногу, — спокойно сказал парень.
— Я на ней полтора часа прыгала! — воскликнула Рита.
— Ну… — философски пожал плечами Подушка.
Рита задумалась над новой пакостью, дабы Подушка все же сразу среагировал. Вторая Рита плюнула на Одеяло и отправилась придумывать пакость Подушке. Они стали о чем-то шушукаться.
— Девочки, бесполезно, я все равно слышу, — сказал им Подушка.
— Мм? С такой высоты не слышно! — запротестовали девушки.
Из космоса точно не слышно!
— Я скрипач, — пояснил им Подушка.
— Пошли, отбежим на километр, уж тогда не услышит, — предложила Рита, и девчонки ушли к дверям столовой, которыми им тут же и досталось.
— Я там не буду больше стоять! — сказала Рита, возвращаясь.
Подушка всполошился и медленно отступал к лавочке. Я отправилась следом, чинно вышагивая, Ира так же, за нами Одеяло, чеканя шаг. Мы с Ирой переглянулись, прыснули в кулак и бросились к лавке наперегонки. Я добежала первая, уселась на лавку, а при приближении Иры улеглась на лавке (все равно сидеть неудобно, низко).
— Вот сейчас на тебя сяду!
Ира попыталась сесть, я тут же ткнула ее, да посильнее, в то самое место, которым она собиралась на меня сесть. Ирка подскочила, налетела на Одеяло и отбежала еще на два шага. До меня дошел Подушка.
— Что-то мне лавочка не по росту, — сказал он.
— Ха, она даже мне не по росту! — усмехнулась я. — И даже Ире. Не говоря уж об Одеяле. А какие у вас в Эстонии стандарты?
— Ну, в рост среднестатистического эстонца, — прикинул Подушка.
— О-о! — опешила я.
— Ну, в ширину, — поспешно уточнил Подушка, разводя руки в стороны как раз на ширину лавочки.
— Хм… я думала, ширину измеряют немного по-другому критерию, — хмыкнула я. — Хм… в рост… Ха-ха-ха!
— ОЛЬГА! Дашь сегодня сесть! — воскликнула Ира.
— Эх… низковато, — сетовал Подушка.
— Вот урна как раз по росту, — хохотнула я.
Подушка смерил меня и урну презрительным взглядом, тут же вернулся к урне и посмотрел на нее удивительно сочувствующе.
— Ее переворачивать придется, — сказал он.
— Зачем? Чем тебя эта дырка смущает? — спросила я.
— Пошире как раз будет, — добавила Ира.
— Вот именно. Провалюсь! — сказал Подушка.
— Да вроде бы нет, — Ира по хозяйски осмотрела фигуру Подушки. — Не должен!
— Хм! — обиженно фыркнул парень.
Одеяло заступорился.
— Давайте лучше Одеяло туда посадим! — предложила я.
Одеяло удивленно вертел головой. Мы с Подушкой одновременно изобразили Одеяло, Ира удивленно потупилась, распахнув глаза во всю ширь. Я тут же изобразила ее.
— Раз, два, три, — скомандовал Подушка, и мы с ним изобразили Иру одновременно.
Ира рассмеялась, Одеяло не понял. Как все предсказуемо! Тут вернулись мелкие.
— О! Какая я маленькая! Как раз по росту! — ужаснулась я и вскочила с лавочки. Ее тут же заняли! Ромашка!
— Урна осталась свободной! — сообщила мне Ира.
Я хмыкнула и нагло уселась к Подушке на колени, причем получилось так, что села я спиной ко всем и лицом к урне. Подушка осторожно меня потыкал, Ира потыкала сильно, я развернулась и показала ей язык.
— Это было мне? — спросил Подушка.
— Ну ладно, — я развернулась качественнее и показала язык адресату.
Я осмотрела все, что мне было видно, и вперила свой взгляд в урну (слава богу, не погребальную). Подушка аккуратно попытался меня повернуть. Я вцепилась в эту саму урну. Он еще раз попробовал.
— Тебя что, вместе с урной? — спросил он.
— Нет, оставь урну на месте! — покачала головой я.
— Тогда отпусти ее!
— Ну уж нет! — от возмущения я взмахнула руками, и Подушка тут же этим воспользовался. Через мгновенье я сидела ко всем лицом.
— Здрасте, — ошалело сказала я.
— Молчу, — сдержалась Ира.
— Немая? — уточнила я.
— Немая, — кивнула Ира.
— Что? — удивился Подушка.
— Ударение переставь, — сказала я.
— Немая, — предложил свой вариант Подушка.
— Другого ударения нет?
— Немая, — сказал парень.
— Ну!
— Не мая!
— О-о! «Немая» в смысле "не разговаривает", — не выдержала Ира.
— А-а! — дошло до Подушки.
— Чё-о это? — подал голос Одеяло. Ну, чисто копытное!
— То-о это! — передразнила его Ира.
— Зорька! — в одни голос с Иркой воскликнули мы.
— Мы в Лазурном, — попытался уточнить Подушка.
Я еле сдержала смех. Все нормальные коровы — Зорьки, а он у нас Лазурька! Глазурька, ромашка!
— Цыганка!
— Дочка, Ночка! Букет! — перечислила я.
— Ага, у меня тоже Букет был!
Мы рьяно обсуждали коров, эстонцы эстонились. Особенно их потрясала Иркина фраза "Неплохо доилась!". Кажется, Одеяло воспринимал это на свой счет. Я на пробу разок сказала.
— Удойная была!
Подушка остолбенел.
— Не надо на меня так сбоку коситься. Меня это нервирует! — рассмеялась я.
На слове «стельная» до Подушки, наконец, дошло, что речь идёт о коровах, и он принялся хохотать. Они, видать, к себе примеряли! Одеяло все еще был в непонятках, Подушка смеялся уже над ним.
— У нас классные коровы были в деревне! Длинношерстные на хвосте, красивые, все репьи собирали и со мной делились. Очень они меня любили! — сказала Ира.
Тут лик Одеяла просветлел.
— Вы меня с коровой сравнивали! — взвился эстонец.
— Нет, мы тебя не сравнивали с коровой, — покачала головой Ира, Одеяло воспрял. — Мы тебя сравнивали с быком!
Одеяло подскочил, Подушка уткнулся лбом мне в плечо и подхихикивал.
— Что, совсем? — спросила у него я.
Он покивал, не отрываясь от процесса.
— Хо… с одной стороны быки, с другой — жеребцы! — вздохнула Ира.
— А мы тогда кто? — спросила я.
Подушка тут же назвал нас по-эстонски.
— Вот не надо, не надо! — взвилась я.
— Я это по отношению к Ирке сказал, — тут же оправдался Подушка.
— Козочки-розочки! — перевел Одеяло.
Коза-дереза! Подушка напомнил, что он это сказал по отношению к Ире. Та возмутилась, что ее обозвали дважды, и окрестила парней баранами. Я обернулась и увидела, что к нам направляется Капитошка, ведя с собой эстонских мелких.