— Слава богу, не по мне, — вздохнул Подушка.
— Сейчас будет второй заход!
Мы вылезли и пошли с Подушкой вниз. Там мы растворили мыло и заполнили мыльной водой целое ведро. Я радостно вдыхала аромат мыла.
— Ах…
Подушка жутко на меня покосился, достругивая об кольцо мыло. Странно, у меня не стругалось…
— Ну, мыльница я, мыльница! — сказала я.
Мы принесли воду наверх.
— О, класс! — сказала Ира.
А они уже тут натянули веревки.
— О-о, осторожнее, с такой высоты, наверное, не видно, что тут веревки, — сказала я Подушке.
Мы сложили все тапочки в одно место, а воду разлили в другое. Подушка залез на самую верхнюю ступеньку и взирал оттуда на меня.
— Слушай я и так шею сворачиваю, а ты еще выше забрался. Скажи словами, я все равно тебя не вижу. Ты так высоко-высоко и далеко-далеко!
— За 7-ю морями, за 7-ю лесами, — запела Ира.
— Ага, за семью морями, за семью лесами, — поправила ее я.
— Ха, до меня такой смысл не доходил, — сказала Ира.
— Ага, а до меня цифры долго не доходили.
Подушка долго меня гипнотизировал и, наконец, родил:
— Ты куда? — спросил он.
— К Диме, — нашлась я после секундного замешательства.
Он долго ступорился, я успела натянуть еще одну веревочку и добавить еще одну припрятанную тапочку. Под конец решила оккупировать Иркину кровать (понравилось мне). Я позволила Подушке упаковаться под матрас и прислушалась. Блин, ничего не слышу.
— Подушка, послушай, кто-нибудь идет? — попросила я.
Парень не то прислушался, не то всерьез задумался.
— Идет, — наконец изрек он.
— Кто-то большой и круглый? — уточнила я.
— Ты меня за кого держишь? — спросил парень.
— Все-все, скрипач, — сказала я, укладывая его на место. — Люди, идет!
Все быстро попрятались на своих койках, поспотыкавшись местами об свои же тапочки. Ирка в последний момент спрятала голову Одеяла, и ей тут же досталось от Димы за то, что она спит на моей койке, пока я в изоляторе.
— Подушк, слышишь, тут, оказывается изолятор, — сказала я ему.
Ну да, изолятор, иначе почему я так басовито хихикаю, похоже, горло болит. Ира изобразила поскуливание и побила матрас. Мы расхохотались, Дима решил, что мы смеёмся над Ирой.
— Интересно, кого это она так? — усмехнулся он, полагая себя жутким остряком. Мы послушно расхохотались… над Димой.
Потом я напомнила всем, что я в изоляторе, хохот повторился, Дима выпал в осадок, ничего не понимая. Долго он стоял, мне намекнули, что его пора двигать. Интересно, как?
— Посторонись! Иду на таран Подушкой! — завопила я.
Хохот возрастал в геометрической прогрессии.
— А ты что тут делаешь? — спросил опешивший Дима.
— Тут изолятор, — тихо сказала я и заорала во все горло, подавшись вперед. — ДЛЯ ПСИХОВ!
Дима отшатнулся и напоролся на веревки, я захлопнула дверь, чтобы было темнее и веселее. Дима добрался уже до тапочек, все еще теряя равновесие, а там была ещё одна веревка, а потом мыльная вода, и наш вожатый с мыльным душком и ветерком умчался в голубую даль, то есть на веранду, где его поджидала коварная сушилка с прицепленными на нее популярными браслетами с бубенчиками. После столкновения с сушилкой логическое мышление Диме отказало, и он пошел ругаться в другую комнату. А может, просто ориентацию потерял или решил, что там безопаснее. Он долго ругался и, наконец, решил выйти, но моими стараниями ручки там не было! Ему сообщили об этом досадном «недоразумении», и он немедленно наступил на означенную ручку. Вскрикнув и обозлившись еще больше, он пошел ругаться в нашу комнату, задел сушилку, поскользнулся на мыльной воде, задел веревку, перешагнул через нее, пробалансировал на тапочках и упал через последнюю веревку на шкафы.
— Р-р-р-р, — тихо пророкотал он и неожиданно включил свет. Я только успела плюхнуть Подушке на голову подушку и запихнуть его голову на положенное ей место. Фух, вроде бы Дима не видел моего маневра.
Дальше последовал культурный «гав-гав». Я решила послушать его повнимательнее (хоть бы одно ухо заткнуть), взяла в руки подушку, дабы переложить ее на бортик, и промахнулась…
Подушку я положила Диме на голову, да еще и со всего размаху. Ромашка-а-а-а! В смысле, Подушка-а-а-а! Парень поскорее спрятался под матрас, содрогаясь от смеха.
— Можно мне подушку обратно? — с каменным лицом попросила я.
Пока Дима обтекал, Ира «проснулась», схватилась за голову и захохотала. Одеяло выполз из своего убежища и тоже принялся ржать, за что и получил по заслугам: его весьма жестоко запихнули под матрас, прихлопнув матрасом сверху. Подушка тоже высунул голову и посмотрел на Диму, вытащил руки, стащил с него подушку, положил себе на голову и спрятался под матрас. Я проглотила смешок и спрятала руки под подушку. Подушка постучал головой об мои кулаки.
— Да убираю, убираю, — прошипела я. — Нечего пинаться!
Подушка как-то подозрительно затих, я стащила с него подушку и увидела полностью офонаревшее лицо бедного эстонца.
— Пинаться? — переспросил он.
Ира снова расхохоталась, и тут Дима это заметил.
— Ты… ты! ТЫ!!! — завопил он.
— Ха-ха-ха, — хохотала Ира, вытянула вперед руки и упала на матрас, потом спохватилась, звезданула по матрасу и снова легла. У нас с Подушкой синхронно отвисла челюсть. Бедолага Одеяло!
Я спрятала подушку, Дима сбежал. Хохотали мы… очень долго, очень!
— Ольга… Ольга. Ольга! Ты! Ты! Ха-ха-ха-ха! — начала было Ира.
— Классно промахнулась, — сказал Подушка.
— Хоть кто-то понимает, что я промахнулась! — порадовалась я.
— А? — переспросил Подушка.
— Эх, — вздохнула я. Что с него, тормозящего, взять? Разве что шерсти клок, благо что длинная, мягкая и белая!
— Я спать, вы как хотите, только потише тут Диму доводите, — сказала я.
Я попыталась улечься.
— А еще посмотреть хочу, — сказал Подушка, высовывая голову, подушка упала к нему под матрас. Я смерила его оценивающим взглядом.
— Вылезай! — скомандовала я.
Подушка вылез наполовину и удивленно посмотрел на меня, я пристроила на него подушку и улеглась. Через какое-то время он стал шевелиться.
— Что такое? — недовольно спросила я.
— М… а… — сказал он, потирая спину.
Я подумала и предложила ему подушку, а на него сверху — матрас, но он отказался, судорожно помотав головой. Тогда я сперла подушку у лежащей снизу девушки, а она взяла лишнюю, которую притащили эстонцы. Ну вот, другое дело — и мне удобно, и ему… вроде бы. Теперь можно и поспать.
Все старательно шумят в соседней комнате. О, долго Дима будет пытаться открыть дверь без ручки, я расхохоталась. Вот только Ира поздно спохватилась, что неплохо бы, чтобы он и в нашу зайти не мог. Дима уже открыл дверь, тишину нарушил только сдавленный вскрик Подушки, которому досталось дверью по спине. Дима так же тихо прошел в соседнюю комнату, обо все спотыкаясь и лишь каким-то чудом не падая. Он дошел до веранды и затих, смежная комната снова принялась шуметь.
— А, вот вы шумите! — Дима залетел в комнату, и показательный «гав-гав» начался снова. — Чтобы в 2-х комнатах была тишина!
В нашей комнате тишина была полной, ибо все ржали бесшумно.
— Так, Подушка, вставай, пойдем шуметь на веранду, — сказала я, найдя прокол в Диминой логике.
До всех тут же дошло то же самое, и мы все отправились на веранду.
— Я под кровать не полезу! — заявил Подушка. — Там паук!
— Мы его уже вам отдали! — сообщила я.
— А-а…
В итоге я его уложила на Гельсушкину кровать, с ее разрешения, разумеется, накрыла одеялом и положила сверху подушку.
— Фр, мр, — он вытащил голову, я расхохоталась. Ага, одеяло на манер длинных волос с подушкой вместо короны.
Я снова завесила его, он снова освободился. В итоге мы сошлись на занавешивании половины лица. Одеяло мы с прятали за занавеской, пододвинув сушилку, дабы ног было не видно. К ней уж Дима точно не пойдет, там всякого добра навалом. Сами расселись по койкам и начали орать «Halleluiah» в окно. Дима тут же прибежал.
— Что вы тут шумите? — заорал он.
Ему все популярно указали на дыру в логике и продолжили шуметь.
— Чтобы на веранде было тихо! — сказал он.
Все разлеглись по своим койкам и принялись шуметь. Я совсем обнаглела, нашарила у Иры под матрасом МП3шку и улеглась, включив ее.
— … - сказал Подушка.
— А? — я вытащила наушник.
— С МП3шкой спать?
Я поставила наушник на место.
— Ну ты, Подушка, пошляк! — усмехнулась Ира.
— Кхе, км, с МП3шкой… Это кто из украинцев? — поразилась я.
— Это тот, который! — сказала Ира, показывая оттопыренные уши.
— А может тот, который, — я показала жуткий оскал.
— Не знаю, — задумалась Ира.
— Может, мне лучше спрятаться? — спросил Подушка.
— Не, сиди. Дима у нас слепой, выше своего роста не видит, а ты для него вне поля зрения, — сказала я заплетающимся языком.
— Ага, прям сейчас люстру сшибу! — усмехнулся Парень.
— Было бы очень мило, — все так же заплетаясь сказала я. — Столько бы пыли на Диму свалилось.
— Ты правда засыпаешь? — удивился парень.
— Нет, — еще более сонно ответила я.
Подушка завис. Это его коронный номер! Ира в это время воевала с Одеялом, который периодически орал "Нет, не пойду".
— Тебя никто никуда идти не просит. Тебе сказали лечь! — отвечала ему Ира.
— Н-да, Одеял, не повезло тебе, — сочувственно сказал Подушка.
— Везет же людям, — вздохнул Одеяло.
— Ага, везет… дверью по спине, — ответил эстонец.
— Был бы здесь, тебя бы заметили, если бы так сидел, — резонно заметила Ира. — Так что радуйся.
Одеяло, видимо, на эстонском пожаловался Подушке на нехорошую Иру. Та тут же подтвердила все, что он сказал, и стукнула его подушкой.
— Если тебя увидит Дима, сам будешь доказывать ему, какого ты пола! — сказала она в назидание.
— У… и что толку. Ну докажет, ему же и хуже, — сказал Подушка.