— Есть одна старая поговорка, — сказал он. — Женщина всегда радуется возможности вернуться в деревню своей матери. Так что давайте не будем беспокоиться по этому поводу. Посмотрим, куда поведет нас Господь…
Анна кивнула, понимая, что тема закрыта. Она откинулась на спинку сиденья, чувствуя спиной твердый и липкий винил. Теперь, когда с ними не было Юдифи, отъезд наконец стал делом решенным, а значит, новое путешествие началось.
Джунгли сменила более открытая местность, когда дорога, ведущая на юго-восток, пошла в гору. Анне было непривычно иметь возможность смотреть вдаль. Она поняла, насколько свыклась с тем, что ее постоянно окружали высокие, густо растущие деревья, и можно было догадываться о том, что находится за ними, лишь по вершинам скалистых образований, таких как Коун-Хилл.
Когда послеполуденный зной стал нестерпимым, Стенли остановил «лендровер» в роще колючих деревьев. Анна подняла голову и посмотрела на почти лишенные листвы раскидистые ветви. Это были деревья Элайзы, изящные стражи саванны. Недалеко от них стоял старый баобаб. Элайза и об этих деревьях писала: она отмечала, что африканцы называют их «деревьями дьявола», так как, согласно поверьям, Бог посадил их правильно, но пришел дьявол и перевернул вверх тормашками. «Именно так они и выглядят», — подумала Анна: искривленные чахлые ветви сильно напоминали корни.
Пока Стенли распаковывал собранную Орденой корзину с едой, Анна решила посмотреть на баобаб вблизи. Кора походила на кожу, старую и морщинистую, но удивительно гладкую местами, как щеки старухи. Заметив, что дерево полое, Анна наклонилась и заглянула внутрь — и открыла рот в немом крике. Там висело тело — высохшее, с широким зевом рта, с выпирающими костями. Мумифицированное человеческое тело. Не было слышно гудения мух: мощи давно высохли и лишились плоти. Анна шарахнулась, резко обернулась — и оказалась нос к носу со Стенли.
— Это дерево с духами, — объяснил он и, схватив Анну за локоть, быстро оттащил ее в сторону. — Туда нельзя заглядывать.
Стенли знаками велел Анне вернуться к «лендроверу», где он уже поставил ломберный столик и разложил на нем еду. Анна послушно пошла туда, но с удивлением обнаружила, что Стенли за ней не последовал. Бросив взгляд через плечо, она увидела, что он бежит к другому дереву, невысокому и колючему. Он отломил ветку, отнес ее к баобабу и быстро, опасливо положил ее у основания дуплистого ствола. Анна отвернулась, и Стенли не заметил, что она следила за ним. Она нахмурилась, задумавшись. Каким бы невозможным это ни казалось, но африканец, похоже, только что совершил некий языческий ритуал. А ведь Майкл так доверял своему помощнику… Впрочем, все это выглядело вполне безобидно. Возможно, это было просто проявлением суеверия, что-то вроде обычая бросать просыпанную соль через плечо. Вот только Стенли — христианин, а значит, не должен быть суеверным. Майкл взял за правило всегда проходить под лестницей и планировать поездки на тринадцатый день месяца, демонстрируя тем самым свое отношение к подобным предрассудкам.
Когда Стенли вернулся к автомобилю и они приступили к трапезе, Анна не стала заговаривать о баобабе. Но когда они снова пустились в путь, вскоре натолкнулись на такое же дерево. С одной из его искривленных ветвей свисала туша недавно убитого животного.
— В этой местности обитает зло, — заявил Стенли, когда они проехали зловещее место.
Анна кивнула. Майкл объяснил ей официальным тоном, который он использовал, как только разговор заходил о переводе его старшей медсестры в другое место, что немецкие миссионеры проработали здесь много лет, но у них не было почти ни одного новообращенного. Со времени их отъезда ничего не изменилось.
Анна смотрела в окно «лендровера». Пейзаж внезапно показался ей враждебным, деревья гневно вонзали исковерканные ветви-руки в чужое небо. Вдалеке показался стервятник.
Анна отвела взгляд, переключив внимание на знакомые детали салона «лендровера».
— Как ты считаешь, почему миссионеры потерпели здесь неудачу? — спросила она у Стенли.
Он пожал плечами:
— Бог его знает.
Анна нахмурилась: такой ответ рассердил ее. Она много раз слышала от него эти слова в больнице, когда задавала вопросы. Бог его знает. Словно Анна могла запросто, подняв голову к небу, переадресовать вопрос Ему.
— Но я слышал одну легенду, — добавил Стенли.
Анна кивнула и стала молча ждать, зная, что африканец продолжит, когда будет готов.
— Где-то здесь жила белая женщина, — заговорил Стенли через какое-то время. — Говорят, она жила в большом доме совершенно одна. Она была американкой. И она дружила с местным вождем. Он был очень могущественным человеком. Кое-кто утверждает, что именно эта белая женщина настроила вождя против миссионеров.
Анна повернулась к Стенли, приоткрыв рот от любопытства.
— Она все еще там?
— Да, — ответил Стенли. — Но в могиле.
— А кем она была? — не отставала Анна. — Что она здесь делала?
— Бог его знает, — снова прозвучал знакомый ответ Стенли.
Анна рассеянно смотрела вперед. Она попыталась представить, как белая женщина смогла подружиться с вождем племени, так подружиться, что стала влиять на его отношение к важным вещам. Ходила ли она к нему в хижину и делила ли с ним пищу? Все время жила одна, без мужа — вообще без белого мужчины, который мог бы защитить ее. И почему она так противилась присутствию миссионеров? Что она оставила после себя?
— Но теперь жители деревни хотят, чтобы мы приехали, — напомнила Анна Стенли. В ее голосе явно слышалось беспокойство, как у ребенка, ищущего поддержки. — Они просили нас приехать.
— Так мне сказали, — согласился Стенли. — Местные жители попросили, чтобы епископ и правительство вновь открыли старую больницу.
Внезапно Анну осенило.
— Кто именно просил? Я имею в виду, были ли это те же самые люди, чей вождь дружил с американкой?
Стенли помолчал, обдумывая ответ.
— Да, — наконец сказал он. — Думаю, это так. Они — ваганга. Сильное племя.
Анна нахмурилась.
— Значит, они изменили мнение о нас.
— В какой-то мере, — заметил Стенли. — Они хотят, чтобы у них появилась больница, но не церковь и не школа.
Анна кивнула.
— Пока что и этого достаточно, — сказала она.
Анна пыталась не думать о том, сколько всего нужно будет сделать: лучше ставить перед собой конкретные, близкие цели и не торопиться. Поспешишь — людей насмешишь. А она не хотела, чтобы над ней смеялись. Она хотела доказать Майклу…
— Конечно, — с улыбкой добавил Стенли, — если церковь хочет родиться, воспрепятствовать этому может только Бог.
Край солнца уже почти касался горизонта, когда вдали показалась старая немецкая миссия — группа побеленных зданий, прилепившихся к основанию крутого склона холма. Она выглядела именно так, как ее описывал Майкл: опрятная и живописная. Единственное, чего здесь не хватало, — это приветственного света костра или фонаря — чего-то, что вселило бы надежду в сердца путников, закончивших длинное путешествие по саванне.
Вот как Анна представляла себе место, где будут принимать больных: на охраняемом складе находятся кровати, постельное белье и другие необходимые в больнице вещи. Ей говорили, что здесь есть даже радио, а значит, она сможет поддерживать связь с Лангали и другими станциями. Стенли и Майкл заезжали в Джермантаун каких-то шесть недель назад и убедились, что здесь все в порядке, все готово для того, чтобы новая медсестра, которую должны были прислать из Додомы, могла приступить к работе.
В сгущающихся сумерках пришлось ехать медленно. Белые силуэты зданий лишь теперь открывали свои детали: контуры дверей, окон, ставней.
Анна с удивлением смотрела на крыши: в косых лучах заходящего солнца они не отсвечивали металлическим блеском. Она нахмурилась и повернулась к Стенли. Африканец, наклонившись к рулю, пытался пронзить взглядом тьму. Он, ничего не говоря, продолжал вести машину.
Когда «лендровер» въехал на территорию станции, прибывшие окунулись в гробовую тишину. У зданий не было ни дверей, ни ставней. Даже оконные рамы были вынуты из проемов. Места, где должны были находиться крыши, зияли пустотой — сохранились только стропила. Поселение было разграблено. Тишина и опустошенность, как после войны. Анна и Стенли вышли из «лендровера» и, ошеломленные, бродили среди руин. Они смотрели на торчащие из стен трубы, к которым когда-то были присоединены раковины. Заглянув в кухню, недоуменно уставились на то место, где стояла печь и на побелке остались следы сажи, повторяющие ее контуры. — Я найду смотрителя, — сказал Стенли. Но Анна отчетливо услышала сомнение в его голосе. Нет здесь никакого смотрителя — она понимала это не хуже него. Участвовал смотритель в этом грабеже или нет, он наверняка давно уехал отсюда.
Анна огляделась. Масштабы разрушений были настолько огромны, что ей трудно было осознать их. Она попыталась представить, что подумал бы Майкл, будь он здесь. Вообразив, как исказились бы его черты от гнева, она рассмеялась. Она смеялась громко, запрокинув голову. Слезы переполняли ее глаза и сбегали по вискам в пыльные волосы.
Внезапно она поняла, что неподалеку собралась толпа любопытных. Люди стояли на краю станции, молча наблюдая за ней. Анна спросила себя, дружественно ли они настроены, стоит ли бояться их, но поняла, что ей все равно.
К ней подошел Стенли.
— Эти люди рассказали мне, что произошло. Смотритель распродал все и сбежал в Найроби. Склад пуст, даже радиоприемника, и того нет. — Он понизил голос до шепота. — Я думаю, кое-кто из присутствующих принимал в этом непосредственное участие. Я понял это по тому, что некоторые не осмелились посмотреть мне в глаза. — Стенли сокрушенно покачал головой. — Но есть и другие, — уже веселее добавил он, — те, кто очень зол на смотрителя. Они говорят, что их вождь сейчас не здесь, он далеко. Он не позволил бы такому случиться.
— Звучит утешительно, — с горечью в голосе сказала Анна. Стенли мрачно кивнул. — Но что нам теперь делать? — Она вздохнула. — Останемся здесь на ночь, а завтра вернемся в Лангали.