– И благородное имя, – добавила Саша ему в тон.
Кель рассмеялся, и через секунду женщина к нему присоединилась.
– По правде говоря, оно нравится мне все больше и больше, – добавил он.
Саша счастливо вздохнула, и Кель не удержался – притянул ее ближе, укрывая своим телом.
– Саша?
– Да? – сонно откликнулась она.
– Никогда так больше не делай.
– Как?
– Не пытайся меня защитить.
Саша замолчала, раздумывая над его словами. Кель ждал, уступит она или примется спорить.
– Я видела, как ты умираешь, – прошептала она наконец. – Видела, как когти пронзают твое сердце. И не могла этого допустить.
Больше она ничего не сказала, но Кель понял, как огорчило ее это воспоминание, и пожалел, что не оставил упреки до утра. Постепенно ее дыхание выровнялось, черты разгладились, и Кель тоже закрыл глаза и провалился в сон – просто мужчина, обнимающий женщину в темноте Яндарианской равнины.
Едва рассвело, начался дождь и разбудил отряд мягким стуком и влажными прикосновениями. И вода, и воздух были теплыми, поэтому некоторое время люди просто стояли под тучами, позволяя струям счищать с кожи грязь и кровь и пропитывать запыленную одежду. Пока они спали, лошади сбрелись обратно, и Кель разыскал в седельном мешке мыло. Он не собирался упускать ни одной возможности привести себя в порядок – насколько это позволяли приличия, – а потому стащил рубашку, намылил грудь и с наслаждением замер под импровизированным душем. Саша отмывала волосы, пытаясь удержать на плечах расползающееся платье. Тяжелые мокрые пряди доставали ей до бедер, закрывали шрамы на спине и несколько отвлекали Келя от сомнений в своих способностях Целителя.
Солдаты вели себя как дети: босиком носились по грязи и боролись в высокой траве. Когда дождь столь же внезапно прекратился, они соорудили для Саши подобие шатра, чтобы она могла переодеться. Путешествие по открытой местности в компании солдат было не самым простым испытанием, но мужчины как-то справлялись, а Саша никогда не жаловалась. Солнце подсушивало грязь, люди тоже обсохли, перекусили вяленым мясом и черствым хлебом, и Кель принялся искать в копытах Луниана камни и колючки. Его все еще преследовали воспоминания о рехнувшейся кобыле. В этот момент к нему и подошел Айзек – солдат-огнетворец.
– Капитан, можно вас на пару слов?
– Говори, – кивнул Кель, проводя ладонями по ногам и бокам Луциана и тщательно осматривая его зубы.
Жеребец стоял смирно – внимание хозяина было для него не в новинку, но Айзек все равно дождался, когда Кель закончит, словно ему требовалось видеть глаза командира. Наконец Кель отпустил голову Луциана и встретился взглядом с Айзеком. Над губой у того блестели бисеринки пота. Юноша откашлялся, прежде чем начать.
– Капитан, прошлой ночью я нес вторую вахту. Я хотел спать, но спиртного в рот не брал. Я знаю правила. И я… увидел женщину. Она… она была не одета. Сперва я подумал, что это госпожа Саша. И отвел глаза. Я подумал… что, может быть… вы… она…
Айзек с силой потер лицо ладонями. Кель молчал, ожидая, куда вывернет история. Ему не хотелось направлять ее – даже чтобы отвести от себя подозрения.
– Тогда я посмотрел еще раз. Простите. Ничего не мог с собой поделать. Но это оказалась не Саша. У той женщины были темные волосы и тело… пышнее… чем у госпожи Саши. – Айзек изобразил в воздухе соблазнительные формы, но тут же залился румянцем и снова потер лицо. – Прошу прощения, капитан. Я не собирался рассуждать, пышная госпожа Саша… или… плоская.
Он вздрогнул, и Кель чуть не заскрипел зубами. Чертов Джерик.
– Айзек, соберись.
– На равнине ведь не живет никаких племен… Правда, капитан? Эта женщина может быть из местных? Она стояла прямо там, за костром, совсем голая. – И Айзек указал на кострище рядом с деревьями, под которыми спали Кель и Саша.
У Келя кровь застыла в жилах.
– А потом она исчезла. Просто растворилась в воздухе. Я стал обходить периметр и чуть не наступил на змею – огромную гадюку, она зашипела и напугала меня до полусмерти. Я хотел еще поискать следы утром, но дождь все смыл.
Кель сощурился.
– Что со змеей?
– Я не стал ее трогать, капитан, и она уползла прочь.
Кель кивнул с поджатыми губами.
– Вы мне верите, капитан?
– Да, Айзек. Верю.
Кель действительно ему верил, хотя ни одно из возможных объяснений ему не нравилось. Он быстро отыскал взглядом Сашу: дынный оттенок нового платья придавал ей сходство с экзотическим цветком. Сегодня она заплела волосы в толстую косу, которая лежала у нее на плече, словно большая рыжая змея. Эта ассоциация заставила сердце Келя сжаться.
Глава 8
Следующие два дня пути прошли спокойно – ни вольгар, ни змей, ни обнаженных женщин. Однако Келя заботили не раздетые фантомы или птицелюди. Он утроил ночную стражу и приставил к спящей Саше отдельного дозорного. У мужчин это не вызвало вопросов: Айзек охотно поделился с отрядом своими видениями черной гадюки и загадочной дикарки, аккуратно обойдя в рассказе Сашу и первое заблуждение по ее поводу.
– Эта змея не была похожа на тех, которых мы встретили в пещере, – объяснял Айзек. – Я сперва даже решил, что бешеная. Шипела, как кошка, и так и раскачивалась в воздухе.
– Змеи обычно не жалуют копытных, – задумчиво ответил Джерик. – От них земля трясется, и ползучие твари начинают нервничать. Возможно, ее рассердили наши лошади.
– Я слышал, яд гадюк смертелен, – поежился Петер. – Хорошо, что капитан в случае чего сможет нас вылечить. – В его голосе до сих пор слышалось восхищение недавним чудом.
– Да, но кто вылечит капитана? – тихо возразила Саша, и мужчины заерзали в седлах.
Кель вздохнул и, намотав Сашину косу на кулак, легонько ее потянул.
– Перестань надо мной кудахтать, – пробормотал он ей в самое ухо, чтобы не распекать перед всеми.
– Не перестану, – прошептала она в ответ и тут же возвысила голос, отвлекая солдат от невеселых мыслей: – Я знаю одну историю о змее… Хотите послушать?
Мужчины охотно согласились, но Кель так и не отпустил Сашину косу.
– Была одна земля удивительной красоты, где не счесть было цветов, а воздух наполняли свежесть и сладость. Моря там изобиловали рыбой, а люди не знали горя. Правили этой землей добрый король и молодая королева. Король построил для жены прекрасный сад и засадил его всеми деревьями, какие только бывают на свете. И росло среди них одно дерево с чудесными белыми плодами, которые были королеве желаннее других. Но король настрого запретил ей пробовать эти плоды, сказав, что она может лакомиться любыми другими в саду. Королеве запрещалось даже подходить к тому дереву. Каждый день она смотрела на него и думала, как славно было бы отведать его плодов, ведь только их она не могла получить.
Король видел, как захватила королеву эта страсть, и пытался отвлечь ее изумрудным виноградом, твердым и сочным. Он приносил ей яблоки и груши всевозможных цветов. Чистил апельсины и кормил дольками с рук – лишь бы она не думала о том единственном плоде, который желала.
Но однажды молодая королева отправилась в сад одна и сама не заметила, как оказалась под запретным деревом. Она подошла к нему так близко – ближе, чем когда-либо раньше, – что разглядела на одной из веток змея. Шкуру его украшали золотые кольца, и, к удивлению королевы, он заговорил с ней человеческим голосом. «Если ты отведаешь этого плода, – прошипел змей, – то познаешь сокрытое. Король боится, что ты станешь всезнающей и всемогущей и покинешь его».
Королева только рассмеялась. Она никогда бы не покинула своего короля. Ей хотелось лишь попробовать этот прекрасный белый фрукт, и она приблизилась к самому дереву. Но стоило ей протянуть руку, как змей метнулся навстречу и вонзил зубы глубоко в ее плоть.
Когда король отыскал королеву, она лежала под деревом бездыханная, сжимая в пальцах запретный плод. Она так от него и не откусила. Только тогда король осознал, что запретил ей срывать фрукты с дерева, но забыл предупредить о змее в ветвях.
– Змей ее обманул, – прошептал обескураженный Гиббус, и некоторые солдаты усмехнулись при виде его возмущения.
– Да, – мрачно кивнула Саша. – Но он сказал и правду. Королева действительно покинула своего короля. Она умерла.
Ухмылки поблекли, и солдаты погрузились в раздумья. Кель уставился за горизонт, жалея, что вообще услышал эту историю.
В последующие дни никто из солдат не уклонился от ночного дежурства и не заснул на вахте. Никому не хотелось, чтобы капитан их покинул.
Они отказались от первоначального плана пересечь Яндарианскую равнину вдоль скал, которые обрывались в Такейское море. Кель собирался заехать в Янду на восточном побережье, чтобы побеседовать с лордом провинции, но каждый шаг в этом направлении отдалял их от Джеру с его крепостными стенами, а Кель еще никогда в жизни так не жаждал укрытия. Он видел опасность под каждым камнем, ожидал нападения каждый миг.
Кель не стал делиться с отрядом своими подозрениями, но без устали подгонял лошадей и при первой возможности свернул на север, к горному кряжу, который окаймлял южную границу Дейна. Было бы куда проще обогнуть его с востока, но, отказавшись от поездки в Янду и срезав путь через горы, они сэкономили добрых две недели.
Все это время Саша не выказывала ни страха, ни усталости. Похоже, она искренне наслаждалась дорогой: любовалась пейзажами, восседая на Луциане, и не давала солдатам чересчур мотать друг другу нервы. По вечерам она сидела у костра в кругу мужчин, припоминая все новые истории, днем развлекала Келя беседой, а ночью всегда находила его руку, прежде чем уснуть. Он больше ее не целовал, не искал возможности украсть у всех и взять то, чего так настойчиво просило его тело. Но каждый день она отрезала новый кусочек от его сердца, и желание Келя скорее добраться до Джеру превратилось в предвкушение чего-то, на что он едва смел надеяться. Оставалось лишь молиться, чтобы растущая одержимость плодом не помешала ему вовремя разглядеть змею.