— Отец был бы от этого места в восторге, — пробормотала она.
Чейсон Фаннинг, ее отсутствующий муж, вероятно, счел бы Спайр моральным непотребством, и захотел бы его разнести.
Они поднялись на несколько миль сквозь филигрань пушистых облаков, реющих как озабоченные ангелы над приходящими и уходящими штормами; над пришпиленными другими тросами к земле домами, чьи блестящие окна не выдавали ничего из творящегося внутри них. Земли Большого Спайра ширились и ширились под Венерой, их лоскутные поместья становились завораживающим лабиринтом; блокгаузы сначала дюжины, потом сотни, и наконец великого множества Наций Лириса, казалось, расчерчивали внутренность цилиндра. Прорезая их, оставляя по сторонам рельсовых веток руины и полевые цветы, шли железнодорожные пути сохранистов.
Тем временем Малый Спайр становился все ближе.
Венера однажды видела город из сцепленных колес — в мертвом пустом сердце Листа Хора, когда корабли Чейсона Фаннинга пришвартовались к задохнувшемуся городу Карлинту. Но бледное великолепие Карлинта не могло сравниться с чудом Малого Спайра, потому что тот город был мертв и неподвижен, а Малый Спайр — жив. Его огромные колесоподобные обиталища, каждое диаметром не меньше полумили, поворачивались, будто механизм громадных часов, кромка под углом к кромке,. Горожане одного колеса могли прогуливаться по кромке и запросто переступать на поверхность другого, ибо их ободья почти соприкасались. Колеса удерживались в заданной конфигурации решеткой из гигантских брусьев и толстых канатов, на которых трепетали черные флаги.
При всей хитроумности и подвижности Малый Спайр привлекательностью не отличался. Там были дома и улицы, но на большинстве колес господствовали одно-два растянувшиеся по внутренней поверхности здания. Адмиралтейство на Раше было таким же, да и дворец Кормчего. Но на Раше были еще и колеса, заполоненные тавернами, башнями и кривыми улочками, естественными и манящими, как вечеринка.
Малый Спайр был монолитен, самосодержателен и контролируем. Наружу не торчало почти ничего.
Через некоторое время гондола на тросе полностью преодолела тяготение, ее пассажиры пристегнули свои металлические костюмы к поручням, и ожидали, когда покажется цель пути. Трос заканчивался в узле из дюжин ему подобных в сложном каркасе, уходящем в ось городского колеса. Венера могла рассмотреть других людей, занятых здесь погрузкой и разгрузкой. Они двигались небольшими группами, уступающими друг другу широкий причал.
Она рассмотрела, однако, кое-что еще, впервые за долгие дни пробудившее в ней надежду: здесь ошвартованы корабли. Большей частью — ухоженные яхты, множества разных очертаний и расцветок, — но все иностранные. Они возвещали возможность побега, реального побега, в первый раз после ее прибытия.
Она постучала по жестяному плечу Одесса и показала рукой.
— Наши клиенты?
Он кивнул.
— К нам прибывают паломники из всех княжеств Кандеса, надеясь уехать с какой-нибудь нашей безделушкой или подарком на память. Узнаешь какой-нибудь из кораблей?
Венера кивнула.
— Этот из Гехеллена. — Она узнала только один-единственный, но Одесс явно был впечатлен. — Я знаю, что мы торгуем с ними вишнями, — продолжила она. — Но что продают остальные страны Спайра?
Он засмеялся, и как раз в этот момент платформа встала на стоянку у терминала. Пока они взбирались на ось, как стая железных пауков, Одесс сказал:
— Чем они торгуют? Ты спрашиваешь это с такой забавной невинностью. Если бы мы знали, чем торгует половина наших соседей, мы могли бы выгадать Лирису дополнительные преимущества. Слава многих продуктов Спайра расходится далеко и широко — но не всех. На ярмарке есть секции, куда чужак не войдет, не предоставив гарантий осмотрительности.
— А что это?
— Иногда это заложник, — сказала Эйлен.
Они вступили в длинную цилиндрическую камеру с множеством маленьких дверок на стенах по спирали. Одесс нашел одну из них и, достав массивный ключ, отомкнул. За дверцей оказался щелевидный шкаф, его стены покрывали ржавчина и паутина, и несообразно яркое зеркало в дальнем конце. Одесс и прочие приступили переодеванию, меняя металлические панцири на витиевато выделанные кожаные эквиваленты — за исключением того, что вместо вуали к каждому костюму прилагалась замысловатая маска. Одесс передал Венере комплект, и она скромно отвернулась, чтобы переодеться. Ее маску украшал соколиный клюв.
— Есть нации, — поведал Одесс, — которые в среднем обслуживают одного покупателя раз в десять лет. Чем бы они ни торговали, оно такое ценное, что выручки хватает всей стране на жизнь в течение целого поколения . Этот пример — крайность, но есть много других, охраняющих тайну своего товара ценой жизни. И Лирис был таким. Сегодня каждому известно, что именно мы производим, но это в действительности сыграло нам на руку.
— Но что могут продавать эти другие? — Венера непонимающе потрясла головой. Она натягивала черный жакет поверх выложенного серебром наряда, любуясь эффектом в зеркале. С прилаженной маской она выглядела устрашающе. Эффект ей нравился.
— Она из этих других. — Это сказал один из солдат; ему не пришлось пояснять, кто такая «она», — Венера знала, что он имел в виду ботанистку.
Венера вздернула бровь.
— Она родилась не в Лирисе?
Солдат покачал головой, беспокойно поглядывая на Одесса.
— Наш предыдущий ботаник... Деревья увядали, м'леди. Они умирали, пока не пришла она. — Одесс уже сердился, но солдат передернул плечами. — Уже пять лет, как она их снова вернула к жизни.
— И вы совсем не знаете, откуда она пришла?
— Конечно, знаем! — захохотал Одесс. — Она леди из Нации Сакруса. Мы знаем, кто она... даже если мы не знаем, что Сакрус производит.
— Вам нужны шпионы получше, — заявила Венера. Никто не засмеялся, но мысль ее заинтриговала. Спайр, похоже, был детской площадкой для игр сыщиков. Она бы с радостью развернула здесь сеть, как уже тайно сделала в своем приемном доме, Слипстриме.
Они двигались от цилиндра со шкафчиками к оси города-колеса. Здесь дюжины винтовых лестниц и лифтовых стволов сбегали к крытым медью кровлям громадных зданий, вытянувшихся вдоль колеса. Одесс показывал подорожные череде контролеров, и постепенно они добрались до лифтов.
— Всем быть настороже, — призвал Одесс, когда за ними с грохотом закрылись кованые двери и они начали спускаться. — Наблюдайте за любыми признаками перемен. В частности, наш новый эксперт, — он кивнул на Венеру, — вызовет ажиотаж. Мы должны придерживаться своей согласованной версии. Ты, — он сказал Венере, — должна говорить только с клиентами, и только тогда, когда мы попросим. Мы не хотим давать нашим соперникам никаких зацепок относительно наших возможностей или что делается внутри Лириса.
Эта паранойя напомнила Венере Хейл и затененные коридоры отцовского дворца.
— Но почему? — раздраженно спросила она. — Зачем эти прятки?
— Мало ли, могут начаться вопросы, — мрачно молвил Одесс. — Про то, откуда ты явилась. И с чего наши люди рискнули выбраться за свои стены. Куда ходили, что видели. Что ты видела. — Он тряхнул головой. — Запомни: ты родилась и выросла в Лирисе.
— Но мой акцент...
— Вот из-за него ты и будешь говорить только с клиентами.
Остаток поездки прошел в молчании. Венера поправила свою вуаль, оглянулась вокруг и заметила, как подтягивались плечи и выпрямлялись спины по мере того, как сила тяжести возрастала и почти достигла привычного ей уровня. А потом лифт с глухим ударом встал, и двери открылись.
Торговая делегация Лириса осторожно ступила на территорию Великой Ярмарки Спайра.
По танцполу плавно скользили сказочные существа, их юбки описывали круги в такт барабанному ритму музыки Спайра. У существа были лица монстров, животных, богов. Они танцевали парами, порой застывая в незавершенном движении, когда музыка делала паузу. В этих паузах и совершался бизнес.
Стройная фигура с ястребиным лицом устроилась у подножия гравированной золотом колонны, на фоне оптической иллюзии, представляющей вереницу кружащихся городов. Она бдительно поглядывала на танцующих, осознавая, до какой степени должны были заразить Спайр ложь и паранойя, чтобы в нем развился этот обычай. Ибо эта ажурная, сверкающая бальная комната и вертящиеся танцоры и были самóй Великой Ярмаркой.
Ну разумеется, тут были выставочные залы. Уголком глаза она видела Одесса, возникающего в дверях лирисовской залы. Он был один, и, несомненно, заходил с целью проверить расстановку витрин и освещения. С тех пор, как она находилась тут, в эту дверь не входил ни один клиент.
Венера провела несколько часов в выставочном помещении, помогая остальным подготовиться. Одинокое вишневое дерево доминировало над мраморным залом; оно стояло в широкой каменной чаше, первым, что приветствовало посетителя, было сияние его розовых соцветий. Дерево было поддельным, сделанным из шелка и обычной древесины.
Пока солдаты Лириса играли в карты за ширмой в выставочных залах, остальная делегация танцевала. Музыка звучала громко, танцоры двигались быстро и сходились близко; так что разговоры состояли из быстрых шепотков в ухо партнера, колкостей на расстоянии вытянутой руки или коротких обменов нос к носу. Подслушивание в таких обстоятельствах было немыслимо — и солдаты Спайра зорко следили за любыми намеками на него. Венере говорили, что за посетителями ведется тщательное наблюдение, и карой за раскрытие секретов тут была смерть. Что иронично, вся система как будто была создана для жульничества, ибо кто мог сказать, что танцующие сообщают друг другу?
Она слыхала, что танцы изредка прерывались спонтанными дуэлями.
Жители Спайра относились к своим маскам очень серьезно. Не все визитеры разделяли их отношение; большинство пренебрегало переодеванием, поэтому Венера могла определить, сколько здесь было представлено княжеств. Она даже опознала один или пару национальных костюмов.