Фердинанд торжествующе склонился над люлькой, потом нехотя оторвался от ребенка, который так много для него значил.
– Как только Изабелла оправится после родов, мы предпримем триумфальную поездку по стране, – продолжал Фердинанд. – Люди захотят посмотреть на наследника. Мы должны это сделать безотлагательно.
Королева согласилась, что было бы очень хорошо, а про себя подумала, что это вовсе нежелательно, пока мать Михаила не оправится после родов.
Вдруг в комнату вбежала одна из женщин, находящихся у постели роженицы.
– Ваше Величество, Ее Высочество королева Португалии…
– Да? – резко спросила Изабелла.
– Похоже, она с трудом дышит. Ее состояние переменилось…
Изабелла не стала дольше слушать. Вместе с Фердинандом они устремились к постели дочери. Эммануил уже находился там.
Увидев измученное лицо дочери, ее глаза, обведенные синими кругами, услышав ее затруднительное дыхание, королева испугалась.
– Мое дорогое дитя! – закричала она, и в ее голосе звучали непереносимая мука и мольба о сострадании.
– Мама…
– Это я, дорогая. Это я! Твоя мама здесь!
– Я чувствую себя так странно…
– Ты просто устала, любовь моя. Ты только что родила самого красивого мальчика на свете! И не удивительно, что ты измучилась.
Изабелла попыталась улыбнуться.
– Я… не могу… дышать, – с трудом произнесла она.
– Где доктора?! – взревел Фердинанд.
Эммануил покачал головой, словно говоря, что те признали свою полную беспомощность. Они ничего не могли поделать.
Фердинанд направился в дальний угол покоев, и доктора последовали за ним.
– Что у нее не так? – требовательно спросил король.
– Это недомогание, такое иной раз бывает после родов.
– И что можно сделать?!
– Ваше Величество, все должно идти своим чередом.
– Но это же…
Доктора молчали. Они не осмеливались сообщить королю свое мнение: королева Португалии находится на смертном одре.
Фердинанд стоял в углу и с жалким видом смотрел на группу людей, окружавших кровать. Он боялся присоединиться к ним. «Это не может случиться!» – говорил он себе. Изабелла, его жена, еще никогда не получала столько жестоких ударов, а ведь ей уже немало пришлось вынести. Но это было уже слишком.
Казалось, взгляд королевы остановился на лице дочери.
– Мы тебя беспокоим, дорогая? – спросила старшая Изабелла.
– Нет, мама. Ты… ты никогда меня не беспокоишь. Мне очень трудно говорить, я так устала… но… но я хочу, чтобы ты была здесь, со мной. И ты тоже, Эммануил!
– Ты останешься со мной на много месяцев… и ты, и Эммануил, и маленький Михаил. Мы собираемся показать младенца людям. Они очень полюбят маленького наследника. Это счастливый день, доченька моя!
– Да… счастливый день…
Эммануил умоляюще посмотрел на свекровь, словно ожидая от нее заверений, что его жена поправится.
– Мама, – прошептала больная, – Эммануил… подойдите ко мне поближе.
Они уселись по обе стороны кровати и взяли Изабеллу за руки.
– А теперь, – сказала она, – теперь… я счастлива! По-моему… я умираю.
– Нет! – вскричал Эммануил.
Но молодая Изабелла уловила в глазах матери страдание и поняла: они обе знали о неизбежном.
Все молчали, но мать с дочерью смотрели друг на друга, и взгляды их выражали огромную любовь.
– Я… я родила тебе мальчика… – прошептала Изабелла.
– И ты обязательно поправишься! – упрямо произнес Эммануил.
Но обе Изабеллы ничего ему не ответили, потому что обе знали – ложь не сможет их утешить.
– Я так устала, – прошептала королева Португалии. – Сейчас… сейчас я умру. Прощайте…
Королева Испании сделала знак священникам, чтобы те подошли к постели дочери. Она понимала, что наступила пора последнего обряда.
Она видела глаза священника и видела попытки дочери повторить необходимые молитвы… и при этом думала: «Это неправда! Это сон. Это не может быть правдой. Это неправда – то, что произошло с Хуаном и Изабеллой. Это было бы слишком жестоко».
Однако она знала, что это – правда.
С каждой секундой Изабелла слабела все больше и больше, и всего через полчаса после того, как родила маленького Михаила, она скончалась.
КОРОЛЕВСКИЙ ДВОР В ГРАНАДЕ
Колокольный звон извещал о смерти королевы Португалии. Всю Испанию волновал один вопрос:
– Что происходит в королевском доме?
Королева лежала совсем больная от горя в темной опочивальне. Народ понял, что она впервые не выдержала постигшего ее горя.
По дворцу ходили люди во власяницах, которые заменили им одежду – так было и во время траура в связи со смертью Хуана. Что всех ожидает в будущем? – спрашивали они себя. Маленький Михаил, как и предполагали, оказался болезненным ребенком. Он был капризен и раздражителен, может быть, плакал по матери, которая умерла ради того, чтобы он появился на свет.
Катарина сидела с Марией и Маргаритой, они шили рубахи для бедняков. Маргарита думала, что, может быть, этим добрым делом им удастся предотвратить следующее несчастье, хоть как-нибудь задобрить Провидение, которое, казалось, твердо решило покарать их.
От грубой ткани у Маргариты чесались руки. Она вспоминала жизнерадостную Фландрию и понимала, что в Испании никогда не будет счастлива.
Она взглянула на маленькую Катарину, склонившуюся над работой. Та переживала очень сильно, гораздо сильнее, чем Мария. Теперь девочка думала о горе матери и страстно хотела находиться рядом с ней и утешать.
– Все пройдет, милая, – успокаивала ее Маргарита. – Люди не могут вечно пребывать в горе и скорби.
– Ты так думаешь? – с надеждой в голосе спросила Катарина.
– Я знаю и сама убедилась в том.
– Ты хочешь сказать, что больше не горюешь о смерти Хуана и малыша?
– Я буду горевать о них всю оставшуюся жизнь, но в первые дни я ни на миг не расставалась со скорбью. Теперь же иногда бывают минуты, когда я на какое-то время забываю о своем горе. Это неизбежно, дорогая. Такова жизнь. То же будет и с твоей матерью. Она снова начнет улыбаться.
– Так много горя и несчастья обрушилось на нас, – тихо произнесла Катарина.
Мария подняла голову от работы.
– Вот увидишь, будет еще очень много хорошего. Так устроена жизнь, – твердо сказала она.
– Мария права, – подтвердила Маргарита.
Катарина вернулась к шитью, однако она не видела грубого материала – все расплывалось у нее перед глазами. Сейчас она думала о себе как о жене и матери. В конце концов, радости материнства стоят того, что приходится ради них претерпевать. Может быть, у нее будет ребенок – дочь… которая полюбит ее так же сильно, как она свою мать.
Так они сидели и шили в молчании, пока наконец Маргарита не встала и не вышла.
В своих покоях Маргарита увидела двух фламандских служанок, которые с мрачным видом смотрели в окно.
Когда она вошла, женщины тут же вопросительно посмотрели на нее, но выражение их лиц не стало веселее.
– Я все знаю, вам надоела Испания, – проговорила Маргарита.
– Ах! – воскликнула младшая. – Все эти скучные, печальные горы, гнетущие, бесконечные равнины… и что еще хуже – унылый народ!
– С этим народом случилось очень много такого, от чего он стал унылым и невеселым.
– Они рождены безрадостными, Ваше Высочество. Кажется, что они боятся смеяться или танцевать, как это делают все люди. Они излишне цепляются за свое чувство собственного достоинства.
– Если мы поедем домой… – начала Маргарита.
Лица обеих женщин озарились радостью. Маргарита поймала их на этом. И тогда она подумала: «Я начну забывать о всех несчастьях в том случае, если уеду из Испании».
– Если мы поедем домой, – повторила она, – это, по-видимому, будет самым лучшим из всего, что мы можем сделать.
Фердинанд стоял возле постели жены и глядел на нее сверху вниз.
– Ты должна взять себя в руки, Изабелла, – говорил он. – Народ проявляет беспокойство и тревогу.
Изабелла взглянула на мужа; ее глаза были совершенно пустыми от горя.
– По стране распространяется нелепая легенда. Я слышал всякие разговоры о том, что мы прокляты и Господь отвратил от нас свой лик.
– Я начинаю задавать себе вопрос – может, это правда, – прошептала королева.
Она приподнялась на кровати, и Фердинанд был потрясен ее видом. Изабелла постарела по меньшей мере лет на десять. Как она изменилась! В эту минуту Фердинанду подумалось – а не ожидает ли их семью еще один удар – смерть самой королевы.
– Сначала сын, – пробормотала королева, – а теперь дочь… О, Всемогущий Господь, как мог ты совсем позабыть обо мне?!
– Замолчи! Ты не в себе! Прежде я никогда не видел тебя в таком состоянии.
– Прежде ты никогда не видела меня пораженной таким несчастьем.
Фердинанд с силой ударил правым кулаком о левую ладонь.
– Мы не можем допустить, чтобы распространялись подобные глупые слухи! Если это произойдет, мы навлечем на себя еще какое-нибудь несчастье. Изабелла, нам нельзя сидеть и горевать, мы не можем предаваться размышлениям о постигших нас потерях. Я не доверяю новому королю Франции. Я бы предпочел этому Людовику XII Карла VIII. Людовик коварен и уже заключает соглашения с итальянцами, и нам отлично известно, с какой целью он это делает. Что касается Папы, – это хитрец. Я не доверяю Родриго Борджа. Александр VI скорее государственный деятель, нежели церковник, и кто может предсказать, на какие уловки пойдет этот человек? Изабелла, прежде всего мы – суверены, и только потом – родители.
– Ты говоришь истинную правду, – печально промолвила Изабелла. – Но мне необходимо какое-то время, чтобы я смогла похоронить своих мертвых.
Фердинанд раздраженно махнул рукой.
– Максимилиан, который мог бы помочь сдержать французов с их амбициями, занят войной против швейцарцев, а Людовик обеспечивает наш нейтралитет с помощью нового соглашения. Однако я не доверяю Людовику. Мы должны быть крайне осмотрительными.