Принеся хлеб к столу, папа сказал:
– Вначале были лишь свет и тьма. – Он положил каждому на тарелку по куску. Вен потянулся к хлебу, но, прежде чем Далеина успела его остановить, убрал руки, положив на колени, как остальные. – И мы были одиноки, голодали и мерзли. Мы плыли по свету и тьме долгое время, пока не родился ребенок, маленькая девочка, размером не больше кулака, которая заговорила, как только испробовала молоко матери. Она произнесла одно слово: «Земля», – и по команде были рождены духи земли. Духов земли уложили под ногами, чтобы мы могли стоять. Она сказала: «Воздух» – и мы стали свободно дышать. «Вода» – и мы смогли пить. «Огонь» – и нам стало тепло. «Дерево» – и мы смогли строить дома и выращивать пищу. «Лед» – и появились времена года, чтобы у нас было время работать и отдыхать. Нас стало больше, под конец так много, что все не помещались в мире. Мы начали падать с края земли. Она заговорила снова, сказала: «Умирайте» – и духи, что построили наши дома, стали нашими палачами, жаждущими нашей смерти.
Мама принесла рагу и стала раскладывать его по тарелкам, но никто не ел. Далеина почувствовала, как Гамон взял ее за руку под столом. Их пальцы переплелись.
– Мы закричали ребенку: «Спаси нас!»
С трудом поднявшись, Айрин потянулась за чаем. Далеина встала, чтобы помочь, но та молча отмахнулась, не прерывая историю.
– И она заслонила нас от духов собственным телом. Лед ее заморозил. Огонь сжег. Вода утопила. Воздух разорвал на части. Земля похоронила останки. А дерево начало расти. Из ее тела выросли стебли, расцвели и обернулись спелыми фруктами. Семя упало, приняв форму маленькой девочки, и духи стали ее слушаться. Первая, что вышла из фруктов, стала нашей королевой. Ее мы благодарим за еду, крышу над головой, за наши жизни. Она благословляет нас.
Мама с Айрин повторили.
– Она благословляет нас, – и Далеина запоздало присоединилась к ним.
Мама улыбнулась.
– Ешьте, ешьте, пожалуйста!
– Какая милая версия истории, – сказал Гамон, откусывая хлеб.
Далеине показалось, ее щеки горят настоящим огнем. Родители обычно не повторяли этот рассказ перед ужином, когда она гостила. На самом деле она помнила, что однажды попросила их этого не делать, когда была в академии. «Я не хочу быть наследницей какой-то древней девочки, пожертвовавшей собой».
– Мы повторяем каждый вечер, – сказал папа.
– Но не когда дома Далеина, – заметила Айрин.
– Раз у нее скоро испытания, самое время. – Папа улыбнулся.
– Если королева одобрит, – сказала Далеина. – Пока неизвестно. Может, мне придется ждать следующего раза.
– Она выберет тебя, – уверенно заявила Айрин. – Ты лучшая.
Далеина съежилась, снова чувствуя себя ребенком. Лучше бы Вен и Гамон не слышали всего этого, хотя она до сих пор не понимала, почему так стыдится. Она ведь была благодарна своей семье за то, что те верят в нее. Их вера значила многое. Даже когда учителя отчаивались, Далеина знала, что родные все еще верят. Но эта мысль не успокаивала, как должна была.
– Расскажите мне, как ваши дела, – попросила Далеина.
Папа гордо заявил:
– Айрин взяли в подмастерья! Каждый день после школы она работает в пекарне. Ее даже позволили испечь свадебный торт для Сории Эверстен и Юси. – Он сделал паузу. – Не уверен, что ты знакома с ними. Хорошие люди.
Далеина попыталась улыбнуться.
– Это замечательно! Когда ты так полюбила печь?
– Я всегда любила печь, – сказала Айрин.
– И сына пекаря, – вставила мама.
– Мам! – Айрин покраснела.
Далеина с трудом припоминала, что Айрин рассказывала о сыне пекаря. Конечно, они слишком юны, чтобы все было серьезно.
– Он… – Она не знала, что сказать. – Хороший?
Айрин покраснела еще больше.
– Очень. Он сказал, что дождется, когда нам исполнится восемнадцать лет: мы хотим открыть свою пекарню в соседней деревне, в Фавнбруке. Там нет пекарни, понимаешь, поэтому ее жителям приходится далеко ходить – до самого Трифорка. Мы хотим делать торты с красивыми украшениями, а хлеб будет печь Джози с семьей, так что мы не помешаем ее бизнесу.
– Это и правда будет невежливо – после всего, что они для тебя сделали, – сказала мама.
– Он хочет того же, что и я.
– Включая детей, – сказала мама. – Я хочу внуков. Но только когда ты станешь достаточно взрослой. Сначала откройте свое дело. Постройте дом. Недалеко и без всяких кривых мостов, с которых можно упасть.
– Я упала лишь однажды!
– Одного раза достаточно, – серьезно сказал Гамон. – Я видел, как порой кости неправильно срастаются.
– Я сама ее бинтовала, – сказала мама. – Уверяю вас, с ней все будет хорошо.
– Не хотел вас обидеть. – Гамон сделал полупоклон.
– Пусть парень взглянет, – сказал папа. – Он опытен, полагаю. Вы работаете с чемпионом Веном? Разве лекари обычно сопровождают чемпионов?
– Далеине нужна была моя помощь, когда она ослепла, – спокойно сказал Гамон.
Далеина закрыла глаза, мечтая исчезнуть, когда родные начали кричать – один громче другого, пока в ушах не зазвенело.
– Я в порядке, – сказала Далеина, когда они наконец успокоились.
Айрин фыркнула.
– По крайней мере, вы перестали обсуждать мою ногу.
Все спали, ютясь в доме Далеины. Родители настояли, чтобы Далеина заняла свою кровать, Гамон спал в одном из кресел, а Вен устроился у камина, сказав, что там и так хорошо после всех холодных ночей, проведенных снаружи, – тепло полезно его старым суставам, что, Далеина знала, полнейший бред, так как его суставы были не такие уж старые и он просто старался показать ее родителям, что их стараний и гостеприимства вполне достаточно. Иначе пришлось бы выгонять Айрин из ее кровати, но Гамон, воспользовавшись своим титулом лекаря, не позволил этого сделать.
Перед сном он осмотрел ногу Айрин и сказал, что все заживает. Она упала два месяца назад – два, и Далеина ничего не знала! – пройдет немало времени, прежде чем кости вновь окрепнут, но все восстановится.
Далеина плохо спала, ей снилось, как сестра падает с канатной дороги, как дух-горностай выбрасывает ее из-под облаков. Она видела, как Айрин падает, и ее разум кричал духам поймать ее, но никто не ловил. Айрин летела навстречу шипам на земле.
Далеина проснулась, села, разглядывая наполненный тенями дом. В камине потрескивал огонь, угли отбрасывали бледные тени на стены, и Далеине вдруг стало слишком тесно. Она выбралась из постели и тихо вышла из дома. Все еще помнила, какие доски скрипели, а какие нет. Открыла щеколду на двери и вышла.
Снаружи она сделала глубокий вдох, но это не помогло. По-прежнему пахло ужином и стираным бельем. Далеина забралась на крышу и села на холодную черепицу между амулетами. Подняла голову к листьям над головой. Высоко-высоко виднелся клочок ночного неба, украшенный звездами. Далеина мысленно изучила окрестности, ища духов, и отыскала нескольких за углом деревни, но поблизости – никого.
Она сидела какое-то время, пытаясь не думать о завтрашнем дне и об испытаниях, о том, каково будет познакомиться с королевой и что она будет делать, если королева откажет, и что скажет Вен. Вместо этого Далеина попыталась думать об Айрин, чье место было здесь, о ее планах открыть пекарню с сыном пекаря.
Далеина услышала, как скрипят доски внизу, и почувствовала, как дрожит черепица, когда Вен залез на крышу рядом с ней. Он не сказал ни слова. Сел бок о бок и посмотрел на серебристые звезды в небе.
– Возвращаться домой тяжело, – сказал он наконец.
– Так не должно быть, – возразила Далеина. – Они меня любят. Я люблю их. Все должно быть легко.
– После ухода ничто не дается легко. И ничто не остается прежним. Ты другая. Нельзя ожидать, что они не изменятся.
Она кивнула.
– Иногда они мне кажутся чужими. Но я все равно готова пожертвовать жизнью, чтобы их защитить.
– Если ты думаешь, что все это время я учил тебя жертвовать жизнью, ты плохо слушала. – Он добавил тише: – Ты будешь жить, крошка Далли. Должна жить.
Глава 19
Давать советы в последний момент – всегда плохая идея, но Вен ничего не мог с собой поделать. Он чувствовал себя наседкой, чьего цыпленка только что отправили в печь.
– Не говори, что будешь хорошей королевой. Не говори, что ты готова. Не давай ей ни намека, что ты ждешь не дождешься, когда она умрет. На подобное она остро реагирует. – Он поправил ленты на шее Далеины – каждая символизировала один из видов духов и доказывал, что Далеина продемонстрировала свое мастерство; на одной торчала нитка, и Вен пытался отрезать ее ножом.
Далеина стояла неподвижно, пока он кружил вокруг нее, проверяя, чтобы все было на месте, иначе это расценят как проявление неуважения к королеве Фаре. Дворцовые слуги нарядили Далеину в платье со стразами, которое выглядело тяжелее доспехов. Ее волосы заплели в косы такой сложности, что каждый узелок можно было бы использовать в качестве страховки, чтобы вскарабкаться на дерево. Вену тоже пришлось нацепить на себя нелепую ленту с вышивкой, изображавшей истории Рентии. Ему было жалко тех, кого заставляли годами вышивать крошечные реплики королев и чемпионов на ткани. Но Вен не возражал, не в этот раз. С Сатой он мог настоять на том, чтобы одеть простой кожаный мундир, но это было давно, когда он был другим человеком.
– Не говори о посланиях. Ты о них ничего не знаешь. Будет даже лучше, если ты не станешь упоминать инцидент в Северном Гарате. Но не ври, если она спросит. Вообще ни о чем не ври. Можешь сделать ей комплимент, если хочешь, но убедись, что он звучит искренне. Ей постоянно делают комплименты, она умеет отличать честность от подхалимства.
– Чемпион Вен? – Далеина повернула голову, чтобы посмотреть на него.
– Да?
– Успокойтесь. Пожалуйста.
Он вздрогнул. Он воин. Но все равно нервничал, как школьник, которого вызвали к доске, чтобы рассказать алфавит перед целой деревней.
– Вы поверили в меня, когда выбрали. Поверили, когда я ослепла. Поверьте в меня и сейчас.