ши ловкие движения тебя восхищали, а мелодичные голоса прогоняли твою тоску. Ты никогда не делала нам зла, и потому я не обвиняла тебя в наших несчастьях. Засуха истребила мой народ, увы! и я одна пережила это бедствие; одна я, следя капля за каплей за водой, бежавшей к этой луговине, основалась здесь и останусь до тех пор, пока не произойдет от нового моего брака новое поколение. Выслушай же меня внимательно: — отрекись от всякой попытки высушить мое новое царство, как ты высушила рвы твоего жилища. Здесь я хочу основать свою резиденцию, и знай, что если ты не пощадишь и этот луг, тогда горе тебе и всему твоему семейству!
— Вы, право, смеетесь надо мною, сударыня, — смело возразила Марго. — Я догадываюсь, что вы волшебница, а в таком случае вы знаете, что я никогда не имела намерения огорчить вас, я даже готова оказать вам от чистого сердца всякую услугу, потому что вижу ваше горе и сострадаю вам.
— В таком случае я открою тебе всю мою душу, мое прекрасное дитя, и расскажу тебе все мои несчастья. Пойдем вместе со мною в мой хрустальный дворец, там ты услышишь о чудесах, которые никогда не доходили до человеческого слуха.
Тут королева Квакуша нырнула в самую глубину, и доверчивая Маргарита готова была последовать за нею, как вдруг почувствовала, что кто-то остановил ее за юбку. Она обернулась и увидела стоявшего за нею прекрасного Геба, самого большого и ручного из лебедей ее. Он был любимцем ее, и на нем было золотое ожерелье. В то самое мгновенье все волшебные чары лягушки потеряли свою силу, сознание возвратилось к Маргарите, и она испугалась, увидевши себя в воде, окруженной глубоким мраком, потому что солнце уже скрылось, небо было покрыто тучами, и она не знала, куда ступить, чтобы выбраться из болота.
— Ах! милый мой Геб, — сказала она лебедю, лаская его, — как ты меня здесь отыскал и научи меня, как выйти отсюда.
Лебедь ловко ухватился за платье и стал тащить ее изо всей силы. Она старалась помогать ему и, наконец, почувствовала под ногами песок и камни; но едва только вышла она из болота, как лебедь исчез. Напрасно она звала его, обошла всю местность, даже решилась идти опять на островок, умоляла лягушку сказать ей, куда скрылся лебедь, — все безмолвствовало, а ночь становилась все темнее и темнее.
— Уж не во сне ли я все это видела? — подумала она, — или не пошел ли Геб прежде меня в замок?
Она поспешила к бабушке и, повидавшись с нею, пошла удостовериться, не пришел ли Геб, но ни в шалаше, ни в саду, ни на дворе, ни на ферме, — нигде его не было, и это ее сильно тревожило.
Бабушка также очень беспокоилась о Маргарите, которая сказала ей, что замечталась у ручья, но, боясь ее насмешек, не осмелилась рассказать ей о чудесах, которые она слышала и видела, тем более, что и сама не совсем верила в действительность их. Исчезновение лебедя смущало ее и, когда после напрасных поисков все улеглись спать, она не могла заснуть, а открыв окно, стала смотреть во все стороны и тихим свистом звать своего прекрасного лебедя. Наконец, утомившись от напрасных ожиданий, она бросилась в постель, слушая раскаты грома и свист ветра.
Вдруг ей послышался нежный голос, походивший на отдаленную музыку, который ей говорил:
— Не страшись ничего, я забочусь о тебе, но не доверяйся королеве Квакуше, благоразумная девица не должна пускаться в разговоры с незнакомыми лягушками.
Проснувшись, она очень скоро поняла, что ей приснились и звуки, и слова, и почти убедилась, что и все происшествия, которые случились с нею накануне, были действием воображения, тем более, когда, подойдя ко рвам, она увидела своего прекрасного лебедя, плавающего в бассейне. Она его окликнула и, лаская, стала кормить хлебом. Он ел хлеб с прежнею жадностью и принимал ласки по обыкновению равнодушно, потому что, хотя был красивым и ручным, но, по природе своей, не смышленее других лебедей. Маргарита попыталась поговорить с ним, но он не обратил на это никакого внимания, а когда насытился, то отправился охорашиваться на солнышке, приглаживать свои перышки и чесать брюшко, после чего преспокойно заснул.
Маргарита стала, однако же, искать причину своим сновидениям и, наконец, вспомнила, что в детстве она с удовольствием слушала сказки бабушки, под которые всегда засыпала, и что в одной из них говорилось о волшебнице-лягушке, делавшей разные чудеса; но не смотря на все старание она никак не могла припомнить всего содержания сказки.
— Она-то и бродила у меня в голове, — подумала Маргарита, — и чтоб успокоить воображение, я непременно попрошу бабушку рассказать мне ее снова, и мы посмеемся с ней.
Она пошла к г-же Иоланд в гостиную, но совершенно растерялась, увидев там молодого человека, белого, румяного, завитого, напудренного по последней моде, в прекрасном офицерском мундире небесно-голубого цвета, отделанном серебряным галуном. Наружность его и костюм так поразили ее, что она совсем позабыла и о лягушках, и о волшебницах.
Молодой человек встал и подошел к ней с такою ловкостью, как будто собирался протанцевать менуэт. Он поцеловал ей руку и сказал самым вкрадчивым голосом:
— Наконец-то я вас увидел, милая кузина Маргарита! Как я счастлив познакомиться с вами! Вы выросли, но лицо ваше нисколько не изменилось.
Маргарита покраснела, приняв это за комплимент, и не знала, что отвечать. Она совсем не узнавала того, кто называл ее кузиной.
— Милое дитя мое, — сказала г-жа Иоланд, — неужели ты забыла своего кузена Мелидора де Пюиперсе? Правда, ты была совсем ребенком, когда он уехал офицером. Теперь ему двадцать лет, его родственники добыли ему полк, и он уже полковник драгунского полка. Поцелуйтесь, дети мои, и будьте по-прежнему друзьями.
Маргарита вспомнила теперь о кузене, которого в детстве терпеть не могла, потому что он любил всех дразнить и всегда был праздным. Но так как она не была злопамятна, то и подставила ему щеку, к которой он едва прикоснулся губами с насмешливым видом, который огорчил ее. Она решила, что он или неблагодарный, или забыл все мелкие неприятности, за которые она на него сердилась.
Он продолжал разговор, и она прислушивалась с большим вниманием, потому что он говорил о чудесах Парижа: о спектаклях, о празднествах и балах, на которых он отличался. Рассказывал о модах и о женских нарядах и казался таким знатоком, что Маргарита стала стыдиться своего скромного платьица с красными цветочками и узенькой ленточки, поддерживавшей ее прекрасные волосы. Что же касается его, то он не обращал никакого внимания на ее досаду, а г-жа Иоланд находила своего племянника изменившимся к лучшему. Она улыбалась, слушая его болтовню, которая ей смутно напоминала былое время ее успехов в свете. За обедом г-н де Пюиперсе нашел все блюда плохими, даже и пирожное, которое Маргарита отлично готовила и которое всем нравилось; он отнесся с совершенным пренебрежением к прекрасному яблочному сидру — местному, родному произведению и, не стесняясь, попросил шампанского, которое сей же час, по приказанию бабушки, поспешили подать, но и шампанское он нашел слабым, а между тем пил так неумеренно, что начал болтать вздор.
Г-же Иоланд не понравились его выходки, и она сказала ему:
— Иди спать, мой милый, я уверена, что тебя приучали к вежливости, и потому завтра ты освежишься и поймешь, что неловко выказывать пренебрежение к тому, что тебе радушно предлагают.
Маргарита была очень довольна уроком бабушки и, засыпая, нисколько не думала о кузене; но так как в сердце человеческом, даже самом рассудительном, всегда найдется уголок для тщеславия, то и Маргарита на другой день, при всем своем благоразумии, упрекнула свою горничную за то, что та подавала ей всегда самые дурные платья, и потребовала одно из новых.
Тогда горничная подала ей нарядное шелковое желтое платье, подаренное бабушкой. Но г-жа Иоланд давно уже не выезжала из деревни и потому не имела никакого понятия о нарядах, а Маргарита до сих пор находила коротенькие юбки из прочной ткани самым удобным костюмом для своих занятий в садах. Она вообще не любила нарядов, а надев желтое платье, отделанное лентами огненного цвета, она доставила молодому Пюиперсе прекрасный случай посмеяться над нею. Но, по-видимому, урок г-жи Иоланд сохранялся еще в его памяти, и Маргарита даже удивлялась его вежливости и любезностям, которые он говорил ей. Он извинялся во всем, что наговорил неприятного накануне, уверяя, что это произошло от головной боли, которой он часто страдал; одним словом, он употреблял все старание загладить свою прошлую вину. Маргарита, желая со своей стороны оказать ему внимание, любезно предложила после завтрака пройтись по саду. Она восхищалась его похвалами и расспросами обо всем, что видел. Взглянув на красных рыбок, он спросил, вкусны ли они, а любуясь лютиками, назвал их тюльпанами. Он с удовольствием смотрел на плавающих лебедей, находя, что для охотника они могли бы служить прекрасною целью.
Но эти слова не прошли ему даром. Геб точно понял значение их и с яростью бросился на Пюиперсе, ударяя его крыльями и клювом. Встревоженная Маргарита боялась, чтоб, защищаясь от его нападений, драгунский полковник не сделал бы его жертвою. Но не тут-то было! Прекрасный полковник искал спасения возле своей кузины, тогда Геб пришел в еще большее ожесточение и стал щипать ему икры, а храбрый кузен обратился в бегство и, дрожа от страха, приютился за садовой решеткой, которую он запер, чтобы защититься от нападений врага. Маргарита могла с трудом оттолкнуть разъяренную птицу и перейти к кузену, испуг которого очень удивил ее; но он объяснял причину своего бегства страхом лишить ее любимой птицы, которую он мог легко убить в припадке гнева, защищаясь от ее нападений.
Маргарита готова была всему верить и все простить и потому с удовольствием продолжала прогулку с кузеном; она старалась обратить внимание его на прекрасные высокие деревья, окружавшие сад, а он спросил ее о стоимости их.
— Я право не знаю, сколько они стоят, — отвечала Маргарита, — потому что они не продаются.