– Вы очень недогадливы, месье, – сказал Морвель, – сразу видно, что вам не надоела, как нам, наглость этих еретиков.
– Ага! Вы взялись пойти к адмиралу и…
Морвель улыбнулся и подвел Коконнаса к окну.
– Взгляните туда, – сказал он, – видите в конце улицы, на маленькой площади за церковью, отряд людей, который выстраивается в темноте?
– Да.
– У всех этих людей на шляпе такой же белый крест, как у мэтра Ла Юрьер, у вас и у меня.
– И что же?
– А то, что это отряд швейцарцев из западных кантонов, а вы знаете, что эти господа из западных кантонов – королевские благожелатели.
– Та-та-та! – произнес Коконнас.
– Теперь посмотрите, вон там, по набережной, движется отряд кавалерии; разве вы не узнаете его начальника?
– Как же я могу узнать его? Ведь я приехал в Париж только сегодня вечером!
– Так это тот самый человек, с кем вы должны увидеться в полночь в Лувре.
– Герцог Гиз?
– Он самый. А сопровождают его бывший купеческий старшина Марсель и теперешний старшина Шорон. Оба они должны выставить свои отряды горожан. А вот идет по нашей улице и командир здешнего квартала; приглядитесь, что он будет делать.
– Он стучит во все двери. А что такое на дверях, в которые он стучит?
– Белый крест, молодой человек, такой же, как у нас на шляпах. Прежде, бывало, предоставляли богу отмечать своих и чужих; теперь мы стали вежливее и избавляем его от этого труда.
– Да, куда он ни постучит, всюду отворяется дверь и выходят вооруженные горожане.
– Он постучится и к нам, и мы тоже выйдем.
– Но поднимать столько народа, чтобы убить одного старика гугенота, это… дьявольщина! Это позор! Это достойно разбойников, а не солдат, – возразил Коконнас.
– Молодой человек, – отвечал Морвель, – если вам не нравится иметь дело со стариками, вы можете выбрать себе молодых; гугеноты не такие люди, что дадут себя резать без сопротивления, и, как вам известно, они все, старые и молодые, очень живучи.
– Так вы собираетесь перебить их всех?! – воскликнул Коконнас.
– Всех.
– По приказу короля?
– Короля и герцога Гиза.
– И когда же?
– Как только забьют в набат на колокольне Сен-Жермен-Л’Озеруа.
– Ах, вот почему этот милый немец, служащий у герцога Гиза… как бишь его имя?
– Месье Бэм?
– Верно. Вот почему он мне сказал, чтобы я бежал в Лувр по первому удару набата.
– Вы, значит, видели месье Бэма?
– И видел, и говорил с ним.
– Где?
– В Лувре. Он меня и провел туда, сказал пароль и…
– Взгляните.
– Дьявольщина! Да это он!
– Хотите с ним поговорить?
– И даже не без удовольствия.
Морвель тихонько открыл окно. В самом деле, шел Бэм и с ним человек двадцать горожан.
– Гиз и Лотарингия! – произнес Морвель.
Бэм обернулся и, сообразив, что обращаются к нему, подошел.
– А-а, это вы, мессир Морфель.
– Да, я; кого вы ищете?
– Я ищу гостиниц «Путеводный звезда», чтоп предупредить некой монсир Коконнас.
– Это я, месье Бэм! – ответил молодой человек.
– А-а! Корошо! Очень корошо!.. Вы готов?
– Да. Что надо делать?
– Што вам будет сказать мессир Морфель. Он допрый католик.
– Слышали? – спросил Морвель.
– Да, – ответил Коконнас. – А куда идете вы, месье Бэм?
– Я? – смеясь, переспросил Бэм.
– Да, вы.
– Я иду сказать словешко атмиралу.
– Скажите ему два на всякий случай, – посоветовал Морвель, – тогда, если он оправится от первого, то уж не встанет от второго.
– Бутте покоен, мессир Морфель, бутте покоен и дрессируйте мне корошо этот молодой шеловэк.
– Да, да, не беспокойтесь, все Коконнасы по своей породе хорошие охотничьи собаки и чуткие ищейки.
– Прошшайте.
– Идите.
– А вы?
– Начинайте охоту, а мы подоспеем к самой травле.
Бэм отошел, и Морвель затворил окно.
– Слышали, молодой человек? – спросил Морвель. – Если у вас есть личный враг, даже если он и не совсем гугенот, занесите его в список, – между другими пройдет и он.
Коконнас, совершенно ошеломленный тем, что видел и слышал, посматривал то на хозяина, принимавшего грозные позы, то на Морвеля, который спокойно вынимал из кармана какую-то бумагу.
– Что касается меня, – сказал Морвель, – вот мой список: триста человек. Пусть каждый добрый католик сделает в эту ночь десятую долю той работы, какую сделаю я, и завтра не будет ни одного гугенота во всем королевстве!
– Тс! – произнес Ла Юрьер.
– Что? – в один голос спросили Коконнас и Морвель.
На Сен-Жермен-Л’Озеруа раздался первый удар набата.
– Сигнал! – воскликнул Морвель. – Значит, начинают раньше? Мне сказали, что только в полночь… Тем лучше! Для славы бога и короля лучше, когда часы не отстают, а идут вперед.
Действительно, зловеще раздавались частые удары церковного колокола. Вскоре грянул и первый ружейный выстрел, и почти сейчас же свет нескольких факелов вспыхнул молнией на улице Арбр-сек.
Коконнас отер рукой выступивший на лбу пот.
– Началось, пошли! – крикнул Морвель.
– Стойте! Стойте! – сказал хозяин. – Прежде чем выступать в поход, надо, как говорят на войне, обезопасить свои квартиры. Я не хочу, чтобы зарезали мою жену и детей, пока меня не будет дома: здесь остается гугенот.
– Ла Моль?! – воскликнул Коконнас, отшатнувшись.
– Да! Нечестивец попал в пасть волку.
– Как? Вы нападете на собственного постояльца? – спросил Коконнас.
– Для этого я и оттачивал свою рапиру.
– Ну, ну! – произнес пьемонтец, хмуря брови.
– До сих пор я резал только кроликов, кур да уток и ни разу – человека, даже не знаю, как это делается, – ответил почтенный трактирщик. – Вот я и поупражняюсь на постояльце. Если я это сделаю коряво – по крайности некому будет смеяться надо мной.
– Дьявольщина! Это жестоко! – вознегодовал Коконнас. – Месье де Ла Моль ужинал со мной, месье де Ла Моль играл со мной в карты.
– Но месье де Ла Моль еретик, – ответил Морвель. – Месье де Ла Моль обречен, и, если не убьем его мы, его убьют другие.
– Не говоря уже о том, что он выиграл у вас пятьдесят экю, – добавил хозяин.
– Верно, – ответил Коконнас, – но выиграл честно, я в этом уверен.
– Честно или нет, а платить придется, если же я убью его – вы будете в расчете.
– Ну, ну, господа, поторапливайтесь! – сказал Морвель. – Стреляйте из аркебузы, колите рапирой, стукните его молотком, кистенем, чем хотите, только кончайте с ним скорее, если хотите исполнить ваше обещание и прийти вовремя к адмиралу на помощь герцогу Гизу.
Коконнас тяжело вздохнул.
– Сейчас сбегаю к нему, – сказал Ла Юрьер, – подождите меня.
– Дьявольщина! – воскликнул Коконнас. – Он еще причинит страдания несчастному юноше, а может быть, и обворует. Я пойду, чтобы в случае чего прикончить его сразу и не дать обворовать.
Движимый этой благородной мыслью, Коконнас бросился по лестнице вслед за мэтром Ла Юрьер и быстро догнал его, так как Ла Юрьер, поднимаясь по лестнице, все больше начинал раздумывать и, соответственно, замедлять свои шаги. В ту минуту, как он и следовавший за ним Коконнас подходили к двери в комнату Ла Моля, раздались выстрелы на улице. Слышно было, как Ла Моль вскочил с кровати и под его ногами заскрипели половицы.
– Черт! – пробурчал встревоженный Ла Юрьер. – Видать, он проснулся.
– Как будто так, – ответил Коконнас.
– Он будет защищаться, а?
– Он такой, что может. Послушайте, мэтр Ла Юрьер, вот будет штука, если он вас убьет.
– Гм! Гм! – протянул Ла Юрьер.
Но, чувствуя в руках хорошую аркебузу, он набрался духа и сильным ударом ноги распахнул дверь.
Ла Моль без шляпы, но одетый стоял, загородив себя кроватью, в руках у него были пистолеты, в зубах – шпага.
– Та-та-та! – произнес Коконнас, раздувая ноздри, как хищное животное, почуявшее кровь. – Дело-то становится занятным, мэтр Ла Юрьер. Ну что же вы? Вперед!
– А-а! Как видно, меня собираются убить! – крикнул Ла Моль. – И это ты, мерзавец?
Мэтр Ла Юрьер ответил тем, что приложил аркебузу к плечу и стал целиться в молодого человека. Но Ла Моль следил за его движениями: в самый момент выстрела он упал на колени, и пуля пролетела у него над головой.
– Ко мне, ко мне, месье Коконнас! – крикнул Ла Моль.
– Ко мне, ко мне, месье Морвель! – кричал Ла Юрьер.
– Честное слово, месье де Ла Моль, – ответил Коконнас, – все, что я могу сделать в этом случае, это не выступать против вас лично. По-видимому, сегодня ночью избивают всех гугенотов именем короля. Выпутывайтесь сами как умеете.
– А-а! Предатели! Убийцы! Вот как! Ну подождите!
И Ла Моль, прицелившись из пистолета, нажал собачку. Ла Юрьер, все время наблюдавший за ним, отскочил в сторону, но Коконнас, не ожидая такого ответа, остался стоять на месте, и пуля задела ему плечо.
– Дьявольщина! – крикнул он, заскрежетав зубами. – Принимаю вызов. Померяемся силой, раз ты хочешь.
И, обнажив свою рапиру, он бросился на Ла Моля.
Будь они один на один, Ла Моль, конечно, принял бы вызов, но за спиной Коконнаса стоял мэтр Ла Юрьер, снова заряжавший аркебузу, а кроме того, Морвель уже спешил на зов трактирщика, взбегая по лестнице через две ступеньки. Поэтому Ла Моль скрылся в смежный отдельный кабинет и заперся там на задвижку.
– Ах, прохвост! – крикнул Коконнас, стуча в дверь эфесом шпаги. – Ну подожди, я тебе наделаю сейчас столько дыр в теле, сколько ты выиграл у меня экю! Я-то пришел к тебе, чтобы тебя не мучили, не обокрали, а ты отплачиваешь за это пулей в плечо! Погоди, мозгляк! Погоди!
В это время мэтр Ла Юрьер подошел к двери кабинета и, ударив в нее прикладом аркебузы, разбил дверь в щепы.
Коконнас влетел в комнату, но чуть не ткнулся носом в стену: в кабинете было пусто, а окно открыто.
– Он, наверно, выпрыгнул в окно, – сказал трактирщик. – Но это пятый этаж, и он разбился насмерть.
– Или удрал на соседнюю крышу, – сказал Коконнас, перелезая через подоконник и собираясь преследовать Ла Моля по скользкому и крутому скату крыши. Но Морвель и Ла Юрьер бросились к нему и втащили его обратно в комнату.