– То есть я могу уехать из Парижа, сир? – спросил Генрих.
– Нет, нет, ты знаешь, я не могу обойтись без тебя. А! Тысяча чертей! Надо же, чтобы при мне был хоть один человек, который меня любит.
– В таком случае, сир, если ваше величество хотите меня оставить при себе, то окажите мне одну милость…
– Какую?
– Оставьте меня здесь не под видом друга, а под видом узника.
– Как узника?
– Да так. Разве вы, ваше величество, не видите, что ваша дружба меня губит?
– И ты желаешь, чтобы я тебя возненавидел?
– Только для вида, сир. В такой ненависти мое спасение: до тех пор пока они будут думать, что я в немилости, они не станут торопиться умертвить меня.
– Не знаю, Анрио, каковы твои желания, – заявил Карл, – не знаю, какая у тебя цель, но если твои желания не осуществятся, если ты не достигнешь поставленной тобой цели – я буду очень удивлен.
– Значит, я могу рассчитывать на то, что король будет относиться ко мне строго?
– Да.
– Тогда я спокоен… Что прикажете сейчас, ваше величество?
– Ступай к себе, Анрио. Я болен; пойду посмотрю своих собак и лягу в постель.
– Сир, – сказал Генрих, – вашему величеству надо было бы позвать врача: ваше сегодняшнее нездоровье, может быть, серьезнее, чем вы думаете.
– Я послал за мэтром Амбруазом Паре.
– Тогда я ухожу, чувствуя себя спокойнее.
– Клянусь душой, Анрио, – сказал король, – из всей моей семьи ты, кажется, один на самом деле меня любишь.
– Это ваше искреннее убеждение, сир?
– Честное слово дворянина.
– Хорошо! В таком случае поручите месье де Нансе стеречь меня, как человека, который настолько прогневил своего короля, что не проживет и месяца: это единственное средство, чтобы я мог любить вас долго.
– Месье де Нансе! – крикнул Карл.
Вошел командир королевской охраны.
– Я отдаю вам на руки, – сказал ему король, – самого важного государственного преступника; вы мне ответите головой за его сохранность.
И Генрих с унылым видом пошел вслед за де Нансе.
III. Актеон
Оставшись один, Карл очень удивился, что к нему не пришел ни один из верных его друзей; а два верных его друга были кормилица Мадлена и борзая Актеон.
«Кормилица, наверное, пошла к какому-нибудь знакомому гугеноту петь псалмы, – подумал он. – Актеон же все еще дуется за то, что я сегодня хлестал его арапником».
Карл взял свечу и прошел к кормилице. Ее не было дома. Читатель, наверное, помнит, что из комнаты Мадлены была дверь в Оружейную палату. Карл подошел к этой двери, но пока он шел, у него опять начались боли, которые вдруг появлялись и потом сразу проходили; сейчас было такое ощущение, точно в его внутренностях ковыряли каленым железом. Неутолимая жажда мучила его; на столе он увидел чашку с молоком, выпил ее залпом и почувствовал облегчение. Затем опять взял свечу, которую поставил до этого на стол, и вошел в Оружейную палату.
К его крайнему изумлению, Актеон не бросился навстречу. Быть может, его заперли? Но тогда, почуяв, что хозяин вернулся с охоты, он стал бы выть. Карл свистел, звал – собака не являлась. Он прошел шага четыре дальше, и, когда свеча осветила дальний угол комнаты, он там увидел на полу неподвижно распростертую собаку.
– Сюда! Актеон! Сюда! – позвал Карл и еще раз свистнул.
Собака оставалась недвижима.
Карл подбежал и прикоснулся к ней: бедное животное уже закоченело. Из ее рта, перекошенного болью, вытекло на пол несколько капель желчи, смешанной с кровавой пенистой слюной. Собака нашла берет Карла и умерла, положив голову на вещь, олицетворявшую для нее хозяина.
Глядя на труп собаки, Карл забыл о своих болях и почувствовал себя бодрее; от ярости кровь закипела у него в жилах, ему хотелось закричать; но короли, скованные собственным величием, не могут поддаваться первому порыву, которым руководится обычный человек в своих страстях или в случае самозащиты. Карл сообразил, что здесь кроется какое-то предательство, и промолчал.
Он встал на колени около собаки и опытным взглядом осмотрел труп. Глаза собаки имели стекловидную окраску, язык был красный и весь в язвинах – заболевание настолько своеобразное, что Карл вздрогнул.
Король взял заткнутые за пояс перчатки, надел их, приподнял посиневшую губу собаки и в промежутках между острыми клыками заметил какие-то застрявшие беловатые кусочки. Вытащив несколько кусочков, он увидел, что это бумага; около бумаги опухоль была сильнее, десны вздулись, а слизистая оболочка разъедена, как купоросом. Он внимательно осмотрел все кругом. На ковре валялись два-три маленьких обрывка бумаги, похожей на ту, какую он обнаружил во рту собаки. На одном обрывке, побольше других, сохранились остатки гравюры. У Карла волосы на голове зашевелились, когда он разглядел эти остатки и узнал изображение соколиного охотника, которое Актеон выдрал из охотничьей книги.
– А-а! Книга была отравлена, – сказал он, побледнев.
И вдруг он вспомнил свое чтение.
– Тысяча чертей! Ведь каждую страницу я трогал своим пальцем и каждый раз его мусолил. Вот откуда мои обмороки, боли, рвота… Я отравлен!
Под гнетом этой страшной мысли Карл на одну минуту замер. Потом вскочил, глухо рыча, и метнулся к двери.
– Мэтра Рене! – крикнул он. – Мэтра Рене, флорентийца! Чтобы сейчас же сбегали на мост Святого Михаила и привели его! Чтобы через десять минут он был здесь. Пусть кто-нибудь скачет туда верхом, возьмет запасную лошадь для Рене и с ним вернется. А если придет мэтр Амбруаз Паре, велите подождать.
Один из телохранителей бросился бегом исполнять приказание.
– О-о! Если понадобится, я велю пытать хоть всех, но узнаю, кто дал эту книгу Анрио.
С каплями пота на лбу и судорожно сжатыми руками Карл стоял на месте, задыхаясь и устремив взгляд на труп собаки. Через десять минут флорентиец робко, не без тревоги, постучался в дверь. Есть люди с такой совестью, что ясной погоды не бывает в их душе.
– Войдите! – сказал Карл.
В дверях показался парфюмер. Карл подошел к нему торжественно, со сжатыми губами.
– Ваше величество требовали меня? – сказал Рене, весь дрожа.
– Вы ведь хороший химик? – спросил король.
– Сир…
– И вы знаете то, что знают лучшие врачи?
– Ваше величество преувеличиваете мои знания.
– Нет, так говорила мне моя матушка. Кроме того, я доверяю вам и предпочитаю посоветоваться с вами, а не с кем– нибудь другим. Вот, – продолжал Карл, указывая на труп собаки, – взгляните, что такое между зубами собаки, и скажите, отчего она издохла?
В то время как Рене, взяв в руку свечку, нагнулся до пола, чтобы исполнить приказание короля и скрыть свое волнение, Карл стоял, не спуская с него глаз, и ждал с понятным нетерпением его слова, которое должно было стать для Карла или смертным приговором, или залогом его выздоровления.
Рене вынул из кармана похожий на скальпель ножик, раскрыл его и кончиком отделил от десен приставшие кусочки бумаги, затем долго и внимательно разглядывал желчь и кровь, сочившиеся из каждой ранки.
– Сир, признаки очень неутешительные, – сказал он с трепетом.
Карл почувствовал, как струя похолодевшей крови пробежала по его жилам и залила сердце.
– Собака была отравлена, да? – спросил он.
– Боюсь, что так, сир.
– А каким ядом?
– Минеральным, как я предполагаю.
– Можете ли вы установить точно, была ли она отравлена?
– Да, конечно, вскрыв и исследовав желудок.
– Вскройте! Я хочу, чтоб у меня не оставалось никаких сомнений.
– Надо будет позвать кого-нибудь помочь мне.
– Я сам вам помогу, – сказал Карл.
– Вы сами, сир?
– Да, сам. А если она отравлена, что мы найдем, какие признаки?
– Красноту и древовидное поражение оболочек.
– Приступим! – сказал Карл.
Рене одним ударом скальпеля вскрыл грудь борзой и сильным нажатием рук раздвинул ее стенки, а Карл светил ему судорожно сжатой, дрожащею рукой.
– Видите, сир, – сказал Рене, – вот явные следы отравы. Вот та краснота, о которой я говорил вам, а вот и кровавые жилки, похожие на разросшийся корень растения, что я и назвал древовидным поражением. Я здесь нашел все, что искал.
– Значит, собака отравлена?
– Да, сир.
– Минеральным ядом?
– По всей вероятности.
– А если бы человек нечаянно проглотил этот яд, что бы он ощущал?
– Сильную головную боль, такое жжение внутри, точно он проглотил горячие уголья, боли во внутренностях, тошноту.
– И жажду? – спросил Карл.
– Неутолимую, – ответил Рене.
– Все так, все так! – прошептал Карл.
– Сир, я не понимаю цели ваших расспросов.
– К чему ее доискиваться? Вам незачем и знать ее. Отвечайте на мои вопросы – и только.
– Спрашивайте, ваше величество.
– Какое противоядие прописывают человеку, проглотившему то же вещество, что и моя собака?
Рене с минуту подумал.
– Есть несколько минеральных ядов, – ответил он. – Прежде чем дать ответ, я хотел бы знать, о каком яде идет речь. Ваше величество имеет представление, каким способом была отравлена собака?
– Да, – сказал Карл, – она съела страницу из одной книги.
– Страницу из книги? – переспросил Рене.
– Да.
– Ваше величество, а эта книга у вас?
– Вот она, – сказал Карл, взяв с полки книгу и показывая ее Рене.
На лице Рене выразилось изумление, что не ускользнуло от короля.
– Она съела страницу из этой книги? – пролепетал Рене.
– Из этой, – ответил Карл и указал место, откуда вырвана страница.
– Разрешите, сир, вырвать еще одну страницу?
– Хорошо.
Рене вырвал страницу и поднес ее к пламени свечи. Бумага вспыхнула, и едкий запах чеснока распространился по всей комнате.
– Книга отравлена составом из мышьяка, – сказал Рене.
– Вы уверены?
– Как если бы ее обрабатывал я сам.
– А какое противоядие?..
Рене отрицательно покачал головой.
– Как? Вы не знаете никакого средства?