– Да, родной, как скажешь, – прошептала Марина, отбирая у него этот платок и пытаясь оттереть красные отпечатки с его губ. – Как ты скажешь, так и будет… Все только так, как ты скажешь…
– Правда?
– Конечно, – подтвердила она, улыбаясь.
– Ты потанцуешь со мной?
– Что? – не сразу поняла Коваль, и он повторил:
– Я спросил – ты сегодня потанцуешь со мной?
– Почему нет? Если хочешь…
– Даже если там, внутри, полно народа? Если кто-то узнает тебя и за твоей спиной будут шептаться о нашей связи?
– Тоже мне, тайна мадридского двора! Да мне наплевать, ты ж прекрасно знаешь, – засмеялась Марина, прижимая к себе его голову. – Идем, Жень, мне холодно.
Он поставил ее на ноги, еще раз поцеловал, шепнув на ухо:
– А то там неудобно будет…
Коваль фыркнула и толкнула тяжелую дверь, очень похожую на ворота городского СИЗО, и вошла в просторный холл, где к ней сразу кинулся гардеробщик, высокий молодой парень лет двадцати:
– Добрый вечер! Могу я предложить вам столик?
– Не можешь, – раздался ленивый ответ из угла, где сидела охрана Ворона – трое крепких мужичков во главе с Кунгуром, одним из личных телохранителей хозяина. – Это не посетители, отдыхай. – И парень, почтительно склонив голову, удалился в свою вотчину. – Марина Викторовна, милости просим! – Кунгур сам помог ей снять шубу, протянул руку Хохлу: – Здорово, Жека, давненько не были.
– Хозяин на месте? – поинтересовалась Марина, мимоходом поправив перед большим зеркалом выбившуюся из узла прядь волос.
– Да, у себя, идемте, провожу.
Они пошли за Кунгуром через зал, где было людно и накурено – хоть топор вешай. Какие-то пьяные малолетки играли в самом углу зала в бильярд, матерясь так, что даже Хохол поморщился:
– Соплячье! От горшка только оторвались, а уже по маме кроют!
– И не говори, Жека, – отозвался идущий впереди телохранитель. – И как их отсюда отвадить – ума не приложим. Ворон все опасается – а ну как менты завалятся да и проверят, что за народ у нас отдыхает? Греха не оберешься!
– Не пускайте. – Коваль окинула зал взглядом, но знакомых, к счастью, не увидела.
– Их не пустишь! – пробурчал Кунгур, останавливаясь у двери вороновского кабинета. – Подождите секунду.
Он скрылся, а Хохол, поймав момент, снова прижался губами:
– И что ж ты такая сладкая сегодня – не оторваться!
– Не знаю, дорогой… Возможно, ты соскучился за неделю.
– Не представляешь, насколько!
– Потерпи, приедем домой… – пообещала она, чуть сжав зубами его губу.
Дверь отворилась, и Кунгур пригласил их в кабинет. Ворон раскинул руки для объятий:
– Коваль, ты где пропала-то? Не звонишь, не приезжаешь!
– Отдыхать ездила.
– Кунгур, – не оборачиваясь, бросил Ворон, – организуй нам стол, и можете с Хохлом отдыхать пока – нам пообщаться надо. Надеюсь, мне ты ее доверишь, Хохол?
– Доверю. Но ненадолго.
– Ревнивый! – усмехнулся Ворон, подмигивая Марине. – Ну это правильно – я б такую женщину вообще из дома не выпускал.
– Ее не выпустишь, пожалуй! – заржал Хохол, отодвигая ей кресло.
Марина села, закинув ногу на ногу, достала сигареты и зажигалку, закурила и рассеянно уставилась на висящую за спиной Ворона картину. Почему-то в первый приезд сюда она не заметила ее, видимо, не до того было, а сейчас ее поразил сюжет: молодая женщина с темно-русыми волосами, стоящая на коленях, в металлическом ошейнике и со ржавым навесным замком, зажатым в зубах. Все лицо ее было в кровавых потеках, а руки скручены за спиной какими-то ремнями. Увиденное почему-то мгновенно напомнило Марине ее собственную жизнь от двадцати лет, и это открытие неприятно поразило.
– Откуда у тебя эта картина? – как можно небрежнее спросила она, выпуская дым и покачивая ногой, стараясь скрыть нервозность.
Ворон обернулся, словно соображая, что же именно она имеет в виду, потом пожал плечами:
– Да не помню уже, подарил кто-то, наверное.
За Марининой спиной осторожно кашлянул Хохол, тоже смекнувший, видимо, о чем она думает сейчас.
– Где там Кунгур, запнулся, что ли? – недовольно высказался Ворон, нетерпеливо постукивая пальцами по подлокотнику, и буквально тут же появился телохранитель, словно карауливший за дверью, а не бегавший в бар за текилой и лимоном. – О, явился! Что так долго?
– Извини, патрон, проблемы в зале, пришлось помочь. – Кунгур ловко расставил на столе тарелочки с какой-то закуской, стаканы, литровую бутылку «Риал Хачиеды» и такую же – ржаного шотландского виски, которое Ворон предпочитал всем остальным спиртным напиткам. – Могу идти?
– Да, и Хохла с собой пригласи, посмотрите шоу там, у нас девки в стриптизе новые.
Сообщение о новых стриптизершах не вызвало у Марининого любовника никакой реакции – у него дома всегда под рукой собственная, зачем еще кто-то? Они вместе с Кунгуром удалились в зал, закрыв дверь, а Ворон потянулся к бутылкам.
– Ну что, девочка, стряслось? Ведь не выпить-закусить ко мне приехала?
– Угадал. Миша, проблемы – сняли председателя горспорткомитета, знаешь, что будет дальше?
– Догадываюсь, – кивнул он. – Назначат нового, а новый постарается убрать тебя подальше от клуба.
– Я вложила в строительство стадиона и тренировочной базы такие деньги, что боюсь даже цифру озвучить, – призналась Коваль, крутя в пальцах стакан с прозрачной, как росинка, текилой. – И у меня абсолютно нет желания потерять все.
– Думаешь, это Кадет замутил?
– Что тут думать? Кому еще нужна эта команда, кроме меня и него?
– А мэр что?
– Я с ним в контрах – деньги за продвижение моего проекта ушли не в его карман, вот он и рад досадить.
– Хочешь, попробую с ним переговорить? – предложил Ворон. – Он очень любит бывать у меня в сауне, никогда не отказывается от приглашения, вот я и организую вам встречу.
Марине не особенно понравилось это предложение – что-что, а оказаться в одной сауне с мэром она не мечтала даже в неудачный год.
– А по-другому не выйдет?
Ворон засмеялся, выпил виски, крякнул в кулак, как будто самогонки хватанул:
– Ох, ядреная штука! А чего ты боишься? Что у Эдика сведет что-нибудь? Так я рядом буду, помогу.
– Мне или ему?
Ворон от души посмеялся, а потом серьезно сказал:
– Пока ты на моей территории, тебе ничего не грозит, я обещаю. Просто это единственный шанс подловить его одного, расслабленного и сговорчивого. Подумай, потом позвони, я не тороплю.
Предложение не нравилось ей все больше и больше, да и взгляд Ворона был каким-то странным, испытывающим. Марина решительно взглянула ему в глаза и твердо сказала:
– Спасибо тебе, Миша. Но этот вариант меня не устраивает. Буду разгребать как-то иначе, не завлекая мэра своими прелестями.
– Умница ты, не зря про тебя столько разговоров, – оценил Ворон, глядя на нее с некоторым уважением. – Слыхал, на перо попала недавно?
– Ты-то откуда узнал? – удивилась Марина, не вполне понимая, кто рассказал про вполне семейную разборку Ворону.
– Птичка на хвосте принесла, – улыбнулся он. – Так что – было?
– Было, но уже все в порядке, швы сняли, рубец остался.
– Как же не зарезал-то он тебя, рука, что ли, дрогнула? Я ж твоего Хохла давно знаю – башни нет у него совсем, а удар поставлен – охнуть не успевали.
– Повезло, – усмехнулась Коваль, машинально потрогав повязку на боку через пиджак. – Да и Хохол, когда увидел, что это я, попытался остановиться, удар смазал немного. А так бы точно наглухо. Все, не хочу больше про это. Давай, Миша, выпьем, что ли, – она потянулась к стакану с текилой. – Кто знает, много ли еще времени нам с тобой отмерено…
– Ты что это, помирать собираешься? – удивился он, замирая с недонесенным до рта стаканом. – Ты ж совсем молодая, жить да жить…
– Ага, если бы только дали! – с горечью бросила Коваль, залпом выпивая текилу и отправляя следом ломтик лимона. – Знаешь, как иногда хочется просто спокойно пожить? А теперь… Ребенка, и того не вижу.
– А где он у тебя, кстати?
– Везде! – отрезала она, моментально насторожившись. – Тебе зачем?
Ворон пожал плечами, поставил стакан на стол.
– Да незачем. Просто так спросил. Ты ж вот тоже про картину спросила зачем-то. Понравилась, что ли?
Марина даже себе не могла бы ответить на этот вопрос, просто ее всегда притягивали подобные вещи, волновали и будоражили воображение. А эта женщина была очень похожа на нее, если только волосы сделать черными.
– Не знаю… Просто странно как-то – в кабинете вдруг такие мотивчики. Уместнее было бы в спальне.
– В спальне у меня другое висит, я таких вещей не понимаю и не могу представить, что есть придурки, которые это делают.
Коваль про себя посмеялась, представив выражение лица, которое было бы у Ворона, узнай он, что одна из любителей секса в кандалах сидит сейчас перед ним, а второй играет в бильярд в зале. Но кому какое дело до того, чем и как она занимается в свободное время?
– Ладно, пора мне, – Марина поднялась из-за стола и посмотрела на Ворона. – Не против, если я потанцую немного в твоем кабаке?
– Дорогая, да все, что захочешь! Идем, я лабухам скажу, чтобы сыграли все, что попросишь.
Они спустились в зал, где народа поубавилось, во всяком случае, малолеток уже не было видно и слышно. Женька и Кунгур катали в «американку», и Коваль почему-то вдруг залюбовалась мощной фигурой своего любовника, склоненной над столом, и руками, готовящимися отправить шар в лузу. Если бы не синие от татуировок кисти, Хохол вполне мог сойти за бизнесмена средней руки, решившего расслабиться после трудовой недели.
– Ну как, дорогой, удачно? – Она положила руку ему на плечо, и Женька мимоходом коснулся ее губами.
– Фартит безбожно! Подождешь, пока докатаем? Немного осталось.
– Не вопрос, – согласилась Марина, убирая руку, чтобы не мешать.
– Пойдем, Коваль, потанцуем. – Ворон потянул ее на танцпол, и она пошла, хотя и видела, что Хохлу не понравилось ее согласие.