Пытаюсь убедить себя в том, что это не моя проблема, но эти мудрые мысли прогоняет новый отчаянный крик.
Кто-то кричит от боли. Я должна убедиться в том, что это не кто-то из тех, кого я знаю. Мои мышцы уже затвердели от холода, поэтому я медленно огибаю пещеру и забираюсь на каменный склон прямо над ней.
Мой импровизированный план состоит в том, чтобы спрыгнуть в отверстие пещеры, пользуясь тем, что ее охранники чаще всего смотрят в противоположном направлении. Это помогло мне незамеченной забраться на склон, но спрыгнуть отсюда? Нет, шум от моего приземления и моя мелькнувшая фигура немедленно привлекут их внимание и заставят поднять тревогу.
Я скриплю зубами и вспоминаю уроки Призрака – иди медленно, проверяй каждый свой шаг, держись в тени. Разумеется, помимо этих наставлений я сразу же вспоминаю и о предательстве Призрака, но говорю себе, что это не уменьшает ценности его уроков. Медленно спускаюсь ниже и повисаю на краю зазубренного валуна. Чувствую, как даже в перчатках замерзли мои пальцы.
Повиснув в воздухе, обнаруживаю свой ужасный просчет – даже если вытянуться в струнку, я все равно не достану ногами земли. Значит, все-таки придется прыгать, а спрыгнуть совершенно беззвучно не удастся. Делать нечего, и я спрыгиваю вниз, стараясь сделать это как можно тише, а затем моментально скрываюсь в пещере. Совсем немного отбегаю вглубь и останавливаюсь, чтобы больше не хрустеть по снегу ногами. Прячусь в тень и замираю, затаив дыхание.
– Что это? – спрашивает своих товарищей один из охранников и заглядывает в пещеру.
Не могу сказать наверняка, заметил он меня или нет.
Продолжаю стоять не шелохнувшись, надеясь, что он не увидел меня. И не унюхал. Впрочем, сейчас холодно, и я совсем не вспотела.
Мой нож – вот он, под рукой. Напоминаю себе, что я совсем недавно справилась с самой Гримой Мог. Если охранник приблизится ко мне, с ним я тоже справлюсь.
Но подумав немного, охранник качает головой и возвращается назад, стоять у входа и слушать доносящиеся из лагеря песни гоблинов.
Я жду сколько надо, а потом еще немного – просто для большей уверенности. За это время мои глаза привыкают к темноте. В воздухе пахнет горной породой и сгоревшим ламповым маслом. В конце наклонного туннеля продолжают танцевать, дразня меня, какие-то тени.
Пробираюсь между сталактитами и сталагмитами – такое ощущение, словно я шагаю сквозь зубастые челюсти гиганта. Вступаю в новый подземный зал и жмурюсь от яркого – особенно после темноты – света горящих факелов.
– Джуд? – негромко произносит знакомый голос.
Призрак.
Исхудавший, с кровавыми ссадинами на ключицах, он сидит на полу пещеры. На его запястьях наручники, прикованные цепью к ввинченным в землю пластинам. Вокруг Призрака выстроились зажженные факелы, а сам он смотрит на меня снизу вверх своими огромными карими глазами.
Хотя я и без того замерзла, мне внезапно становится еще холодней. Меня бьет озноб. Последнее, что я слышала от Призрака, были его слова: «Я служил принцу Дайну. Не тебе». И сказано это было прямо перед тем, как меня уволокли в Подводное королевство, где я пробыла несколько недель – испуганная, изголодавшаяся и одинокая. Но все же, несмотря на свое предательство, несмотря на уничтожение Двора Теней, он произносит мое имя с таким восхищением, будто думает, что я пришла сюда спасать его.
Рассматриваю вариант прикинуться Тарин, но отказываюсь от него, потому что Призрак не поверит, что моя сестра могла пробраться мимо охранников. Сделать подобное могла только я, учившаяся этому у него самого.
– Я хотела посмотреть, что здесь прячет Мадок, – говорю я, вытаскивая свой нож. – И если ты подумываешь, не позвать ли охрану, знай: от того, чтобы перерезать тебе горло вот этим ножом, меня удерживает только страх, что ты не умрешь достаточно тихо.
– Я умру громко, и ты это знаешь, – криво усмехается Призрак. – Очень громко. Просто чтобы досадить тебе.
– Ну что, достойную ты получил награду за свою службу, – говорю я, обводя рукой пещеру. – Надеюсь, за предательство тебе отдельно заплатили, а?
– Злорадствуй, злорадствуй, – беззлобно отвечает мне Призрак. – Я заслужил это и знаю, что натворил, Джуд.
– Но зачем вообще ты это сделал? – Даже то, что я просто спрашиваю об этом, заставляет меня чувствовать себя уязвимой. Но я всегда верила Призраку и потому хочу понять, как же это я сама так сглупила. Интересно, ненавидел ли он меня все то время, когда я считала нас с ним друзьями? Смеялся ли он вместе с Карданом над моей доверчивостью?
– Ты помнишь, как я рассказал тебе о том, что убил мать Оука?
Я киваю. Лириопу отравили румяным грибом, чтобы скрыть тот факт, что, оставаясь любовницей Верховного короля, она забеременела от принца Дайна. Если бы Ориана не вырезала Оука из чрева мертвой Лириопы, он тоже умер бы. Это жуткая история, одна из тех, что я при всем желании не смогла бы забыть, даже если бы она не имела отношения к моему брату.
– А как ты посмотрела на меня, когда узнала о том, что я сделал, тоже помнишь? – снова спрашивает Призрак.
Это было спустя день или два после коронации. Я взяла принца Кардана в пленники и все еще оставалась в шоке. Пыталась разгадать детали заговора Мадока. Ужаснулась, узнав о том, какую чудовищную вещь совершил Призрак. Да, меня многое тогда ужасало, но тем не менее смерть от румяного гриба особенно кошмарна, и при этом едва не погиб мой брат.
– Я… была удивлена.
– Удивлена! – трясет он головой. – Даже Таракан был потрясен. Он не знал об этом.
– И поэтому ты решил предать нас? Решил, что мы слишком сильно тебя осуждаем? – с недоверием спрашиваю я.
– Нет. Просто послушай меня еще немного, – вздыхает Призрак. – Я убил Лириопу потому, что принц Дайн привел меня к фейри, приютил и дал мне задание. Поскольку я был верен ему, то его задание выполнил, но потом был потрясен тем, что натворил. И тогда в отчаянии я отправился к мальчику, которого считал единственным оставшимся в живых ребенком Лириопы.
– К Локку, – онемевшими губами произношу я. Интересно, понял ли Локк после коронации Кардана, что Оук должен быть его сводным братом? Чувствовал ли он что-нибудь по этому поводу? Упоминал ли что-то об этом в разговорах с Тарин?
– Испытывая жгучее чувство вины, я предложил ему мою защиту, – продолжает Призрак. – И мое имя тоже.
– Твое… – начинаю я.
– Мое настоящее имя, – перебивает меня Призрак.
В народе настоящие имена являются строго охраняемой тайной. С помощью настоящего имени фейри можно управлять с такой же легкостью, как и взяв с них клятву. Мне с трудом верится, что Призрак мог пожертвовать такой важной частью себя.
– И что он заставил тебя делать? – спрашиваю я, сразу переходя к делу.
– Долгие годы вообще ничего, – отвечает Призрак. – Затем так, по мелочам. Шпионить за кем-нибудь. Вынюхивать чьи-то секреты. До того, как он приказал заманить тебя в Башню Забвения и позволить Подводному королевству пленить тебя, мне казалось, что все поручения Локка не больше чем шалости.
Должно быть, Никасия хорошо знала, кого ей попросить об одолжении. Не удивительно и то, что Локк и его дружки чувствовали себя так безнаказанно, когда устроили охоту за мной накануне свадьбы. Локк знал, что на следующий день я исчезну.
И все же я до сих пор не до конца понимаю Призрака. Я тоже всегда считала, что Локк просто дурачится, даже если оказывалась иногда на грани смерти из-за его шуточек.
– Но это не объясняет того, как ты попал сюда, – трясу я головой.
Призрак явно старается говорить спокойно, держит себя в руках:
– После Башни я старался не показываться на глаза Локку, не хотел, чтобы он вновь приказал мне что-то подобное. Рыцари поймали меня, когда я пытался покинуть Инсмир. Вот тогда-то я и оценил масштаб того, что натворил Локк. Он открыл мое имя твоему отцу. Это было его приданое за руку твоей сестры-близнеца и за право сидеть за королевским столом, когда Балекин придет к власти.
– Мадоку известно твое настоящее имя? – говорю я, глубоко втягивая ноздрями воздух.
– Плохо, правда? – грустно усмехается Призрак. – Твое появление – это первая удача за все время, что я торчу здесь. Да, это счастливый случай, хотя нам обоим известно, что должно произойти дальше.
Вспоминаю о том, как внимательно я отдавала приказы Кардану, следя за тем, чтобы он не мог уклониться от их выполнения. Несомненно, точно так же, и даже еще точнее, делает это Мадок, поэтому Призрак видит перед собой только один выход.
– Я собираюсь вытащить тебя отсюда, – говорю я. – А затем…
– Я могу показать тебе, как это можно сделать, причинив мне как можно меньше боли. И как устроить, чтобы все поверили, что я сам это сделал.
– Ты говорил, что будешь умирать громко, просто чтобы досадить мне, – напоминаю я, притворяясь, что не принимаю этого всерьез.
– Ага, – слабо улыбается он. – Но, видишь ли, мне нужно было рассказать тебе… нет, просто кому-нибудь правду перед тем, как я умру. Теперь это сделано. Позволь мне преподать тебе последний урок.
– Погоди, – говорю я, поднимая руку. Мне нужно успокоить его. А самой – подумать.
– Пойми, постоянно находиться под чьим-то контролем, подчиняться чьей-то чужой, не своей воле – это не жизнь, – нетерпеливо продолжает он. – Я знаю о заклятиях, которые ты попросила у принца Дайна. Ты согласна была убить ради них. Теперь чары тебя не берут, но помнишь, каково тебе было раньше? Помнишь, что такое чувствовать себя совершенно беспомощной?
Разумеется, я помню. И не могу не вспомнить о смертной служанке по имени Софи из дома Балекина. О Софи, которая с камнями в карманах затерялась в глубинах Подводного мира. По моему телу пробегает дрожь.
– Перестань драматизировать события. – Я сажусь на грязном полу, вытаскиваю из своего мешка и начинаю резать сыр, хлеб, яблоки. – У нас еще остались варианты. Ты выглядишь оголодавшим, а нужен мне живым. Ты можешь заколдовать стебель крестовника и вывезти нас отсюда. Уж такую-то помощь ты мне просто обязан оказать, согласен?