– Тогда зачем обсуждать такие радикальные вопросы? – прогнусавил второй гость и ткнул пальцем в книжный шкаф.
Этот не был ни голландцем, ни ирландцем. Вероятно, один из британцев, которого Келлс собирался склонить на свою сторону.
– Просто хотел порассуждать вслух с двумя самыми умными людьми из всех моих знакомых. – Он постучал пальцем по листку с записями. – Вы оба знаете, что я всегда ищу способ извлечь пользу. Полагаю, если бы мы платили рабочим за их труд, они принесли бы больше пользы, чем рабы, которые всегда лодырничают, чтобы снизить цену своего выкупа.
Ван ден Вельден опустошил бокал и потянулся короткими руками поставить его на стол.
– Эта идея радикальна, Келлс. Вы точно не стараетесь сподвигнуть нас перевернуть свою жизнь?
– Ничего подобного. Я верю, что нужно соблюдать принципы и полагаться на здравый смысл. Известно ведь – у плантаторов, которые бунтуют, возникают трудности. Я видел, с какими сложностями столкнулись несколько свободных цветных плантаторов, что пытались отказаться от владения рабами.
Джентльмен у книжной полки выпустил изо рта кольцо дыма.
– Все знают, что вы либерал, Келлс, но на сей раз зашли слишком далеко.
Они явно ему угрожали, но мой друг был чересчур добр, чтобы это понять. Я решила прийти ему на подмогу и ворвалась в комнату.
Все уставились на меня.
Келлс, нахмурившись, махнул мне.
– Мисс Долли, вы чего-то хотели?
– Сэр, одному из ваших гостей требуется огонь для сигары. Я собиралась принести с кухни спички и зашла спросить, не нужно ли вам и джентльменам чего-нибудь.
– Что ж, взгляните, какая сноровистая служанка, – хмыкнул господин у книжной полки. – Возможно, в ваших словах есть смысл, сэр.
Коротко и лукаво улыбнувшись, Келлс взял со стола серебряный коробок спичек.
– Держи. Вернешь его и принесешь нам чаю. Кому-нибудь еще что-нибудь нужно? Мисс Долли сделает. Я ее нанял.
– Кажется, она и впрямь сноровистая, – пробормотал мистер ван ден Вельден, потирая подбородок.
Никто не отозвался, и тогда я присела в реверансе, как меня учила миссис Рэндольф, потом попятилась в коридор и вышла на крыльцо к джентльменам.
Взяв спичку, я чиркнула ею о перила, разгорелось пламя.
– Вот, сэр.
– Благодарю еще раз, мисс Долли. – Фоден попыхивал сигарой. – Неудивительно, что Келлсу здесь так нравится. Домоправительница, которая предугадывает его желания. Восхитительно.
– Я не домоправительница, просто служанка.
– Ах, вот что. Похоже, вас хорошо вымуштровали. Жаль, Келлс не сдает внаём своих негров. Я бы забрал тебя к себе в поместье тотчас же.
– Келлс мной не владеет. Я просто помощница. Сама могу кого-нибудь нанять.
Кустистые брови Фодена взметнулись.
– Тогда назови свою цену.
– Подождите, – остановил его капитан. – Не будем огорчать Келлса. Ему еще предстоит стать моим следующим инвестором после вас.
Старик протянул мне руку.
– Мисс Долли, если удастся, приходите к восемнадцатому участку, поместье Анна Катарина. Мимо излучины ручья Хобабо. Если окажетесь у протоки, значит, забрели слишком далеко.
– Сначала нужно убедиться, что мистер Келлс не возражает. Не хочу, чтобы вы повздорили. Я верна ему.
Капитан Оуэн подошел ближе. Высокий, уверенный в себе, он расправил плечи и сложил на груди руки.
– У Келлса есть верная помощница?
– Не у всех богатых так?
Оуэн рассмеялся.
– Так и знал, что ты умна. Всем известно, у Келлса изысканный вкус.
Улыбка капитана выдала его потаенные мысли: он полагал, что я для Келлса не просто домоправительница. Могло показаться, будто он ревнует.
– Я слежу за домом. Вот чем я занимаюсь. Только и всего, капитан.
– Полегче, Оуэн, – вмешался Фоден, все еще попыхивая дымом, будто печная труба или жерло вулкана. – Эта девушка выполняет свою работу. И делает это хорошо, судя по хвастовству Келлса. Я рад познакомиться с мисс Долли.
В особняке снова заиграла музыка.
Фоден потер лоб.
– Боже, мадам Хаскел собирается петь.
– Не будет она петь, – возразил капитан. – Она же старается заполучить Келлса, а не отпугнуть его.
Вдова!
Невыносимо было стоять там и слушать, как эти джентльмены рассуждают о женитьбе Келлса. И все же, может быть, это дар свыше. Никакая жена не позволила бы мне остаться в поместье и строить глазки ее мужу.
– Я тут подумала. В субботу приду в Анну Катарину. Буду работать весь день, а потом обсудим жалованье. А сейчас мне нужно отнести мистеру Келлсу чай.
Старик кивнул.
– О, превосходно… Хорошую домоправительницу или помощницу непросто отыскать.
Я сделала реверанс и вышла. Когда несла поднос с чаем мимо гостиной, то увидела, как Келлс танцует со вдовой. Они танцевали одни.
Я хотела быть ею. Хотела, чтоб это на меня Келлс так смотрел.
Но он не мог смотреть так на рабыню, не обладающую ни властью, ни состоянием.
Келлс снова женится, тогда и не станет моей второй семьи. Я решила, что нужно сколотить ортун побыстрее. Это был единственный способ сделать так, чтобы со мной и моими девочками все было хорошо.
Демерара, 1773. Новая искра
С неба обрушилась стена воды.
Должно быть, Обитель выглядела будто замок, стоящий во рву. Река Демерари могла разлиться. В прошлом году Барбадос сильно пострадал во время сезона дождей. И Невис тоже.
Несколько раз Келлс уезжал проверить свои владения, но возвращался, горя желанием увидеть меня. Так казалось из-за его долгих взглядов.
На вдове он не женился, но мне следовало перестать надеяться увидеть в его глазах любовь.
Позади послышались шаги. Келлс. Неужто он мне померещился?
Хозяин Обители вышел на крыльцо с фонарем в руке.
– Так и думал, что ты здесь.
Он был в ночной сорочке. Длинной и развевающейся на ветру. Вид у Келлса был напряженный, возможно, даже взволнованный, а лицо розовело, будто у него жар.
Затаив дыхание, я ждала, пока он расскажет мне новости о своей помолвке.
– Ты успокоила Шарлотту, Долли? Она боится бури.
Моя двухлетняя дочь бегала по здешним коридорам так, словно они ей принадлежали, словно она была дочерью Келлса. Если бы я могла накопить денег, дитя никогда бы не узнало, что родилось в рабстве.
– Долли, она успокоилась?
– Простите. Да. Они с Китти укутались в одеяло и спят у меня в кровати.
Келлс опустил фонарь и потер подбородок.
Его безупречные усы завивались, но на коже виднелись порезы от тщательного бритья. Время от времени я их замечала. Вот и теперь заметила.
– Разве вам не пора спать, мистер Келлс? Завтра вас ждет много дел.
Он устремил взгляд в ночь, в сторону реки.
– Если бы не дождь, можно было бы увидеть танец светлячков, мерцающих огоньками на пушечных деревьях[30].
На этих деревьях росли крупные розовые цветы и большие гроздья коричневых плодов, похожих на пушечные ядра – ядра, стянутые сетью на борту фрегата.
– Светлячки? Их огни смахивают на угольки от взрыва. Помню те большие корабли у берегов Монтсеррата, которые далеко стреляли.
– Скучаешь по дому, Долли?
Стиснув руками локти, я кивнула:
– По мами и Лиззи.
– Здесь тебе лучше. Здесь нечего бояться. А еще больше светлячков. Их свет как твои глаза – яркие, живые.
Тревожная энергия, что витала меж нами в воздухе, была столь же густой, как туман. Я сдернула с себя тяжелый фартук. Нужно было чем-то занять руки, чем угодно, не то я схватила бы Келлса за ворот и потрясла. Зачем он разрушает нашу семью?
– Долли, мне нужно тебе что-то сказать.
Скрутив фартук так, что тот едва не порвался, я его уронила.
– Не тревожьтесь за меня. Я буду работать на мистера Фодена. Он сказал, что позволит нам с Китти и Шарлоттой жить с ним.
– Ты уходишь?
– Буду работать на вас, если новая миссис разрешит.
Лицо его прояснилось.
– Я не женюсь еще раз. Первый брак был катастрофой.
– А вдова об этом знает?
– Уже знает.
Я пристально посмотрела на фонарь, который он поставил у своих босых ног.
– Но она была влюблена в вас больше года…
– Она – да, а я нет.
– Это жестоко, Келлс, завлечь ее и бросить.
– И в самом деле. Ты и впрямь так думаешь? Ты тоже несчастлива со мной. Или старик Фоден с помощью своих денег перетянул тебя к себе?
Голова моя поплыла, словно он кружил меня в аллеманде.
– Он добрый хозяин, совсем как вы, только и всего.
– В том и дело, Долли. – Келлс коснулся моей щеки. – Я хочу большего. Я не перестаю об этом мечтать. Я думаю о тебе всегда.
Знаю, первой пошевелилась я. Потянулась к его плечу. Встала на цыпочки и прильнула губами к его рту. Он обнял меня, прижимая к себе. Его объятия, в которых я всегда находила утешение, теперь обжигали. Он медленно поцеловал меня, пробуя губы на вкус.
А потом отодвинулся.
– Об этом вы боялись сказать мне, Келлс, что хотите меня? Боялись, что я не хочу того же?
– Нет. Я знаю, что тебя влечет ко мне. Но я старше, а значит, мудрее. Не стоит портить дружбу, неважно, как сильно влечет тебя к женщине.
– Что ж, вы хотя бы видите во мне женщину.
– Боже. Да. Твоя красота несравненна. Но дух и упорство в тебе сильны как пламя. Я мучился, желая сгореть.
Я обвила Келлса руками за шею, пытаясь дотянуться до него, до его сердца, но он убрал мои руки.
– То, чего я жажду, не приведет ни к чему хорошему. У тебя есть мечты. Но и у меня тоже. Я могу стать во главе этой колонии. Мне нужна власть, соизмеримая с моим состоянием.
– Нельзя получить все это и меня одновременно?
– Мужчины, которые обзаводятся черными женами или наложницами, не имеют власти. Черные не имеют власти. Они становятся мишенью. Вот почему проваливаются все мятежи. Британцы, голландцы, французы – все считают так же.
– Значит, быть со мной – это расстаться со своей мечтой? Сомневаюсь, что я влиятельнее вас.