нувшись.
Он больше меня не тревожил. Я была свободна. Мами тоже. Все мои дети, кроме Катарины, были свободны по закону, но о ней позаботится Келлс своей ложью.
– Господа. – Я взяла свой гроссбух, копии наших вольных и спрятала в сумку. – Мистер Бейтс, можете прислать мне четыре пенса.
Томас придержал для меня дверь.
– Долли, вы позволите проводить вас?
– Нет, – отрезал па. – Я провожу. Пойдем, расскажем все твоей матери. Вот Бетти порадуется!
– Вы оба можете пойти. Спасибо, мистер Бейтс. Позаботьтесь, чтобы ваши люди меня узнали, когда мы в следующий раз будем иметь с вами дело.
– Непременно. Мистер Лайонел, мой клерк, точно запомнит. – Бейтс посмотрел мне в глаза и пожал мою руку.
Я прошагала к выходу.
Сегодня я победила Николаса, но не обманывалась. Его ненависть ко мне крепла. Пока он не уедет с острова, никто из моей семьи не сможет спать спокойно.
Доминика, 1784. Прекрасная шляпка
Я сидела на диване в гостиной. Так я назвала переднюю комнату во взятом мною внаем доме. Отсюда открывался лучший вид через окно на мами и па.
Они оживленно говорили. По ее обычно непреклонному лицу струились слезы.
Па был ей небезразличен.
А он ее по-настоящему любил.
Я думала, мужчины редко такое говорят.
Китти прижалась ко мне, и я ее обняла.
– Долли, я хочу, чтобы мами сейчас была с нами. Я эгоистка.
– Нет, – я сильнее ее стиснула, – я тоже хочу, чтобы она была здесь.
К нам спустилась Лиззи в очередном платье Шарлотты. Похоже, она разлюбила обтягивающие талию блузы и пышные юбки. Кремовое платье со складками обнимало ее, украсив худенькие плечи цветочной вышивкой. Я сразу вспомнила Обитель и почти почувствовала сладкий аромат лотосов.
Она пронеслась мимо нас.
– Мистер Коксолл хочет на мне жениться. Я тоже хочу этого, ма.
– Что? – Я подскочила, едва не свалив Китти на пол. – Чего ты хочешь? Я думала, ты останешься здесь со мной, хотя бы ненадолго.
Губы она не надула, но бросила на меня такой взгляд, что я содрогнулась.
– Говори же, Лиззи.
– Я тебя не знаю, мама. Ты решила уехать. У тебя все хорошо, как я вижу, а мы с бабушкой терпели голод и лишения. Я не хочу оставаться с тобой.
Китти встала и расправила подол юбки в голубую полоску.
– Она злая, Долли. Точно ли это Лиззи, наша милая крошка? Сомневаюсь.
– Сестренка, иди наверх. Проверь, как там Эдвард. Он кашлял всю ночь. Дай я поговорю с дочерью.
Когда она ушла, я указала на кресло.
– Присядь и скажи мне все.
– Отец говорил, что он напился и ты его сбила с толку. Соблазнила его, потому что он тебе нравился. Сама посмотри: у тебя столько детей. Ты же блудница.
Я не стала ей объяснять, с чего все началось, – все равно не поверит.
– Не было такого. Он никогда мне не нравился. Мне ничего не было нужно от брата.
– Ты должна меня на дух не выносить, я ведь дочь своего отца.
Лиззи хотела заставить меня произнести вслух, что она – плод насилия.
Я зажала рукой рот, в груди у меня заныло.
– Если твой па такой хороший, отчего ж он тебя не освободил?
Лиззи пожала плечами.
– Он говорит, ты ему не сестра.
– Думаешь, твоя бабушка соврала насчет моего отца?
– Нет, но ведь оба разом они не могут быть правы. – Она начала всхлипывать. – Хочешь сказать, он тебя заставил?
Келлс верно подметил: тяжело говорить обо всех ужасах, что я пережила. И даже хуже – рассказать, а тебе не поверят.
Я встала рядом с ней на колени, обхватила ладонями лицо дочери, утерла слезы и стала напевать нашу песню, ту, что я пела ей каждую ночь, укладывая спать, Rop tú mo baile…
– Я смирилась с тем, что было, Лиззи, но Николас хорошо знает, как меня ранить. Он знает, как сильно я тебя люблю, помнит, как я умоляла его взять на себя ответственность. Я бежала, потому что оставаться было опасно. Иначе никогда бы тебя не бросила.
Щеки мои были мокрыми. Я и не догадывалась, что плачу. Я отпустила Лиззи, но она сама меня обняла. Дочь тоже подпевала. Возможно, в сердце у нее отыщется немного великодушия.
– Послушай, Лиззи. Я всегда буду поступать с тобой справедливо. Хочешь выйти за этого паренька? Я позабочусь о брачном контракте. Ты свободна. Ты заслуживаешь заверенных обещаний. Я попрошу своего стряпчего, мистера Бейтса, составить для тебя документы и дам тебе приданое, чтобы тебя защитить.
– Зачем тебе это, я ведь такого наговорила…
– Слишком поздно становиться твоей матерью. Мать у тебя была куда лучше – моя мами. Я хочу с тобой подружиться. Мы ведь можем быть подругами.
Лиззи вытерла мокрое от слез лицо.
– Вот увидишь, мама, Джон никогда меня не обидит.
– В начале отношения всегда прекрасные, но с документами и конец будет хорош. Не хочу, чтобы ты отдала ему всю любовь и заботу, а он потом вдруг решил, что желает другую женщину.
– Этому не бывать. Если тебя никто не полюбил, это не значит, что и меня не полюбят.
Она помчалась вверх по лестнице мимо Китти, едва не столкнув мою сестренку.
Та вошла в гостиную и протянула мне платок:
– Эдвард спит. Жаль, что с Лиззи так вышло.
– У девочки мой характер. Ей даже не нужно было видеть мой пример перед глазами, чтобы стать как я. – Я взяла Китти за руку и покружила. – Я хочу танцевать. Хочу музыку! Хочу…
В окно я заметила, как мами поцеловала па, а потом влепила ему пощечину.
Мы с Китти снова опустились на софу. Ни одна из нас не могла оторвать взгляда от мелькающих на террасе теней.
– Дай я займусь твоей прической, Долли.
Я кивнула и положила голову ей на колени, все еще наблюдая за представлением на улице.
– Шарлотта пишет письмо мистеру Келлсу. Он оставил ей свои адреса в Лондоне и в Шотландии.
Я испустила стон, что зародился, казалось, в глубине моей души.
– Мы с тобой будем владеть миром, Китти. Но сначала нам нужно раздобыть материал для шляпок.
Перебирая локоны, Китти распустила мне косы.
– Отдыхай, Долли. Ты хорошо потрудилась. Завтра наступит другой день.
Но моих усилий было недостаточно, даже и близко. Мы вырвались из рабства, но предстояло начать все заново. На сей раз с нами должна остаться моя мать. Глядя в окно, как ссорятся мои родители, я эгоистично надеялась, что она с ним порвет. Ни одной женщине не нужен мужчина, недостойный ее сердца.
Доминика, 1784. Вперед
Убедившись, что поверженный Николас покинул Розо неделю назад, я без страха отправилась на Старый рынок. Не торопясь пощупала ямс и желтые тыквы в тележке торговки в ярко-белом тюрбане.
Я и не догадывалась, что голодна, пока не учуяла запах еды – вокруг веяло ароматом аппетитного сквоба[41], у меня даже слюнки потекли. Я загрустила, вспомнив миссис Рэндольф: не скучает ли она по готовке для нас? Кухарка любила день напролет печь куропаток с луком для званых вечеров Келлса. Поскольку хозяин вернулся в Европу, Обители долго еще не видать больших праздников.
– Бананы вкусные, мисс, но попробуйте-ка каллалу[42]. Сварите кокосовый каллалу да прибавьте немного свежего краба, – предложила торговка.
Большие зеленые листья, листья каллалу и листья таро[43], выглядели чудесно; суп, о котором она говорила, был бы очень питательным, но я обратила внимание на милую шляпку у нее на голове. Изящные складки атласа образовывали основание, увенчанное сухими цветами и по-королевски изысканными ягодами.
– Мисс, хотите каллалу?
– Какая у вас красивая шляпка!
Торговка коснулась своей головы.
– Эта? Благодарствую. Продают в центре рынка, мастерица шибко красивые делает. Вам будет к лицу.
Ее взгляд встретился с моим. Мы ощутили невысказанное единение. Мне не нужно было узнавать ее историю или делиться своей. Она была свободна – как и я.
Почти сделав реверанс, я улыбнулась и направилась к шляпницам. Две женщины разложили товар на столе – его доски опирались на оси старой телеги, вытесанные из прочного нима[44]. На Монтсеррате па заготавливал такую древесину для своих повозок, бахвалясь, мол, из тяжелой породы получаются наилучшие фундаменты.
Из-за па, который все еще пытался переубедить ма, фундамент, что я пыталась создать здесь, в Розо, оказался в опасности. Мами не могла с ним вернуться, но па все ходил к нам и ухаживал за своей Бетти. Она пока не ответила на его мольбы.
– Вам по нраву? – Старшая из шляпниц улыбнулась, и я отбросила свои тревоги. Взяла в руки красивый чепец из белого атласа с блестящим бантом и принялась его изучать. Это было искусство – такое же, как живопись.
– А не примерить ли вам соломенную шляпку с зеленым пером, мисс Долл? Она пойдет к вашим глазам.
Я бросила взгляд через плечо и увидела капитана Томаса.
– Добрый день, сэр. Очень вам рада.
Его улыбка стала чуточку лукавой.
– Люблю, когда меня замечают.
Сегодняшний наряд капитана составляли белая рубашка, изумрудно-зеленый жилет и черные бриджи.
– Что ищете, мисс Долл?
Я потянула завязки своего корсета, которые оказались еще туже, чем мне помнилось, и вздохнула.
– Я в поисках идеальной шляпки.
– Хм-м… – Он сложил руки за спиной, выпятив широкую грудь. – Важный вопрос.
Томас навис над столом, тыкая в шляпки и постукивая по тульям, пока наконец не выбрал соломенную. Он надел ее мне на голову, прямо поверх кос, собранных узлом на затылке.
– Вот эта хороша!
Поля оказались слишком короткими и не давали тени. Пришлось щуриться, чтобы посмотреть на капитана. Мне это не понравилось.
Складывалось впечатление, будто я кокетничаю с ним. А это было не так.
Я вернула шляпку и стала изучать другие варианты.
Он поджал губы.
– Может, вам по душе треуголки?