– Я не смог сделать Фанни счастливой. Мы пытались… И оба были несчастны. Нам не было покоя. Я хочу, чтобы она поправилась и находилась подальше от меня. Я же останусь в Шотландии и прослежу, чтобы процедура развода успешно завершилась. Ты тоже возвращаешься со мной.
– Нет. Я не поеду с тобой в Шотландию. – Мои пальцы на поручне перил подрагивали. Будь я сильнее – сломала бы его. – Ты должен хранить верность бедняжке. Сколько лет она смертельно больна? Фанни и без того натерпелась.
Он склонил ко мне голову и погладил мой подбородок.
– Говорят, ты грустишь. Это все из-за меня. Я покинул тебя… Столько осталось недосказанного.
Мне всегда нравился его рост: стоя рядом с ним, я чувствовала себя спокойно.
– А что насчет Демерары? Что, если бы ты приехала туда как миссис Келлс? Давай вернемся и заживем в Обители? Я слышал, Лиззи переезжает в колонию.
Он поцеловал меня в лоб, его руки скользнули мне на талию. Келлс знал, какие объятия мне нравятся. От поглаживаний вдоль косточек корсета по моей спине побежали мурашки.
Я отстранилась от него и поклонилась, будто закончился менуэт.
– Ты всегда играл нечестно.
– Да… – Он подошел ко мне и взял за руку, напевая и кружа меня на крыльце. – Я знаю, чего хочу. И ради этого не остановлюсь ни перед чем. Мне нужен еще один шанс. Давай вернемся в Демерару, Долли.
Он произнес мое имя так, будто уже коснулся моих губ. Будто я уже уступила ему, будто все еще была юной девушкой, так сильно в него влюбленной.
Но женщина, в которую я превратилась, помнила, что между нами все кончено, помнила, как наказывала себя все эти годы за неудачу в любви.
Потребовались все мои силы, чтоб отстраниться и как ни в чем не бывало вернуться в гостиную.
Шарлотта и Федоны уже готовились уходить. Я поцеловала и обняла дочь, мой дом окончательно опустел.
Но Келлс остался, он устроился на диване с Эдвардом и принялся читать сыну книгу.
Мне так сильно хотелось закричать, что стало больно. Но я просто собрала посуду.
– Тебе пора, Келлс. День выдался долгим.
Он поднялся и знаком предложил Эдварду пойти наверх.
Обняв Келлса, мой бедный мальчик послушался и ушел. Неужели это я научила его довольствоваться объедками?
Подойдя ко мне, Келлс склонился к моему уху.
– Долли, в конце недели «Долус» поплывет в Демерару. Я хочу, чтобы ты была на борту. Короткая поездка – только мы вдвоем. Когда-то мы были добрыми друзьями, можем снова стать друзьями и любовниками. Я тебе нужен. Я вижу в твоих глазах боль, как и память о прошлом.
Это невозможно, не сейчас и не здесь.
– Долли, позволь нам вернуться к тому, что было, пусть свершится то, что должно. У Катарины наконец будет все самое лучшее – мы оба.
– А как же та, ее другая мать? Разве потеря Фанни не причинит ей боли?
– Катарина сильная, – пожал плечами Келлс. – Со временем она привыкнет.
И тут я поняла, что Келлс не изменился. Его не заботили ничьи желания, кроме собственных. Сегодня его целью была я, и, если поддамся, он станет прежним – разбитым зеркалом.
Келлс притянул меня в свои объятия, и тела наши совпали, как в старые времена, будто он меня и не покидал. Как отказать силе, что сильнее тебя?
Никак.
Ты притворяешься. Обманываешь и соглашаешься на все, пока не улучишь возможность уйти.
– Я подумаю об этом, Келлс. Я устала. – Я подтолкнула его к двери. – Есть над чем поразмыслить.
У порога он коснулся моего носа и погладил его.
– Тогда просто пообедаем завтра.
– Я подумаю.
Последний взгляд на Келлса, стоявшего у двери, – и я вернулась к самому началу. Нет барабанов мятежников, лишь мой участившийся пульс. Нет дыма, лишь пепел, что остался от нашей любви. На Монтсеррате я впустила его к себе в хижину, а потом и в сердце. На сей раз я затворила дверь.
– Завтра, Долли. Обед. Поговорим о наших детях. Я приду за тобой… – Его голос стих вдали.
Я вздрогнула, поскольку не могла знать наверняка, что он говорит только о Катарине. Келлс выпалил в меня будто из пушки единственным страхом, который я не могла побороть. Он взорвался, и яма в моей душе стала еще глубже.
В комнату вошла Китти и выглянула в окно.
– Ушел мистер Томас, вернулся мистер Келлс.
– Они не взаимозаменяемы.
Китти пожала плечами. Бедняжка, скорее всего, меня не поняла, но, возможно, так оно и было. Оба знали, как больнее меня ранить.
– Думаю, ты права, Китти. Нам нужно пойти в храм.
Она набросила мне на голову шляпку.
– Сегодня вторник. По вторникам лучше всего молиться у моря.
Мы пошли к двери, чтобы отправиться на бал мулатов и причаститься пьянящего ритма. От музыки всегда становилось легче. Сегодня мне нужны были ее чудеса.
Доминика, 1789. Глупое положение
В переполненном бальном зале было жарко. Мы с Китти пробирались сквозь толпу. Звуки скрипки и барабана сплетались в радостном ритме, что пронзал до костей. Мужчины и женщины кружились в танце, музыка вихрем захватывала всех, кто был в комнате. Этот ритм вливал мне в грудь жизнь. Мужчины подходили и приглашали нас с Китти на танец, но мы отказывались. Нам хватало и просто слушать музыку.
– Мне нравится в храме, Долли! – захлопала в ладоши Китти.
Я погладила ее по выбившейся косе, локоны завились от влажности.
– Ты ведь понимаешь, что это не настоящий храм.
– Конечно настоящий. Он исцеляет. Отсюда всегда возвращаешься с улыбкой.
В задней части комнаты завязалась потасовка. Мужчины в форме пустили в ход кулаки и ломали мебель. Я потянула Китти за собой, чтоб случайно не попасть под руку. Женщины, что находились рядом с дерущимися, выбежали из гостиной. Те из мужчин, которые были в обычной одежде, тоже начали отступать. Я их не винила. Британские солдаты буянили безнаказанно. Поступи так свободные цветные – они угодили бы за решетку.
– Идем, Китти.
Сестренка застыла, будто прилипла к полу. Я приобняла ее.
– Все хорошо, милая, я с тобой. Не нужно оставаться во всем этом шуме.
– Нет, Долли, ты должна потанцевать. Кто-нибудь остановит пьяниц.
К нам подошел мистер Лайонел, клерк мистера Бейтса.
– Мисс Кирван, я так и подумал, что это вы.
– Веселитесь?
Похоже, он услышал, что я ему крикнула, поскольку его улыбка стала еще шире.
– О да-а. Намного лучше, чем в домах свиданий. Говорят, б-безопаснее для к-колбас и прочего.
Говорил он невнятно, будто выпил не одну бочку вина. Лайонел дернул меня за рукав.
– О… Мисс Кирван, я слыхал, к концу недели возвращается мистер Томас… – выпалил он и прикрыл ладонью рот. – Ох, я не должен был этого говорить. Он хочет вернуться и увезти вас на своем шлюпе. Я занимаюсь контрактом, мистер Томас собирается на вас жениться.
Мы с Китти подвели мистера Лайонела к стулу – он еле стоял. Мужчина, который считает мои деньги, не должен валяться на полу.
Значит, Томас возвращается и хочет увезти меня на «Мэри»… Неужто он решил, что бумаги возместят его отсутствие?
Снова завязалась потасовка.
Скрипач перестал играть.
Барабанщик тоже.
Раздался резкий командный окрик.
Толпа расступилась, и в клубах пыли показался мужчина. Он рванулся ко мне и упал у моих ног.
– Простите, мэм.
Подошли двое в форме и поставили его на ноги. Он взглянул на меня и высвободился.
– Ребят, это ж моя куколка. Та женщина, о которой я вам говорил, женщина с гравюры. Черная красотка, dame de couleur[55] с носом как у меня, и волосами как у Жанны д`Арк.
Принц Уильям взмахнул рукой, словно хотел схватить меня, но он был слишком пьян.
– Перестаньте. Вы со мной увиделись. Теперь отправляйтесь со своими солдатами, только не забудьте оплатить ущерб.
– Не уходи, мисс Дороти.
Я развернулась, взяла за руку Китти и направилась к выходу.
– Постой, Дороти. Пожалуйста. Я приходил к тебе домой, но там никто не живет.
Сотня глаз уставились на меня. Я почти ощущала, как публика перешептывается. Мисс Кирван и принц. Кто-то назвал меня Долли, шлюхой его королевского высочества.
Я повернулась к несчастному, который все еще звал меня.
– Что вам нужно, принц?
– Я вернулся за тобой. Хочу показать тебе свой новый корабль, «Андромеду». Я могу показать тебе море. Поедем со мной.
Нет, нет, нет.
– Мне пора.
Я взяла Китти за руку, и мы побежали. Почти на полпути к дому я остановилась.
– Мы забыли шляпки.
– Долли! – Китти схватила меня, не давая повернуться. – Они подумают, что ты пришла вертеть хвостом перед принцем. Помнишь, как тебя месяцами дразнили? Люди на Старом рынке прозвали тебя миссис Принц!
– Я ничего плохого не сделала. Я не виновата, что какая-то пьянь знает, как меня зовут.
– Уже завтра тебя сделают виноватой! Я повела тебя повеселиться и втянула нас в беду. Может, тебе лучше уехать с мистером Келлсом. Подальше от сплетен, пусть слухи улягутся. Тебе сразу полегчает.
У меня закружилась голова, но потом все прошло. Тут-то я наконец начала думать ясно.
– Мне и правда нужно уехать, Китти. Поможешь мами присмотреть за детьми? Проследишь, чтобы она не слишком перетруждалась и чтобы все девушки работали?
– Конечно, Долли.
– Да. Мне нужно уехать, обдумать все и вернуться сильной.
Мы взялись за руки и побежали домой. Отъезд – это единственный способ отыскать свой путь. Впервые за долгое время я точно знала, что делать.
Часть пятаяМой выбор
Я оставила позади самое себя – боль, стремления и даже победы.
Корабль, 1789. Побережье Доминики
Стоя на квартердеке огромного фрегата – «Андромеды», – я перегнулась через перила, крепко вцепившись в свернутый обвес. Забавно – на ощупь он был грубым, точно мешковина. Забавно – прошлое всегда где-то рядом.
Уильям весьма удивился, когда я приняла его предложение. Я была ему интересна, но его внезапное желание напоминало желание мальчишки, который возится с новой игрушкой, пытаясь понять, как она устроена. Принцу было крайне необходимо отвлечься, а я отчаянно хотела уехать.