– Ты обо всем подумал, Уильям.
– Верно, Дороти.
Грудь распирало от музыки и новообретенной смелости.
– Тогда будем танцевать. Я помню, как ты меня об этом умолял.
Он засмеялся, и мы заняли наши места. Мы с Уильямом танцевали, будто завтра больше не наступит. Если бы я не скучала по своей семье, вечер был бы идеальным.
Корабль, 1789. Побережье Доминики
Уильям ворвался в каюту, размахивая документами. Сидя за его столом, я скрестила на удачу пальцы. Сердце мое колотилось.
– Неужели твои надсмотрщики наконец-то дали свое благословение?
Он подошел ко мне и навис надо мной.
Я смотрела, как от бури чувств меняется цвет его глаз, как накатывают волны синего и полуночного-черного, пока радужку не затапливает темнота.
– Да, Дороти. Мне дали отпуск. Я могу поехать к отцу. Надеюсь, поспею вовремя.
– Не преподноси хорошую новость как плохую.
– Ты права.
Он залез в сундук и достал бутылку.
Похожую на калебас бутылку; неужели там шампанское? Мы так много выпили его на балу и в другие дни.
– Sourire de Reims Rosé?
Он нахмурился, будто я заставила его мир исчезнуть.
– Это Rosé de Saignée. Почти столь же хорошее. Но другое.
– Хорошее, но другое, Уильям?
Поставив бутылку на стол, он примостился напротив меня, мой долговязый принц. Склонил голову. И поцеловал меня.
Это было неожиданно и слишком поспешно. Он был немного более восторженным, чем я, но ему было немного меньше моих тридцати трех лет. Уильям не понимал, что значит медленно и неторопливо. Чтобы показать ему это, я его поцеловала.
Его губы были приятны на вкус. Руки сильны, они снова стали требовательными. Его следовало приручить. Вся эта суета хороша для танцев в толпе.
– Мы должны выпить, – провозгласила я. – Расскажи, что это за хорошее, но другое вино.
Он дернул несколько раз, и пробка улетела. Бах – она ударилась о стену. Уильям рассмеялся звучным и громким смехом. Наполнил один бокал, затем второй.
Протянул его мне, и хрусталь засверкал.
– Пьем за мой отпуск, за здоровье отца и за то, чтобы ты осталась.
Принц поднял бокал, но тут же поставил его на стол.
– О, грациозное создание, ты три недели меня развлекала. Я нес вздор, а ты улыбалась.
И ничего не рассказала о себе, кроме описания своего предприятия, умолчала о семье и прошлом. Пусть я думала, что Уильям отличается от всех и меня впечатлили его истории о благодарности цветным и дружбе с ними, например с ямайской целительницей Кубой Корнуоллис[61], я знала, где проходит граница его мира.
Или, может быть, я начала понимать, как меняется значение вещей в отношениях с мужчинами.
– Чего ты хочешь, Дороти? Что сделает тебя счастливой?
Если бы я сейчас заговорила и сказала ему, что я – женщина, которая побывала в рабстве, – мечтаю создать нечто прекрасное, нечто вечное, способное доказать, будто черные могут достичь всего, принц рассмеялся бы, и смех погасил бы искры в его глазах. Или нахмурился бы и посмотрел на меня с жалостью, потому что в его понимании это невозможно. В моем – и то возможно едва.
В этот миг мы были равны, и я ничему не дала бы отнять у меня покой. С осознанием своей власти я поднялась и положила руки ему на плечи.
– Полагаю, я все еще разбираюсь, что к чему. Это путешествие подарило мне много открытий.
Уильям удивленно приподнял бровь и обхватил мою талию.
– Да помогут этому миру Небеса, когда ты решишься.
Он закружил меня вокруг стола, то наклоняя, то вращая. Затем его губы коснулись изгиба моей шеи. Он прикусил мочку уха, скользнул к впадине на горле, а потом отстранился и снова взял свой бокал.
В улыбке принца таился вызов. Он приглашал меня его догнать. Должна ли я была?..
Я потупила взгляд и уставилась на шампанское, потом подняла бокал.
– За новое и другое!
В розоватого цвета жидкости плавали пузырьки. У нее был фруктовый запах, как у очень спелого манго. Вкус был приятным, но если пузырьки исчезнут, он станет хуже.
– Это зовется мацерацией[62]. Смесь фруктов дает ягодный цвет и нотки клубники и лакрицы.
– Ягодное шампанское. Оно другое!
– Но тебе больше нравится то, первое, Долли?
Мы все еще о вине? Или о первом, кого я полюбила? Том, кто, как я думала, любил меня? Или о том добром духе, что заставлял меня смеяться?
– Оно прекрасно. Я готова. Покажи мне другое, Уильям.
Он чокнулся своим бокалом о мой, но не отпил из хрусталя, а потянулся к моим губам.
Поцелуй был медленным и легким, наполненным той же грацией, с которой Уильям повелевал командой. Проворными пальцами он подхватил оба бокала и поставил их на стол. Принц поднял мои руки, его касания были идеальными, зовущими нырнуть в неизвестность.
Я послушалась безмолвного приказа, ладони Уильяма зажигали меж нашими телами музыку. Он нащупал шнуровку и распустил ее, освобождая меня от платья, от корсета, от всего, кроме желания.
Его сюртук упал к нашим ногам, зазвенели приколотые к ткани медали. Он снял с меня все до самой сорочки. После этого остаться друзьями не было никакой возможности. Мы танцевали танец любовников.
Принц поднял меня и опустил на постель, которую я у него позаимствовала, а я прильнула к нему. Больше никакого разъединения. Мы разделили эту постель – уютный матрас, наслаждение медленным ритмом.
Сын короля украл мой вздох, и я отдала ему свое тело.
Наконец-то новое и другое стало правильным.
Корабль, 1789. Побережье Англии
Я стояла на квартердеке «Андромеды» и держалась за перила. Впереди простирались море и прекрасный город с построенными из кирпича зданиями: Портсмут. Уильям управлял парусами, ловя попутный ветер. Путешествие из Доминики в Англию заняло всего шесть недель.
О британский берег мирно бились волны. В доках на причале стояло много кораблей. Везде катили телеги, груженные бревнами. Даже сюда доносился запах кедра.
– Дороти… – Ко мне подошла Китти. Ее шляпка с серой лентой весьма подходила к платью; казалось, миссис Кларк готова к выходу. – Вы уже поднялись, и так рано. Принц еще сделает из вас матроса.
– Не хотела пропустить рассвет. Удивительно, как все меняется в лучах солнца. Из воды появился красный шар, похожий на плод кешью.
– Рассвет на море прекрасен, жаль, время слишком раннее.
– Не так уж и рано. Он уже ушел. – Уильям покинул каюту, не сказав и слова.
Миссис Кларк встала рядом со мной.
– Он вернулся в свой мир. Прохвост-капитан исчез, появился принц королевских кровей, третий в очереди на трон одной из самых могущественных наций на земле. В этом мире нет места для нас.
– Мне он не нужен. Я хотела посетить Англию и понять, почему каждого важного мужчину в моей жизни тянет сюда.
– Тогда нам с вами стоит сходить осмотреться, прежде чем мы займемся делами.
– Миссис Кларк…
– Китти. Зовите меня Китти, Дороти.
Я всегда хорошо ладила с женщинами по имени Китти. Может, Бог послал мне ее – старше, мудрее, искушеннее, – чтобы наверстать упущенное с той, милой, что никогда не повзрослеет.
Я повернулась и взглянула в глаза этому ангелу:
– Полагаю, принц именно для того и пригласил вас, чтобы вы показали мне Портсмут. Он подумал решительно обо всем.
– Да, а после этого я отвезу вас в Лондон. Какие напасти могут грозить двум смелым леди?
Я отправилась в каюту и достала свой мешок с аккредитивами, копией вольной и деньгами. Ну вот. Теперь я готова ко всем напастям.
Экипаж с грохотом покатил по улице, и я испытала благоговейный трепет перед этой лошадиной упряжкой. Мягкие сиденья были покрыты кожей, туго натянутой и отполированной до блеска. Обивка была столь мягкая, что пальцы в ней тонули.
Миссис Китти засмеялась.
– Всякий раз, когда приезжаю в Портсмут, вижу новые дома и расширившиеся верфи. Посмотрите на тот пруд, Долли. В нем замачивают и выдерживают паруса, чтобы подготовить их для кораблей.
Я была слишком занята тем, что ощупывала подушки, и пропустила это мимо ушей.
– На Доминике ездят на повозках. И близко нет такого удобного транспорта.
– Вас удивляют самые простые вещи, Дороти. Но это не идет ни в какое сравнение с Лондоном. Так что не теряйте самообладания, мисс, и не тратьте все деньги в одном месте.
Я сжала кулаки. Я хорошо знала цену шиллингам и гульденам, но мне нужно было увезти с собой на Доминику крупицы этого мира.
Экипаж остановился, и мы вышли.
– Что это за здание, Китти?
– Это склад, но не для инструментов и черепицы, если только не счесть строительным материалом косточки для корсетов. – Она поправила свою кремовую шаль. – Нам нужно купить вам пальто. Теплое пальто.
Слишком взбудораженная, чтобы мерзнуть, я рассматривала большое помещение из белого камня. Дерево здесь использовали только для строительства кораблей.
Взмахнув рукой, я позволила Китти завести меня внутрь. Я остановилась у витрины, любуясь перчатками и туфлями на каблуках. Сверкали пряжки. Неважно, подойдут мне эти желтые штучки или нет, я куплю их для украшения.
– Идемте, Долли, – Китти взяла меня за руку, – внутри еще лучше.
Она оказалась права.
На полках громоздились ткани всех цветов радуги, но ничто не могло соперничать яркостью с моим бананово-желтым платьем.
Узоры, нанесенные краской на хлопковые рулоны, поразили бы мами. Я представила, как мои девочки носят платья с таким рисунком.
В груди защемило. Прошло больше двух месяцев с тех пор, как я в последний раз обнимала детей. Элиза, Фрэнсис, Эдвард… – скучают ли они по мне столь же сильно, как я по ним? Или ненавидят за то, что уехала?
Сидят ли мои дети у окна, ожидая моего возвращения? Я схватила миссис Кларк за руку.
– Мне нужно ехать домой. Пора возвращаться.