– Вашу хижину затопило? Ты поэтому здесь?
– Нет. В совином… в доме па слишком много людей. Дождь почти кончился, и я захотела пройтись.
Он подошел ближе, и половицы задрожали под его сапогами.
– О… Не очень-то умно, Долли. Погода непредсказуема. У Кирвана крепкий большой дом.
Мами говорила о мужчинах и о том, что их нужно сторониться. Но я не могла выказать страх или улизнуть, пока он рассматривал меня своими карими глазами.
– Можно спросить? Зачем вы здесь, когда тут неподалеку у вас прекрасный дом?
Козевельд еле заметно усмехнулся.
– Я вырос, бегая туда-сюда между этой хижиной и главным домом. Мне так лучше думалось. Некоторые привычки трудно истребить.
Он вел себя дружелюбно и держался так, будто искал что-то давно ушедшее.
– Тут должен быть горшок для угля и дров. Огонь прогонит холод.
– Я хотела побыть одна. Вдвоем это вряд ли получится.
– Долли. Да ты не только отважная, еще и шутить умеешь. Мило.
Козевельд уселся и положил руки на колени. Казалось, он ведет себя так доброжелательно, чтобы успокоить меня. Однако глаза с напряженными морщинками в уголках говорили: Келлс вовсе не так прост.
Медленно, как хромоногая букашка, я направилась к двери.
– Пойду-ка я…
– Долли, а ведь я тебя так и не поблагодарил. В тот вечер я попал в беду, хотел помочь Мер Бен, а ты помогла мне.
Мер не была ирландкой, по крайней мере я так не считала.
– Я ничего не сделала.
– Ты сделала больше, чем остальные. Это был храбрый поступок. Спасибо.
Козевельд повернулся ко мне затылком; густые черные волосы были завязаны одной лишь темно-синей лентой. Печаль в его голосе подсказывала: он не причинит мне зла.
– Мы все равно ее потеряли, сэр.
– Да. Да, мы ее потеряли.
Я дружила со старушкой, должно быть, Козевельд Келлс тоже с ней дружил.
– Иногда я вижу тебя из окна своего кабинета. Хорошенькая маленькая негритянка шагает мимо моей плантации в город. Не боишься ходить одна?
– Боюсь, что вы смотрите.
– Пожалуйста, приходи еще. Я тебя не обижу.
Я отступила от двери, таращась на этого мужчину, который разговаривал со мной так, будто видел во мне человека.
– Да все ж знают – я Кирван. Так что я не волнуюсь. Или вы заругаете, что я хожу мимо вашей собственности?
– Это будет не по-соседски.
– Да уж.
– И чем же ты занимаешься в городе?
– Барышничаю. Занимаюсь торгашеством.
Он так расхохотался, что не удержался и упал. Распростертый на полу, смеющийся как болван, Келлс казался моложе и куда симпатичнее.
Он уселся и хлопнул по голенищу сапога.
– Деловая девица. Как любопытно.
– У меня есть мечта. Я не хочу всю жизнь торчать в лачуге. Я хочу заработать много-много денег и купить свою плантацию.
– Мечта грандиозная. – Мистер Келлс наклонился и подхватил мой мокрый шарф, мои косы упали на плечи. – Он же насквозь промок. Так и простудиться недолго.
Не успела я возразить, как он взял и выжал мой серый в клетку шарф. У ног его натекла лужа, будто хлопок расплакался.
Келлс был разодет в шелка с вышивкой и треуголку, рядом с этим великолепием я казалась себе ничтожной, но трусить не собиралась. Когда стану свободной, у меня тоже будут изысканные наряды.
– Что желаете, масса Келлс? Вы видели горшки или одеяла? Хотите купить? Я вижу, вы пытаетесь все починить.
Его лицо озарила насмешливая улыбка, он поджал губы, и свет иначе лег на ямочки на щеках и подбородке.
– Долли, я пытаюсь решить, стоит ли мне здесь дальше стараться. Мой отец – тот этого хотел бы.
– А вы? Боитесь его подвести?
– Что-то вроде того. Но приходится туго. Земля здесь не очень-то хорошая. Полк, мой управляющий, говорит, она не годится. Не годится, – вяло сказал он.
Келлс был богат, из добропорядочных католиков. Ему было не о чем беспокоиться, но неудачи, похоже, терзали его.
– Ваш па поймет. Он бы не захотел, чтобы вы зря тратили деньги. А то у вас так ничего и не останется.
– Кое-что все-таки останется. Ты умная девочка.
– Да, так говорит мой па. Если ты стараешься, никто тебе слова худого не скажет.
– Кто-нибудь да все равно скажет, – вздохнул Келлс. – Ты прибереги для меня лучшее одеяло, но скидки не давай. Друг должен платить полную цену.
Друг?
Друзей у меня, кроме Китти, не было. Не знаю, считается ли она, – если ее можно заставить дружить.
– Да, полную цену.
Я встретила его взгляд и не отвела свой. Мне стыдиться нечего. В конце концов, я деловая женщина! Все эти годы я наблюдала, как делает па, выходит, могу назначить справедливую цену. И все же, после того как Келлс целую вечность таращился на меня, я опустила взгляд в пол и принялась поправлять насквозь промокшую косу.
– Да что такое у вас на уме? Мысли я читать не умею.
– Полагаю, ты все же умеешь немного читать. Мер Бен умела.
Вновь он произнес имя моей дамфо с такой нежностью. Я представила, что Келлс заглядывает к ней, как я, за советом и угощается пряным засахаренным имбирем.
– Мне читать недосуг, есть вещи поважнее – например, цены. Мы не договорились, какие цвета вам нужны.
Он задрал голову к крыше, покрытой свежей соломой.
– Тебя когда-нибудь спрашивают, правда ли ты мулатка, правда ли Кирван твой па?
Я подергала косу, тонкую и аккуратную – мои волосы были прямыми, как долгий день, и глубокого цвета черного дерева, прямо как у па.
– Мами говорит, это у меня от Кирванов. У ее отца креольские волосы, кудрявые. А мне хочется густые, как у нее.
А как зыркнул па, когда мами рассказала ему, что ее пытался навестить надсмотрщик Теллер! Видал бы Келлс – тогда бы знал, что па никого к ней не подпускает.
– А вам зачем?
– Кожа у большинства детей от подобных союзов светлая.
Я сжала руки и сложила их, будто собираюсь лущить бобы. Я была темнее мами и Китти, но никогда не задумывалась о цвете своей кожи.
– Думаю, мне свезло. Черная кожа очень красивая.
Он по-прежнему пристально смотрел на меня. Даже улыбнулся, хотя я сомневалась, что он тоже так думал. Плантаторы считали, что черные нужны только для работы в поле и больше ни для чего.
Я поднялась как мами – медленно и величественно.
– Дождь почти утих, мистер Келлс. Пойду-ка я себе…
Он вскочил, подошел к двери и придержал для меня створку.
– Позаботься, чтобы мне досталось одеяло. Самое лучшее. Я люблю синий цвет.
Я забрала у него шарф и сунула в карман.
– Готовьте монеты. Мы так и не договорились о цене. Синий достать непросто.
– Я приготовлю монеты, мисс Кирван, приготовлю.
Его смех звучал мне вслед, ну и ладно. Я заключила сделку и, возможно, обзавелась другом.
Монтсеррат, 1768. Погоня
Проходя мимо источника, я поправила шаль. Мешок я набила товарами на продажу. Па должен был вернуться. Несколько месяцев назад он опять уехал. Я наторговала шестьдесят фунтов – в основном на рынке по субботам, а остаток товара сбывала мистеру Келлсу. Он стал моим постоянным покупателем, я убирала его дом, пока хозяин отсутствовал, не давая плесени, этой зеленой пыли, просочиться в его богатства.
Я миновала старое хлопковое дерево и забор Келлсов. Я скучала по нашим перепалкам из-за цены, по тому, как его усы смешно подергивались, когда он разглядывал мои миски. И как весело смеялся, рассказывая о своих путешествиях по Европе.
Со стороны города прикатила повозка. Громко стучали копыта.
Я спряталась за большим деревом, тень которого падала на хижину Бенов.
– Долли…
Я и впрямь хотела, чтобы он вернулся?
– Мистер Келлс?
Он приподнял круглую шляпу, отделанную бобровым мехом. Лицо его загорело, и в своем длинном изумрудном кафтане и свободных белых бриджах он выглядел очень нарядным. Кафтан сверху донизу украшала синяя вышивка. Как-то очень вычурно. Больно уж красиво для Монтсеррата.
– Как видишь. Я ездил в Лондон, а потом в Демерару.
Я прикрыла глаза и шагнула вперед, к его лошади.
– Демерара? Где это?
– За Тринидадом. Это просто райский уголок. Я строю там плантацию. Надеюсь, на сей раз все получится.
– Значит, вы снова уедете с Монтсеррата?
– Я расширяю свои владения. Показал ее Кирвану. Он считает, что дела идут прекрасно.
– Вы видели моего па? Он вернулся?
– Нет. Полагаю, у него остались дела на Гренаде. – Келлс склонил голову набок. – Должно быть, ты направляешься в город. Все еще пытаешься разбогатеть? Может, купишь меня и весь Монтсеррат?
– Нет. Хотя кое-что получилось. Но вы и я на самом деле хотим одного и того же. Побольше денег.
– И чтобы весь мир знал наши имена. – Он на миг прикусил губу, сжал зубами, пока она не налилась кровью. – А ты проницательна, девочка. Что продаешь?
Я встряхнула мешок из обрезков крепкой холстины.
– Мами сшила славное одеяло. За него можно выручить кучу шиллингов.
– Остается лишь восхититься твоей деловой хваткой. – Он похлопал по облучку. – Подвезти до города?
Так было бы безопаснее, но что скажут люди, увидев меня в повозке с Келлсом? Я вцепилась в легкий шарф, наброшенный на плечи.
– Не знаю. У вас и места сзади нет.
– Мы же соседи, Долли. Не бойся меня.
– Вы только что из города. К чему тратить время на дорогу обратно?
Он спрыгнул на землю и помог мне подняться.
– Пустяки.
– Ну раз уж вы слезли… Спасибо.
Он торопливо перешел на другую сторону, вскарабкался наверх и щелкнул поводьями.
– Хорошо, что ты не упрямишься. Юный Кирван говорит…
– Остановите повозку. Выпустите меня!
– Мы еще не доехали до города, Долли.
– Я никуда с вами не поеду, если вы будете говорить о Николасе.
Келлс коснулся моей руки, и я чуть не подпрыгнула от неожиданности.
– Похоже, вы не ладите. Странно. А он, кажется, любит поговорить о тебе. Всегда спрашивает, давно ли я тебя видел.
Я на него так и вытаращилась.