— Только попробуй меня тронуть, или…
— Или что? — демон подошел ближе, выглядя пугающе с клубящимся паром, закручивающимся вокруг его козлиных рогов. — Ты пригрозишь мне тем, что сделает Белиал? Не смеши меня. Я бы отдал все души, что у меня есть, только чтобы его руки коснулись меня.
— Он тебе голову оторвет, вот, что он сделает.
— Может быть, когда я уже буду мертв. Но зная Белиала, он будет издеваться надо мной, до самой смерти, вытягивая каждый последний вздох, пока я не искуплю все свои грехи. А для этого не хватит кислорода во всех девяти мирах. Это будет медленно… — он облизал губы, и из горла у него вырвался стон, как будто это была самая эротическая мысль, которая когда-либо приходила ему в голову. — Такая медленная, сладкая смерть от самого Владыки Костей…
В другом случае, выпирающий из-под его набедренной повязки стояк, меня бы, мягко говоря, напряг, особенно с учетом того, что он возбуждался, фантазируя о том, как Белиал его убьет. Но вид того, что у этой версии Асмодея все еще есть член, помог мне хоть немного прийти в себя.
Это был не тот жестокий владыка демонов, который напал на меня. Просто иллюзия.
Я вынужденно улыбнулась.
— Может, я сама тебя убью. Если я буду королевой смерти, то должна попрактиковаться в убийстве людей, верно? Владыка… — Я замолчала, поняв, что не знаю, какой грех олицетворяет Бельфегор.
— Обжорство, — прошипел он, явно раздраженный тем, что я этого не знала.
Верно. Я должна была догадаться.
— Владыка обжорства — идеальная первая жертва для королевы смерти.
— Ты не будешь ничьей королевой, маленькая крыса. Смертные — это паразиты. Живые или мертвые, они не заслуживают править какой-либо частью Ада, тем более Лимбо.
— Оу, так я паразит, да? Тогда будет чертовски забавно, если именно я убью тебя, не так ли?
Мое сердце так сильно стучало в ушах, что я едва слышала собственные мысли. В этот момент мне нужно было заткнуться. Дразнить могущественного владыку демонов было неразумно; даже Белиал посоветовал бы мне держать язык за зубами, пока у меня не будет какого-то преимущества.
Три угрожающие улыбки Бельфегора заставили меня вздрогнуть.
— Я хотел бы на это посмотреть.
Он бросился вперед, прорываясь сквозь завесу пара. Я попыталась уклониться от его когтей, но он был слишком быстрым, его рука обхватила меня за талию и подняла в воздух.
Я закричала и поцарапала его спину, но она была как старая кожа. На первый взгляд она казалась мягкой и эластичной, но у него была природная броня, которая делала ее особенно прочной.
Он бросил меня в ванну, брызги воды разлетелись во все стороны, когда моя задница больно ударилась о дно, и позвоночник пронзила острая боль.
Я кашляла и хрипела, пытаясь избавиться от воды, которая попала в легкие.
Как будто было мало того, что вода была настолько горячей, что обжигала кожу, я заметила ржавые железные наручники, прикрепленные к краю ванны. О, прекрасно. Так это была ванная, где мыли всех «гостей», предназначенных стать королевским мясом.
Владыка демонов жестоко рассмеялся, когда заметил, как я с широко раскрытыми глазами смотрю на кусок металла.
— Ты должна быть к ним привычна. Ходят слухи, что Владыка Костей любит сковывать своих шлюх, прежде чем трахать их.
— Это не твое дело.
— Так это правда? — его глаза загорелись, как будто я сказала ему, что Санта Клаус существует и что он принесет ему Белиала на Рождество, завернутого только в блестящую бумагу.
Бельфегор взял щетку и приступил к работе, проводя ворсом по моей чувствительной коже. Я извивалась в его руках, морщась от боли, но он, казалось, этого почти не замечал.
— Что в тебе так его привлекает? — спросил он вслух, пока натирал меня. — Не может быть, что дело только в твоих черных волосах или теплой маленькой пизде. Я могу превращаться в кого угодно. Я могу выглядеть как угодно… — его слова оборвались, когда он поспешно вылил ведро воды на мою голову, заставив меня снова закашляться. — Это не может быть твоя душа. Иначе он не стоял бы у ворот Маммона, выглядя так, будто он стремится занять место Владыки Гнева, — он провел языком по губам, продолжая рассуждать. — Интересно, может быть, это твое смертное сердце? — его любопытный взгляд опустился на место между моими грудями. — Если я вырву его из твоей груди, как долго оно будет биться?
Я задрожала, пытаясь прикрыть грудь от его голодного взгляда, а он наклонился так близко, что его дыхание скользнуло по моей шее, когда он произнес следующие слова.
— Готов поспорить, он получает удовольствие от того, как оно бьется, пока оно в тебе.
Внезапно, без предупреждения, он схватил меня за плечо одной рукой, чтобы я не двигалась, и засунул щетку между моих ног. Я вскрикнула, когда грубый материал поцарапал мои самые чувствительные места.
— Успокойся, маленькая крыса, или мне придется утопить тебя, чтобы заставить замолчать. Маммону не нужно, чтобы ты дышала, чтобы съесть тебя.
Я хотела плюнуть ему в лицо, или, может быть, броситься на него и откусить один из его носов, но передумала. Было ясно, что он ненавидел меня за мои отношения с Белиалом. Было очевидно, насколько он ревновал. Но, может быть, еще был шанс убедить, что его план — какой бы он ни был — был лучше, чем позволить Маммону съесть меня на ужин.
— Что? Что случилось с твоим сопротивлением, маленькая крыса? Я только начал с тобой развлекаться.
— Я не знаю, чего ты от меня хочешь, — прошипела я, пытаясь игнорировать растущую в груди ярость, но безуспешно.
— Я хочу, чтобы ты меня развлекала, — сказал он, как будто ответ был очевиден. — Я здесь уже так долго, крыса. Каждый день одно и то же, и больше нет новых душ, которых можно было бы мучить, благодаря тебе и той человеческой женщине, которой Белиал был одержим раньше.
Я так сильно прикусила язык, что почувствовала металлический привкус собственной крови. Конечно, демоны винили меня в том, что Белиал в последнее время не отправлял души. Они не могли понять, что где-то в течение последней тысячи лет у Владыки Костей появилось сердце, и он предпочитал создавать рай для душ в своей библиотеке, а не сбрасывать их в Стикс.
После неловкого момента молчания и бесцельного трения — единственной целью которого, казалось, было вызвать боль на моей коже — он скучающе вздохнул, бросил щетку на пол и встал. К моему ужасу, он залез в ванну.
— Что ты делаешь? — закричала я, мгновенно пытаясь отодвинуться от него. Он стоял, нависая надо мной, его натянутая набедренная повязка опасно качалась рядом с моим лицом.
— Я разве не говорил, что могу искупаться с тобой? В чем дело? Асмодей тебя смущает? — он засмеялся, и вода заплескалась, когда он сделал шаг. — Да ладно, маленькая крыса. У тебя, наверное, мазохистские наклонности, раз тебе нравятся предпочтения нашего Владыки Костей.
— Ты не можешь сравнивать этих двоих, правда? — прошипела я, отодвигаясь, пока моя спина не уперлась в спинку ванны. — Один из них — монстр, лежащий мертвым в своей отвратительной яме. Другой — чертов бог.
Я хотела бы взять свои слова обратно, но было уже слишком поздно. Я проговорилась, что Асмодей мертв, и, судя по выражению лица Бельфегора, это не было для него хорошей новостью.
— Итак, Владыка Разврата мертв, — задумчиво произнес Бельфегор, его темные глаза светились от отвращения. — Без сомнения, это дело рук Белиала.
Я собралась с духом, ожидая удара, потому что он обязательно будет винить меня в смерти Асмодея.
— Он придет за всеми нами, верно? — это был скорее риторический вопрос, но когда слова сорвались с его губ, в его глазах мелькнуло что-то мрачное.
Внезапно он наклонился, схватил меня за волосы и откинул мою голову назад так, что я почувствовала, что моя шея может сломаться.
Я хотела быть храброй. После всего, что пережила, после того, как меня насильно заставили терпеть все это дерьмо, о котором никогда не просила, я хотела только одного: посмотреть в глаза Владыке Обжорства, или, вернее, шести маленьким глазкам Асмодея, которые сейчас смотрели на меня, и плюнуть в них.
Теперь, когда он знал, что настоящий Асмодей мертв, вероятно, было уже слишком поздно убеждать Бельфегора не позволять своему парню съесть меня.
Так что, если я должна была умереть, то хотела умереть сражаясь.
Но что-то в трех демонических головах Асмодея, который напал ранее, заставило меня застыть на месте.
Бельфегор усмехнулся, увидев страх на моем лице, и засунул руку между моих бедер.
Я извивалась так сильно, как позволяла его мучительная хватка, но он откинул мою голову еще дальше, не дав возможности пошевелиться, и прижал ладонь к моему лону.
— Сколько из нас умрет из-за одержимости Белиала этой смертной киской? — я задыхалась, когда он раздвинул мои губы и провел пальцем вверх и вниз по моей дырочке. — Я, блядь, не понимаю. Это же такая же блядская пизда, как и все остальные…
Я бы продала свою душу другому демону, чтобы в этот момент у моей вагины выросли зубы, и она откусила руку Бельфегору.
Я сжала челюсти. Мои ноздри раздулись. Чистая ненависть охватила меня, как лихорадка, и я почувствовала холод, несмотря на обжигающую воду, в которую была наполовину погружена.
— Я не просила, чтобы меня похитили. Ваш драгоценный Владыка Разврата мертв, потому что вы, больные ублюдки, не могли держать подальше от меня свои руки. Если бы вы оставили меня в покое, ничего этого бы не случилось. Теперь Белиал на пути войны, и вы умрете, как гребаные собаки.
Я ожидала, что Бельфегор удвоит свою ярость, но вместо этого он снова улыбнулся и опустил меня обратно в воду.
— Ну, что сделано, то сделано. Если мы все равно умрем, давай устроим небольшой праздник. Семь тысяч лет, плюс-минус несколько столетий — неплохой срок.
Прежде чем я успела спросить его, какой праздник он имеет ввиду, он пристегнул мои запястья к наручникам, прикрепленным к ванне. Холодок пробежал по моей спине, когда железо с громким звоном защелкнулось.