Раздался всплеск, когда Бельфегор — все еще в облике Асмодея — вскочил на колени в ванне передо мной и схватил корзину с травами и специями. Он хохотал, высыпая все содержимое на мою голову и втирая соленую смесь в мою кожу.
Его прикосновения были грубыми и задерживались в тех местах, где, как он заметил, я больше всего дергалась.
— Хм, интересно, стоит ли нам вырезать их, прежде чем бросить тебя в котел для варки, — размышлял он, дергая один из моих пирсингов в соске. — Пока что я их оставлю. Позже, Маммон сможет ими почистить зубы.
Глава 27
Рэйвен
В мгновение ока образ трехглавого демона исчез, сменившись излюбленной женской формой Бельфегора. Он вылез из ванны, с его стройного тела и маленького черного платья — если его вообще можно было так назвать, учитывая, как мало в нем было ткани — капала вода. Оно было промокшее насквозь и прилипало к коже.
Наклонившись к небольшому овальному зеркалу, прикрепленному к каменной стене, он вытер со стекла пленку пара, чтобы полюбоваться собой.
— Я выгляжу так чертовски хорошо, что Маммон захочет съесть нас обоих.
Он повернулся к ванне, в его черных глазах горел озорной огонь, когда его когтистые пальцы расстегнули наручники, сжимавшие мои запястья.
Не давая мне времени среагировать, он схватил меня за руку и вытащил из ванны.
Я поскользнулась и споткнулась. Его ногти безжалостно впивались в мою кожу, оставляя раны, пока он тащил меня. Из них капала кровь, что только позабавило его.
— Вот так, — сказал он, оглядываясь. — У меня такое чувство, что ты будешь чертовски вкусной, маленькая крыса.
Я была благодарна, что он больше не выглядел как Асмодей, но этого было недостаточно, чтобы избавиться от чувства страха. Теперь, когда я увидела зверя, скрывающегося под его внешностью, то не знала, была ли его женская маска намного лучше.
Я смотрела на него, пытаясь избавиться от образов Асмодея, купающего меня, его грубых рук, насилующих мою кожу, но они врезались в мою память. Он тщательно вымыл меня, но теперь я чувствовала себя грязнее, чем была.
Бельфегор был ужасен.
В то время как другие братья были явно плохи и полагались на более простые методы пыток, Владыка Обжорства мог погрузиться в мои самые глубокие страхи и воплотить их в жизнь. Он мог искажать реальность, и хотя я знала, что все было не по-настоящему, мое учащенное сердцебиение и ледяной страх, распространявшийся по моей груди, были реальны.
Бельфегор превосходно умел вызывать леденящий душу ужас с помощью своих способностей к изменению облика, и я боялась, что у него в запасе есть и другие трюки, которые он применит, прежде чем закончит со мной. Какими бы они ни были, они наверняка были ужасными.
Я была уверена, что Владыка Обжорства не может быть хуже других демонов, с которыми сталкивалась до сих пор, но теперь я в этом не была так уверена. Сойти с ума от психологических пыток — наряду со всеми другими, которые мог придумать Бельфегор — действительно лучше, чем быть съеденной? Вероятно, да, но эта мысль не утешала меня так, как час назад.
— Давай, крыса. Он дернул меня за руку, таща обратно через спальню в коридор. Я все еще была мокрой, оставляя за собой след приправленной водой из ванны; я была замаринована и готова к варке.
Мое горло сжалось, когда мы направились в столовую, и перспектива мучительной смерти заставила мое сердце биться чаще. Я задыхалась от паники, мой разум лихорадочно пытался придумать план.
Но плана не было.
Даже если бы я сумела ускользнуть от Бельфегора, что, черт возьми, должна была делать дальше? Я была заперта в крепости. Не было ни входа, ни выхода. Если бы я сбежала, то только отсрочила бы неизбежное.
— Что бы ты ни планировал со мной сделать — это должно быть лучше, чем съесть меня. Ты сам сказал: как только ужин будет готов, я исчезну. Не останется ничего, что можно было бы мучить, когда моя душа отправится к Владыке Костей, — мой голос немного дрожал, но я старалась не показать свой страх.
Бельфегор перевел на меня взгляд и облизнул улыбающиеся губы.
— Твои крики говорили об обратном. Хотя, должен сказать, твой страх восхитителен. Он вкуснее, чем твоя смертная плоть.
Мой желудок скрутило от боли. Мысли о том, как Асмодей трогает меня, натирает своими грязными руками, заставили меня почувствовать вкус желчи, но я должна была это сделать. По крайней мере, должна была выиграть время для Белиала.
— Если бы Маммон хоть раз посмотрел на вещи твоими глазами, — сказала я. Бельфегор поморщился, но ничего не ответил. — Страх бесконечен. Ты можешь мучить меня вечно и никогда не устанешь, но, если Маммон съест меня… — я с трудом сглотнула, отгоняя страх. — Веселье закончится.
— Ты права, — сказал он, и на его лице появилась улыбка. — И я показал тебе всего лишь малую часть того, на что я способен.
— Но, думаю, Маммон знает лучше, — я пожала плечами, бегло оглядывая зал в поисках Владыки Жадности или других демонов. Они, должно быть, были снаружи, занимаясь котлом и следя за тем, чтобы все было в полном порядке. — Наверное, лучше подчиниться ему. Я бы точно не хотела попасть в его черный список.
Бельфегор резко обернулся, впиваясь ногтями в мою руку так сильно, что я вздрогнула от боли. В его темных глазах горела чистая, необузданная ярость.
— Я не подчиняюсь Маммону, — прорычал он, наклонившись, чтобы посмотреть мне в лицо. — Я делаю то, что хочу, а не то, что требует какой-то тупой демон.
— Конеечно… — я протянула это слово, закатив глаза и игнорируя боль, пронзившую мою руку от его крепкой хватки. — Это очевидно. То есть, он велел тебе искупать меня, и ты это сделал, велел тебе съесть меня, и ты согласился. По-моему, он держит тебя на коротком поводке.
Если бы взгляды могли убивать, я бы умерла на месте. Я задела его за живое.
Бельфегор скривил губы, глядя на меня, явно взвешивая мои слова. Я затаила дыхание, надеясь, что он клюнет на приманку и решит оставить меня себе. Ему нужно было только ослушаться Маммона и вытащить меня отсюда тем же способом, которым он сюда попал.
К моему разочарованию, он повернулся и продолжил вести меня из зала.
— Чем скорее Маммон съест тебя, тем лучше, — пробормотал он.
Моя грудь сжалась, когда я увидела котел, и в тот момент, когда мы вышли за дверь, по кузнице прокатилась волна безумных криков.
Гоблины ликовали и хохотали, когда Бельфегор вел меня к подиуму, кланяясь ему и перешептываясь между собой. Некоторые протягивали руки, чтобы дотронуться до меня, но я уворачивалась от них.
Я огляделась и увидела Маммона с огромными пламенными крыльями, сидящего на внушительном железном троне в одном конце кузницы и наблюдающего за происходящим. Вместо того, чтобы самому бросить меня в котел или сдирать с меня кожу на глазах у своих подданных, он, похоже, собирался поручить эту грязную работу Бельфегору.
По обе стороны от него сидели демоны, которых я видела ранее. Теперь, когда демон с гигантским глазом вместо головы встал, я поняла, что он был менее человекоподобным, чем думала изначально. Его тело, казалось, было сделано из переплетенных тканей, скрученных вместе, чтобы придать ему форму. Вместо рук и ног у него были щупальца.
Паук-демон казался вдвое больше, когда раскинул все свои ноги, и обнажил несколько рядов острых как бритва зубов, когда я уставилась на него. Я была твердо намерена держаться как можно дальше от его жутких конечностей.
— Наше пиршество вот-вот начнется, — раздался громкий голос Маммона, и в кузнице раздалась новая волна криков и возгласов гоблинов.
— Пир! Пир! Пир! — повторяли они, и к их хору присоединялось все больше голосов, когда мы приближались к лестнице, ведущей на подиум.
Я напряглась в руках Бельфегора, остановившись у подножия лестницы, и пристально уставилась на котел над головой.
Белиал по-прежнему не появлялся, а у меня не было запасного плана. Как бы я ни надеялась на спасение в последнюю секунду, но не видела никакого выхода из этой ситуации.
— Вверх, — приказал Бельфегор, таща меня по лестнице. Если я буду сопротивляться, и он отпустит меня, то упаду в озеро лавы и умру. Если пойду с ним, меня сварят заживо.
В любом случае, я была обречена.
Лично мне казалось, что падение в озеро будет менее болезненным и более драматичным, чем медленный вариант свариться заживо. Кроме того, Маммон не смог бы меня съесть, если меня поглотит магма, так что это был еще один тонкий лучик надежды.
Воздух, поднимающийся с озера лавы внизу, был горячим и обжигал мою кожу. Подошвы моих ног обжигались о горячий камень, и каждый вдох сжигал мои легкие.
Бельфегор тащил меня до самого верха, оттолкнув одного из гоблинов-слуг, который едва не отправился на верную гибель. Котел был примерно, как я, но Бельфегору хватало роста заглянуть внутрь. Он пристально смотрел на то, что в нем было.
Его пальцы все еще сжимали мою руку, но он не делал никаких движений, не бросал меня внутрь и не тащил по лестнице. Он вообще ничего не делал.
Чего он ждет?
— Ну, давай же, — велел Маммон своим властным голосом, и по кузнице раздалась новая волна оваций. — Не заставляй своих братьев ждать, Белли.
У меня подкосились ноги.
— Бельфегор, — я не знала, почему произнесла его имя, усвоив урок, что не стоит пытаться пробудить в демонах их лучшие стороны, и была почти уверена, что у Бельфегора их вовсе нет. Я уже сделала все, что могла, чтобы убедить его воспротивиться Маммону и вытащить меня из кузницы, но он, казалось, был предан Владыке Жадности. По крайней мере, так было еще несколько мгновений назад.
Он что, передумал?
Прошла еще минута, и я ждала своей судьбы, нервно стуча зубами.
— Бельфегор, — раздался голос Маммона, вырвавший из оцепенения демона-перевертыша. — Мое драгоценное мясо само не приготовится, а у меня не так много времени. Бросай ее уже.
Мышца на щеке Бельфегора дернулась, и его глаза сузились. Я напряглась, готовая сражаться, если он повернется, чтобы схватить меня. Если я должна была быть брошена в котел, то могла бы сама прыгнуть с подиума. Я отказывалась быть съеденной.