«Андре уехал много месяцев назад!» Ее ноги налились свинцом, пока она шла.
– Мужчинам сложно отправлять письма с фронта, – продолжала Катарина. – Но сердце подсказывает мне, что с ним все в порядке. – Она кивнула. – Я… молюсь об этом.
– Где он расквартирован? – заикаясь, спросила Коко.
– Его полк сражался, то есть сражается рядом с Эльзас-Лотарингией на линии Мажино. – Уголки губ Коко дрогнули, когда жена Андре посмотрела на нее. – А вы, случайно, не слышали никаких новостей о боях в тех краях?
– Нет. Никто в Париже не знает, что происходит, – поспешно ответила Коко. Она вроде где-то когда-то слышала, что линия Мажино пала. Но такого просто быть не могло, и вслух она такого не скажет, чтобы из-за нее эти слова не оказались правдой.
Эта женщина ничего не знала о ее настоящей боли. Коко отстранилась от Катарины и с горечью продолжала:
– Пока Андре сражается за Францию, Париж сидит и ждет немцев. Правительство пригласило их войска в наш город. Ты можешь в это поверить, Катарина? – Коко понимала, что говорит слишком быстро, но она ожидала увидеть Андре в шале, в безопасности. – Да, это правда. Наше бравое правительство сбежало в Тур, а оттуда в Бордо. Вчера перед отъездом я слышала звуки бомбардировки недалеко от Парижа, в городе царил хаос. А потом мы сели в поезд, и с тех пор я ничего не слышала.
Коко приложила руку ко лбу, чтобы унять головокружение. Мир воюет, и Андре в центре сражений. Она чувствовала себя такой беспомощной, стоя тут. Казалось, сердце вырвалось из груди и билось у нее в горле.
Словно издалека, до нее донесся голос Катарины:
– Вы хорошо себя чувствуете, тетушка Коко? Позвольте мне проводить вас в ваши комнаты.
– Да, Катарина. Я бы хотела сейчас принять ванну и немного поспать. Ты же позаботишься об Алисе, правда?
– Разумеется. Позвольте мне проводить вас наверх. Я скажу моей горничной, чтобы она приготовила для вас ванну, а потом вы сможете поспать.
Коко нужно было немедленно оказаться в одиночестве в этом доме, пронизанном духом Андре.
Глава двенадцатая
В тот вечер, когда моя жизнь изменилась навсегда, дом Этьена был полон его друзей. Все собрались, чтобы отпраздновать последнюю победу Этьена на скачках в Лоншане в Париже. Гости вышли на террасу. Они пили шампанское и любовались красивым закатом над холмами Компьеня.
В окутанной сумерками библиотеке мы с Боем лежали вместе на диване. Его прижавшееся ко мне тело было горячим и крепким. Четыре месяца назад мы впервые занимались любовью у ручья, и дни после этого были счастливейшими в моей жизни.
Никогда я не чувствовала себя такой любимой. Бой наполнял меня радостью. Даже мое тело изменилось, стало более чувствительным к его прикосновениям. Моя грудь стала пышнее, кожа была мягкой и нежной, словно сливки, живот округлился.
Бой любил меня. Он клялся в этом каждый раз, когда мы были вместе. Он любил говорить, что наши души соединились в духовном мире, мы единое целое. Эту идею невидимых связей он называл теософией. Я читала все книги, которые он давал мне по этой теме, изучала их и, наконец, начала понимать его глубокие идеи. Я полностью доверяла ему. Я верила в Боя Кейпла и во все то, чему он меня научил. Бой был первым мужчиной, которого я по-настоящему любила.
И последним.
В тот вечер, когда Бой лежал рядом со мной, опершись на локоть, и смотрел на меня, убирая волосы с моего лба, я услышала приближающиеся шаги в коридоре. Рубашка Боя была распахнута, брюки расстегнуты, как и моя блузка. Охваченная любовной истомой, я не успела ни предупредить его, ни одеться сама. Дверь распахнулась, и мы оба подскочили. Бой развернулся, чтобы посмотреть, я спряталась за ним и смотрела через его плечо.
На пороге стоял Этьен и смотрел на нас.
Одним плавным движением Бой сел, развернулся и спустил ноги на пол. В моей голове стало совершенно пусто. Когда Бой начал застегивать рубашку, я села рядом с ним. Не отрывая глаз от Этьена, я стянула полы блузки на груди, прикрывая ее, хотя Этьен не раз видел мою грудь. Мои волосы были растрепаны и рассыпались по плечам, как будто нас застали милующимися в стогу сена, а не в библиотеке. Я выглядела ужасно и знала об этом.
Казалось, прошла целая вечность после того, как Этьен открыл дверь. За окном пение цикад чествовало закат, как будто все в этом мире было в порядке. Я слышала фырканье лошадей в стойлах, когда они устраивались на ночь. Где-то вдалеке лаяла собака. Время от времени с террасы долетали взрывы громкого смеха.
Этьен пришел в себя быстрее, чем мы.
– Простите, что я вас потревожил, – сказал он, входя в комнату. – Я искал мою трубку. – Я проследила за его взглядом до стола, стоявшего недалеко от дивана, между окнами и книжными полками. На столе лежала его трубка, стояли несколько хрустальных стаканов и бутылка портвейна.
Я молчала. Мне хотелось исчезнуть.
Бой хлопнул ладонями по коленям.
– Что ж, входи, Этьен. – Его тон был излишне сердечным.
Этьен пересек комнату, взял трубку, повернулся к двери, но потом передумал и уселся в кресло лицом к нам. Пока я застегивала блузку, он не поднимал головы, возясь с трубкой. Он обхватил ее снизу ладонью и склонился над ней, чтобы раскурить. Бой застегнул ремень на брюках и натянул сапоги. Мы сидели рядом на диване. Этьен откинулся в кресле и, глядя в потолок, глубоко затянулся.
Моей первой осознанной мыслью была вот эта: Этьен попросит меня немедленно покинуть Руайальё, мой дом. Я не могла этого допустить.
Сняв крошку табака с губы, Этьен, наконец, посмотрел на нас. Он потянулся за бутылкой портвейна и налил на два пальца вина в каждый из двух стаканов. Потом он посмотрел на меня, вопросительно поднял бровь, но я покачала головой.
Этьен протянул руку, и Бой встал, чтобы взять стакан, потом вернулся на диван, но на этот раз сел в нескольких футах от меня. Они молча выпили. Голоса на террасе теперь казались такими далекими. Солнце опустилось за горизонт, и комнату заполнили тени. В течение нескольких минут единственным звуком было тиканье часов, стоявших в углу.
Я поняла, что время настало.
Этьен нарушил молчание.
– Что ж, – начал он. – Ты любишь ее?
Голос Боя прозвучал ровно и уверенно.
– Да.
Взгляд Этьена переходил с него на меня и обратно. Затем, закинув голову, он допил остатки портвейна. Подняв стакан в нашу сторону, он посмотрел на Боя и сказал:
– Тогда ладно, Кейпл, я отдаю ее тебе.
Земля ушла у меня из-под ног. Я посмотрела на Боя. Он еле заметно кивнул, как будто скрепляя сделку.
Не веря своим ушам, я повернулась к Этьену, но не увидела на его лице ни тени возмущения. Комкая край блузки, я пыталась справиться с поднимающейся во мне яростью. Как они смеют вот так передавать меня из рук в руки?
Я встала, охваченная гневом, и подняла палец, требуя внимания.
– Прошу прощения, господа, – сказала я, переводя взгляд с одного на другого. – Но я не блюдо с закусками, чтобы передавать меня по кругу.
У Боя расширились глаза.
– Коко, мы совсем не это имели в виду.
Брови Этьена сошлись на переносице. Он выглядел удивленным.
– Разумеется, нет, подружка, – произнес он тоном истинного джентльмена, таким ровным и вежливым, и посмотрел на меня. – Мне следовало спросить тебя.
– Послушай, – вмешался Бой, – виноват только я, Этьен. Мне следовало сразу тебе сказать.
Этьен проигнорировал его. Выпустив дым уголком рта, он обратился ко мне:
– Ты любишь его, Коко?
– Разумеется, люблю, – ответила я и нагнулась, чтобы подобрать туфли. Я старалась не смотреть на него, чтобы скрыть растущую во мне ярость. Когда я выпрямилась – в каждой руке по туфле, блузка свободно висит поверх юбки, волосы растрепаны, губы опухли от поцелуев Боя, – я могла думать только об одном.
Бой не сказал ни единого слова ни о женитьбе, ни о том, что возьмет меня под свое крыло. Он не думал о последствиях, когда Этьен застал нас. Я гневно посмотрела на одного, потом на другого. Ни один из них ни разу в жизни не оставался без необходимого – крыши над головой, постели, еды.
И тут мне пришла в голову мысль. Мой секрет спасет меня.
– Я люблю Боя, – повторила я. – Но и тебя, Этьен, я тоже люблю, пусть и иначе. Но ни один из вас не имеет права решать сейчас мое будущее. Даже если бы я и хотела, я не могу покинуть Руайальё прямо сейчас. – Я замолчала, набираясь смелости, а два друга смотрели на меня и ждали. – Я не могу уехать из Руайальё, потому что я… как говорится, с ребенком. – И прежде чем кто-то из них смог задать вопрос, я добавила: – И один из вас его отец.
Бой закашлялся.
Этьен поставил стакан на стол рядом с ним.
– Когда ты его ждешь? – наконец спросил он.
Я уже побывала у повитухи в соседней деревне.
– Примерно через пять месяцев или около того. – Я буквально видела, как он подсчитывает в уме. Время зачатия было двусмысленным, так как дата примерно соответствовала тому времени, когда я ушла из постели Этьена к Бою. Я посмотрела на Боя и увидела вопрос в его глазах. Но я не собиралась ни одному из них говорить правду. Я напомнила себе, как перед балом они отослали меня с Эмильенной.
Мне отчаянно хотелось выйти замуж за Боя, но теперь мной руководили гордость и страх. Он ни о чем меня не спросил. Бой клялся, что любит меня, но я знала, что любовницу легко бросить. Что, если я скажу ему, что отец он, а он уйдет? Папа тоже клялся, что любит меня. И ушел.
Поэтому я подстраховалась. Я знала, что не буду в безопасности, пока Бой не попросит меня выйти за него замуж. Мне нужен был Этьен. Он был другом, но я готова была его использовать при необходимости. Без Боя Руайальё был моим единственным домом. Но если никто из мужчин не будет уверен в своем отцовстве, то они оба мне помогут.
Я понимала, что это нечестно, но моей вины в этом не было. Я была всего лишь девушкой, а они – мужчинами.