Коко побледнела.
Шпац кивнул.
– Так что мы пойдем в ресторан и вместе поужинаем. И ты поприветствуешь рейхсмаршала своей самой сияющей улыбкой.
Она выдернула руки.
– Пока миссия в Испании не закончена и Андре не на свободе, ты в ловушке. Потом мы разберемся с твоими проблемами в бизнесе. – Шпац бросил на нее суровый взгляд. – Это понятно?
Он был прав. Казалось, Коко услышала голос Боя: «Делай по одному шагу вперед, рассмотрев сначала все возможные последствия». Сначала она выполнит задание и освободит Андре. Затем она возьмется за Пьера и, если возникнет такая необходимость, за рейхсмаршала Геринга.
Если бы только Бой был рядом… Он бы нашел ее сына. Он бы знал, как поступить.
Но правда заключалась в том, что напрасно она как последняя дура верила Бою Кейплу. Идиотка. Даже когда до нее уже начали доходить слухи, даже когда он отсутствовал по несколько недель кряду, даже когда он не отвечал на ее вопросы, она все равно верила ему. Она ему доверяла.
Она полагала, что их любовь и их сын навсегда свяжут их троих.
Часть третья
Глава двадцать седьмая
Предательство ранит глубоко, но от него не умирают. В 1918 году я хорошо усвоила урок – никому нельзя доверять.
Все годы Великой войны Бой поставлял уголь во Францию и осуществлял связь между военными министрами Ллойдом Джорджем в Англии и Жоржем Клемансо во Франции. Он постоянно отсутствовал. Бой был человеком, любящим свою работу. Мы оба любили свою работу.
Полагаю, именно поэтому его долгие отлучки не стали для меня сигналом тревоги. Я тоже была очень занята. «Моды Шанель» процветали. Дом моды Шанель быстро разросся и занял дома на улице Камбон с 21-го по 31-й номер. Мы открыли новые магазины на нормандском побережье в Довиле и на юге в Биаррице. Все это время я считала, что Бой принадлежит мне, а я принадлежу ему. Мы навеки любовники, партнеры по жизни. И у нас был Андре.
В Париже я впервые услышала разговоры о связях Боя с другими женщинами. Мися напрямую меня предупредила в присущей ей язвительной манере. Она с наслаждением обо всем рассказала. И разумеется, ее примеру последовала Колетт. Несколько раз я слышала имя Боя, когда входила в комнату, а потом люди переводили взгляд на меня и замолкали.
Я оградила свой разум от фальшивых слухов. Они завидовали нашей любви, говорила я себе. Бой был моей жизнью. Он принадлежал мне. Он был отцом Андре. Я не сомневалась, что ни одна женщина не может встать между нами. А флирт в Париже никогда в расчет не брали.
И все же порой, когда я оставалась одна ночью, вопреки всем усилиям, меня мучили подозрения и ревность. Я старалась контролировать мысли, не давала воли сомнениям. Я пыталась делать так, как научил меня Бой. Плохие мысли могли быстро привести к поспешным действиям и вызвать нежелательные последствия.
Холодным октябрьским вечером Бой вошел в нашу квартиру с чемоданом в руке. Выражение его лица было таким, что игнорировать его я не могла. Он вернулся из Лондона. Я стояла, не шевелясь, пока он ставил чемодан на пол и закрывал за собой дверь. Потом Бой повернулся ко мне и набрал в грудь воздуха.
– Замечательно, – сказала я, постаравшись улыбнуться, инстинктивно не желая, чтобы он заговорил первым. – Ты как раз к коктейлям.
Я подошла к нему и, как всегда, потянулась, чтобы взять его пальто. Но вместо того чтобы снять его, он отступил назад и резко сунул руки в карманы. Я остановилась, пораженная той болью, которую увидела в его глазах. И эта боль отразилась на его лице. На улице колокола собора Парижской Богоматери пробили шесть часов. К ним присоединились более громкие и близкие колокола церкви Святой Магдалины. Погребальный звон… Я стояла перед Боем и в ожидании считала удары, от первого до шестого. В это мгновение мне казалось, что комната перевернулась вверх ногами. Подавшись в сторону, я ухватилась за спинку ближайшего стула.
– Значит, это правда? – прошептала я.
Он знал, что я имела в виду.
– Да.
Это единственное слово пронзило мою душу, мое сердце. Я переплела пальцы и смотрела на него. Я не упаду, я не позволю себе упасть в обморок.
Бой посмотрел на меня сквозь длинные ресницы, и я увидела глубочайшую жалость в его глазах, пока он отрывисто объяснял ситуацию.
– Леди Диана Листер. Мы женимся, Коко. Англичанка, вдова.
Колокольный звон прекратился, но тишина как будто все еще вибрировала. Он протянул ко мне руку. Я покачала головой. Нет, нет. Рука нереальная. Ты нереальный. Леди Диана Листер нереальная. В происходящем нет вообще ничего реального.
«Мне следовало понимать, что такой день наступит. Его восхищала моя сила, тот факт, что я сама заработала состояние и место под солнцем, но все это не могло конкурировать с еще одной английской розой с правильной фамилией».
Я смотрела, как Бой снимает пальто, как будто это была пантомима на сцене. Как будто мой мир не рушился в эту минуту, он сложил пальто и повесил на спинку стула. Я вспоминала день бала Этьена в Руайальё, когда он заставил меня уехать, чтобы не унижать жену Этьена. И самого Боя тоже? От этой мысли я едва не рухнула на колени. Неужели меня вынудили уехать тогда из Руайальё, чтобы спасти от унижения еще и Боя?
Об этом я никогда раньше не думала. Я вспомнила день, когда родился Андре и Бою следовало бы предложить мне брак, дом и свою защиту. И пока правда доходила до меня, Бой заговорил непринужденным светским тоном, как будто после его признания ничего не изменилось. Только тут я поняла весь масштаб предательства Боя Кейпла.
– Ее бывший муж был кузеном твоего старого приятеля Вестминстера. – Он приподнял бровь. – Возможно, вы с ней знакомы? – Его глаза были ясными и смотрели на меня практически с облегчением, ведь худшее было уже позади.
На мгновение я возненавидела его.
Не подозревая об этом, Бой подошел ко мне, протягивая руки.
– Ну-ну, дорогая. – Он улыбнулся. – Между нами это ничего не меняет. – Взяв за плечи, он притянул меня к себе. – Она милая женщина, эта Диана Листер. Но она не моя малышка Коко.
Я отодвинулась от него, размахнулась и изо всех сил ударила по щеке. Бой моргнул, отступил назад, его глаза широко раскрылись, на лице появилось холодное выражение. Потом он развернулся и направился к двери. Я поняла, что он уходит от меня навсегда.
Я не могла его потерять, не могла отпустить.
Я рухнула на пол, закрыла лицо руками, рыдания сотрясали мое тело. Бой опустился на колени рядом со мной, обнял меня и прошептал что-то. Его слов я не услышала. Потом он подхватил меня на руки и перенес на диван. Там я прижалась к нему, вцепилась в его пиджак. Он обнимал меня, а я плакала. Мне показалось, что я плакала несколько часов.
Позднее, когда солнце уже село и в комнате стемнело, Бой качал меня на коленях, как я всегда мечтала качать Андре. Бой гладил меня по волосам, мой Бой Кейпл, и шептал, как он любит меня, как ничто не изменится в наших отношениях.
– Мы сохраним эту квартиру, – сказал он, перебирая мои локоны. Я очень любила эту его привычку. Ему нравились мои шелковистые темные завитки, он всегда говорил об этом. – Я буду часто приезжать сюда к тебе, дорогая. – Он нагнулся и поцеловал меня. – Ты моя единственная любовь.
Но как я могла жить в этой квартире без Боя? Я обвела взглядом комнату, которую я считала нашим общим домом. Все уже потеряло свое очарование. Он заберет лучшие вещи – коромандельские ширмы, фамильное серебро, все то, чем он дорожил. Лучшее он увезет к своей жене, остальное оставит Коко.
Я содрогнулась. Бой крепче обнял меня.
– И вот еще что, Коко, – добавил он, помолчав. Я чувствовала его дыхание на своем ухе. – Я должен сказать тебе кое-что еще.
Опустошенная, я опустила голову, беря себя в руки.
– Диана носит ребенка. Моего. – Я закрыла глаза. Моя жизнь кончена, подумала я.
– Он родится в апреле.
В апреле! То есть он знал об этом уже некоторое время. Я снова заплакала. Бой сидел, практически не двигаясь, обнимая меня и шепотом говоря о своей любви. Но сына он не упоминал. Ни одного слова об Андре.
Позже в тот вечер я поклялась себе, что он получит свои тридцать сребреников, хотя я и цеплялась за него в постели. Несмотря на его предательство, я знала, что никогда не перестану любить Боя Кейпла.
И он тоже это знал.
Бой выехал из квартиры, забрав те вещи, о которых я, собственно, и думала, все те предметы, которые он ценил. В начале нового, 1919 года я поняла, что больше не могу жить в этой квартире без него. Я арендовала симпатичную виллу в Сен-Клу, элегантном пригороде в нескольких милях к северу от Парижа, и с головой ушла в работу. Я уже стала известным модельером, была на пути к большому успеху. Я сказала себе: Бой может быть женат на Диане Листер, но он все равно остается моим.
Ирония судьбы заключалась в том, что я видела Боя чаще, чем прежде. В апреле у Дианы Листер родился ребенок, девочка. Я сказала себе, что это меня не касается. Бой любил меня, и Андре был его сыном, единственным сыном Боя. Андре тайно связывал нас.
В декабре 1919 года судьба нанесла мне последний удар. Это произошло за два дня до Рождества.
Я спокойно спала в Сен-Клу, когда звонок у входной двери разбудил меня. Я лежала и слушала, как Жирар прошел, шлепая домашними туфлями, по коридору второго этажа, спустился по лестнице и подошел к двери. Нежась под шелковыми простынями, с полузакрытыми глазами и все еще в полусне, я слышала, как дворецкий открыл дверь. Потом до меня донеслись мужские голоса.
Я покинула теплую мягкую постель и поспешила к двери. Одетая только в белую шелковую пижаму с отделкой из белого атласа – странно, что такие вещи запоминаются, – я вышла в коридор и, перегнувшись через перила площадки второго этажа, посмотрела вниз. Оттуда на меня смотрели два лица, одно под шляпой-котелком. Я нахмурилась, сбитая с толку. Рядом с Жираром стоял Леон де Лаборд, старый друг из тех времен, когда мы все собирались в Руайальё.