Сюзела жевала сушеную грушу, не спуская с него глаз, будто опасалась, что он может отнять у нее еду. По своему обыкновению она сидела на полу рядом с Анной, а на расстеленном одеяле дремал корабельный кот. В закутке, где прежде содержался Максим, не было коек, потому что это помещение предназначалось для перевозки груза. Норис планировала раздобыть пленницам по гамаку.
Максим также сидел на полу, загораживая выход.
— Как вам кажется, этот капитан Кэссиди совсем выжил из ума? — спросил он.
Сюзела вздрогнула, а Анна фыркнула. Максиму больше нравилось, когда черты ее лица искривлены презрением, а не демонстрируют покорность, как на пиратском судне.
— Думаю, он из тех людей, кто уже родился порочным, — ответила Анна. — Говорят, семья отослала его в море, чтобы избавиться от него. Он убил своего брата, а кто-то уверяет, что и мать с сестрой тоже, но наверняка никому не известно. С тех пор он совершил много убийств. Он предпочитает делать это медленно, смакуя.
Помолчав немного, Анна сглотнула комок в горле и продолжила:
— А еще он любит яд и ест его понемножку каждый день, чтобы стать невосприимчивым к нему. Он может пожевать отравленные листья и плюнуть в человека, кожа которого тут же вспыхнет огнем.
— Мерзость какая, — произнес Максим, внутренне содрогаясь. Если бы не Имена, он, возможно, и сам сейчас умирал бы медленной смертью. — Как Кэссиди познакомился с капитаном Литвиновой?
Анна пожала плечами:
— Она его наняла. Когда меня захватили, они уже были вместе. — Она посмотрела на подругу. — Сюзела принадлежала ему, но он устал от нее, и я попросила отдать ее мне в служанки.
— И капитан Литвинова на это согласилась?
Поколебавшись, Анна ответила:
— В общем, да. — Взяв чашку, она сделала глоток, подбирая подходящие слова. — Прежде мне пришлось для нее кое-что сделать. Не думаю, однако, что она хотела, чтобы Сюзи оставалась со Злобным. Капитан его не любит.
— Подозреваю, так же считает любой, кто хоть раз с ним сталкивался, — криво усмехнулся Максим. — Как тебе кажется, мог бы такой человек возбудить капитана Литвинову при подходящих условиях?
Анна лишь плечами пожала, а Сюзела при этих словах подняла голову и, посмотрев на Максима узкими черными глазами, медленно кивнула.
Через неделю, прошедшую в непрерывном откачивании воды и бесконечном ремонте, Имена стояла у поручня на носу «Морского цветка», созерцая приближающийся остров, который, как она надеялась, даст им надежное укрытие. Вода здесь была настолько чистой, что можно было различить проплывающих на глубине рыб, а бирюзовые волны цвета любимого мундира Имены контрастировали с белым, как раковина моллюска, песком. Она с облегчением отметила, что карты ее сообщили верные сведения о протяженности пляжа, который оказался достаточно широким, чтобы послужить их целям.
В небе с криком летали чайки, время от времени камнем бросавшиеся в море за рыбой. Болотные птицы быстро бегали по береговой линии, останавливаясь лишь для того, чтобы погрузить свои длинные клювы в песок в поисках пищи. Чуть дальше ослепительно-белый песок уступал место колышущимся на ветру высоким травам, которые, в свою очередь, постепенно сменялись темно-зеленым кустарником и высокими деревьями с густыми кронами. На глазах Имены пурпурного цвета птица вспорхнула с ветки и полетела к скалистому уступу, белому от гуано.
Имена недоумевала, куда запропастились люди. Карта ничего не сообщала о том, обитаем ли остров, но она не сомневалась, что здесь есть жители. На противоположной от бухты стороне острова могли обнаружиться целые деревни. Имена подумала о том, что этот каменистый берег с густыми лесами непригоден для растениеводства и животноводства, за исключением, пожалуй, разведения свиней. Именно поэтому, возможно, он и кажется необитаемым.
Максим подошел к Имене и взялся руками за поручень.
— Здесь есть пираты? — спросил он. Тон его голоса был совершенно серьезен.
— Не думаю, — медленно произнесла Имена. — Это скопление островов — если так можно назвать некоторые из них — отмечено лишь на моих картах. Мы можем встретить здесь людей, но вряд ли то будут пираты. В противном случае о нашем прибытии уже было бы известно. Эта бухта кажется мне идеальной, по крайней мере для одного судна. Для нескольких кораблей — или судна большего, чем «Морской цветок», — кораллы явились бы серьезным препятствием.
— Так почему же остров нанесен лишь на твои карты? — спросил Максим.
Имена хотела было соврать, но все же решила доверить герцогу свой секрет:
— Некоторые из моих карт — это карты имперского морского министерства. Я позаимствовала их у своей матери.
— Позаимствовала, значит. Хм-м-м.
— Ты на моем месте поступил бы так же, — ответила Имена. — В действительности, по сравнению с тем, как ты сговорился с ее светлостью герцогиней Камиллой о свержении ее мужа, несколько взятых без разрешения карт — сущие пустяки.
— Видишь, вот и еще одна причина, по которой из тебя получилась бы превосходная герцогиня. Ты станешь во главе моей флотилии. Нашей флотилии.
Имена ущипнула его за руку:
— Прекрати это. Почему бы тебе не найти Роксану и не обратиться к ней с какой-нибудь просьбой?
— Потому что мне больше нравится стоять рядом с тобой, — резонно возразил герцог.
Имена снова посмотрела в море. Она была занята делами судна и команды, но не стала бы отрицать, что старается избегать Максима и собственных чувств, которые он в ней пробудил.
В настоящий момент ей слишком многое предстояло обдумать. После того как им все же удалось ускользнуть от пиратов, Осел — никто так и не узнал его настоящего имени — все же скончался от раны в животе, и его похоронили в море, зашив в парус и привязав к ногам балласт, чтобы его тело точно пошло ко дну. Имену не утешало даже то, что Невенс, у которой была схожая рана, и Филипп шли на поправку. Филиппу удалось сохранить не только глаз, но и зрение.
Более чем когда-либо переживая за команду, несколько предыдущих ночей Имена провела на палубе в гамаке, предоставив свою каюту в распоряжение Максима.
Каждые несколько часов она просыпалась, чтобы отметить расположение звезд, понимая, однако, что это всего лишь предлог. Долгие часы лежала она без сна, думая о тех членах команды, кто погиб во время этого плавания, и придумывая бесчисленные варианты действий, которые она могла предпринять, чтобы эти люди остались в живых. В холодные предрассветные часы видения прошлого возникали в ее сознании и исчезали, как волны накатывают на берег.
— Я знаю, что ты капитан этого судна, — сказал Максим.
— Прекрати читать мои мысли.
Он усмехнулся той медленной усмешкой, которая всегда рождала у Имены желание прикоснуться к нему.
— И это еще одна причина, по которой ты стала бы…
— И это тоже немедленно прекрати.
Скрестив руки на груди, Имена оперлась корпусом о поручень. Легкий бриз туго натягивал льняную сорочку на груди, приятно охлаждая нагретое солнечными лучами тело. Глядя на белый песок, она воображала, как растянется на нем, позволяя забрать мышечное напряжение, и полностью растворится в его теплой неге.
Когда она снова посмотрела на Максима, взгляд его был также прикован к берегу. Ей стало интересно, о чем думает он.
Остаток дня ушел на тщательное лавирование в хитроумном лабиринте кораллов, чтобы судно могло причалить к берегу невредимым. За штурвал встал Бонневи. Куан на маленькой шлюпке отправился вперед, замеряя глубину лотом, Малим и Набхи сидели на веслах, а Арионрод тщательно записывал показания. Имена послала еще одну шлюпку с Роксаной на борту на поиски укромной гавани, в которой можно было бы так спрятать корабль, чтобы его не заметили другие суда, случись им проплывать мимо острова. «Морской цветок» — довольно большой корабль, и прятать его долгое время не представится возможным, но даже несколько мгновений могут сыграть решающую роль.
Позднее Имена приказала спустить на воду оставшиеся шлюпки, которые также направились к берегу под предводительством Вика. Как только они минуют рифы, станут на буксире тянуть «Морской цветок» к острову.
Эта процедура продлилась весь вечер, на закате, окрасившем окрестности красно-оранжевым светом, и всю ночь. Вся команда, включая и Максима, по очереди сидела на веслах или, стоя по колено в воде, тянула буксировочные лини, а Норис вместе с одной из помощниц кока и Сюзелой играли на барабанах, чтобы подбодрить их. Кок Одноглазый (у которого в действительности было два глаза, невзирая на столь странное прозвище) затянул песню. Моряки придумали несколько новых куплетов, в которых говорилось и о пиратах, и об их извращенных сексуальных вкусах, и о незавидной судьбе пленников. Другая песня рассказывала о матросе, который был щедро одарен влюбившейся в него женщиной-китом.
По традиции Имена покинула судно последней. Оценив объем проведенных работ и осмотрев пробоину в днище «Морского цветка», она отдала распоряжения об организации лагеря, а сама неспешно побрела вдоль линии прибоя, погружая босые ступни в мокрый прохладный песок. Позднее она проверит, идет ли все по плану, но этот остров она считала равнозначным сухому доку, поэтому Четри должен был отбывать свое наказание за захват пленных без разрешения капитана и заниматься тем, чем должна была заниматься она. Завтра они сосредоточатся на починке пробоины в днище и залатают ее новыми досками.
В черном бархате неба стали загораться звезды, похожие на соляные брызги. Казалось, их можно потрогать, стоит лишь руку протянуть. Имена вдохнула полной грудью воздух, в котором смешались запахи соли, рыбы, дыма костров и кипящего на огне травяного чая. Заслышав слева от себя всплеск, она повернулась на звук и увидела, что Роксана преследует Тессу, убегающую от нее по кромке воды. Света от костра было достаточно, чтобы различить, что обе они полностью обнажены. Роксана даже сняла свой крюк. Справа тоже раздался всплеск, более тихий, и Имена решила посмотреть на его источник. Анна, держа подол своего длинного платья на уровне колен, брела по воде. За руку она вела Сюзелу, облаченную в новые брюки и тунику без рукавов. Эта одежда была похожа на одежду других моряков «Морского цветка». По спокойным оттенкам тканей Имена догадалась, что наряд этот прежде принадлежал Ножу, а впоследствии был ушит и подогнан на более хрупкую фигурку Сюзелы.