Энтони РайанКоролева пламени
Роду, Элен, Эмбер и Кайлу
ЧАСТЬ 1
Эта земля
под сенью вороньих крыл
навсегда
Рассказ Вернье
Я пришел в гавань, ведя за собой пленницу. Он ждал меня на причале, смотрел на стылое море — высокий, с резкими чертами лица, плотно завернувшийся в плащ. Я поначалу удивился, но потом заметил покидающий гавань узкий быстрый корабль мельденейского образца, увозящий на север важного пассажира. Я знал, что расставание не было легким.
Заслышав мои шаги, он обернулся. Я понял: он задержался, чтобы проводить меня. Он скупо, настороженно улыбнулся. После битвы под Алльтором нам нечасто доводилось разговаривать, да и эти редкие беседы выходили краткими и не слишком содержательными. Он был все время занят делами войны, его мучило странное недомогание, появившееся после безумной атаки, уже превратившейся в легенду. Болезнь наполнила его усталостью, лицо осунулось, глаза налились кровью, прежде звучный, хотя и грубоватый голос превратился в унылый хрип. Но я видел: недомогание отступало. Недавняя битва, кажется, отчасти исцелила его. Быть может, его неким образом питают ужас и кровь?
— Милорд, миледи, приветствую вас, — произнес он и едва заметно изобразил приличествующий случаю поклон.
Форнелла поклонилась в ответ, но ничего не сказала, лишь равнодушно посмотрела на него. Ветер трепал ее волосы. В каштановой копне отчетливо виднелась седая прядь.
— Я уже получил подробные инструкции, — начал я, но Аль-Сорна махнул рукой.
— Милорд, я здесь не ради инструкций, — сказал он. — Я лишь хочу попрощаться с вами и пожелать вам успехов.
Он умолк. Настороженная улыбка поблекла, взгляд стал суровее. Неужели он ищет прощения?
— Спасибо, милорд, — взвалив на плечо тяжелый парусиновый мешок, сказал я. — Но нам нужно сесть на корабль до утреннего прилива.
— Конечно. Я провожу вас.
— Нам не нужна охрана, — резко выговорила Форнелла. — Я дала слово, мою искренность проверил ваш ясновидец.
Это было правдой. Сегодня мы покинули двор без эскорта и формальностей. У возрожденного двора Объединенного Королевства не было ни времени, ни желания устраивать церемонии.
— В самом деле, госпожа почтенный гражданин, — ответил Аль-Сорна на неуклюжем воларском. — Но у меня есть слова к этому, э-э, одетому в серое.
— Свободному, — поправил я и перешел на язык Королевства: — Серые одежды обозначают скорее состоятельность, а не социальный статус.
— Да, милорд, несомненно, — согласился он и указал на причал, у которого стояла длинная вереница мельденейских военных галер и торговых судов.
Само собой, наш корабль оказался в самом дальнем конце.
— Подарок брата Харлика? — спросил Аль-Сорна и кивнул в сторону мешка.
— Да, — ответил я. — Пятнадцать старейших книг Великой библиотеки, которые я смог определить как самые полезные за краткое время, дозволенное мне для пребывания в архивах.
Честно говоря, я ожидал протестов от брата-библиотекаря, но тот благодушно кивнул и тут же гаркнул на подручных, приказал нести нужные свитки из повозок, служивших передвижной библиотекой. Я знал, что его кажущееся безразличие происходит отчасти из его Дара: он всегда мог надиктовать писцам эти книги, в особенности сейчас, когда исчезла необходимость прятаться. Тьма, как называют ее жители Королевства, теперь — открытая тема. Одаренные могут свободно проявлять свои таланты без страха пыток и мучительной смерти — по крайней мере, так объявлялось. Я все еще замечал страх и зависть на лицах обделенных Даром. Возможно, было бы лучше не показывать Одаренных и их таланты всем подряд, придержать в тени. Но какая тень среди пожара войны?
— Вы в самом деле думаете, что этот Союзник еще в нашем мире? — спросил Аль-Сорна.
— Сущность столь злобная и могущественная непременно оставляет следы, — ответил я. — Милорд, историк сродни охотнику. Мы ищем знаки в подлеске писем и мемуаров, выслеживаем добычу в проблесках памяти. Я не ожидаю найти полную историю этой твари, будь она человеком, зверем или чем-то иным. Но следы обязаны остаться — и я отыщу их.
— Тогда будьте осторожны. Оно, несомненно, обнаружит ваши попытки.
— Вы тоже, — отпарировал я, искоса глянул — и заметил тревогу на лице Аль-Сорны.
Ба, где же его непоколебимая уверенность? В наше прошлое путешествие мне на нервы сильнее всего действовала именно она — его несокрушимая, непроницаемая уверенность. А теперь я увидел лишь мрачного встревоженного человека, глядящего на полную трудностей и бед дорогу впереди.
— Взять столицу будет непросто, — сказал я. — Лучше уж переждать здесь до весны, собрать силы.
— Милорд, мудрость и война редко спят в одной постели. И да, вы правы: Союзник заметит все наши потуги.
— Тогда почему…
— Потому, что мы попросту не можем сидеть здесь и ожидать следующего удара. Равно как и ваш император не может ожидать, что Союзник не посмотрит в его сторону.
— Я отдаю себе отчет в том, какого рода послание передаю императору, — сказал я.
Кожаный кошель с запечатанным в нем свитком висел на шее и казался тяжелей, чем мешок с книгами на плече. Всего лишь пара капель чернил, бумага и воск. Но эта бумага способна отправить миллионы людей на войну.
Мы остановились подле корабля, широкобортного мельденейского торговца с обшивкой в следах от ожогов после битвы у Зубов. На фальшборте — рубцы от ударов, дыры от стрел. На свернутых парусах заметны заплаты. Мой взгляд упал на носовое украшение — змею. Хотя она потеряла бóльшую часть нижней челюсти, в очертаниях оставшегося угадывалось знакомое. Затем я увидел стоящего у трапа ухмыляющегося капитана, скрестившего толстые руки на груди. Уж это лицо я не забуду никогда!
— Милорд, быть может, вы нарочно выбрали для нас этот корабль? — осведомился я у Аль-Сорны.
— Уверяю вас, просто совпадение, — пожав плечами, ответил он.
Но в его холодный взгляд, как мне показалось, закралась искорка веселья. Я вздохнул. Увы, в моем усталом сердце почти не осталось места для новой злости и раздражения. Я указал Форнелле на трап:
— Госпожа почтенная гражданка, я вскоре присоединюсь к вам.
Она взошла на корабль, двигаясь с обычной своей грацией, результатом отточенного столетиями навыка. Я заметил, что Аль-Сорна проводил Форнеллу взглядом.
— Вопреки словам провидца, я бы посоветовал не доверять ей, — сказал он.
— Я пробыл ее рабом достаточное время, чтобы определить цену доверия ей, — ответил я и взвалил мешок на плечо. — Милорд, с вашего позволения… кстати, я еще надеюсь услышать правдивую историю вашей кампании.
— Вы правы, — признался он, и на его губах снова появилась настороженная улыбка. — В том, что я рассказал вам, были некоторые, скажем так, умолчания.
— Вы хотите сказать, ложь?
— Да, — согласился он, и его улыбка потускнела. — Но, полагаю, вы сумели узнать правду. Я слабо представляю, как пойдет новая война и доживем ли мы до ее окончания. Но если доживем, то обещаю: отыщите меня, и я расскажу все без утайки.
Конечно, мне следовало быть благодарным. Какой ученый не захотел бы правды от такого, как лорд Ваэлин Аль-Сорна? Но я не ощущал благодарности. А когда я посмотрел в его глаза, в моей памяти всплыло имя Селиесен.
— Я когда-то удивлялся тому, что человек, отнявший столько жизней, может ходить по этой земле совершенно не отягощенным виной, — сказал я. — Как может зверь-убийца нести на себе такой груз убийств и при том звать себя человеком? Но мы теперь оба убийцы, и я обнаружил, что отнятие жизни вовсе не тяготит мою душу. Но все же я убил гнусного человека, а вы — замечательного.
С тем я развернулся и взошел по трапу. Я ни разу не оглянулся.
ГЛАВА ПЕРВАЯЛирна
Ее разбудил снег. Мягкие холодные касания. Будто колют маленькими иголочками. Даже приятно. Снег зовет, вытаскивает из тьмы.
Память вернулась не сразу. А когда вернулась, в ней оказались дыры и трещины, страх, замешательство — и шквал образов, ощущений. Илтис заревел, занес меч, бросился… зазвенела сталь… чей-то кулак ударил в губы… и человек… тот, кто жег ее.
Она открыла рот, чтобы закричать, но вырвался лишь тихий жалобный стон. Она судорожно втянула ледяной воздух. Внутри будто все смерзлось. Странно умереть от холода после настолько страшного огня.
Илтис!
Имя — будто внезапный вскрик в мозгу.
Он ранен! А может, мертв?
Она захотела пошевелиться, призвать целителя всей силой королевского голоса. Но получилось лишь едва слышно застонать, пальцы чуть вздрогнули. А снег все ласкал — холодно, смертоносно. Внутри родилась ярость, выдавила холод из легких. Нужно двигаться! Нельзя подыхать в снегу, словно брошенный пес! Она втянула страшный, режущий нутро воздух и закричала, вылила всю силу и ярость. Так и должна кричать разгневанная королева… но уши уловили только тяжелый неровный выдох. Хотя постойте…
— Сержант, надеюсь, для того есть веская причина, — отчетливо, сурово и резко выговорил кто-то.
Рубленый солдатский голос. И скрип сапог по снегу.
— Капитан, владыка башни предупредил, чтобы обращались прилично, — произнес другой голос, помягче, с нильсаэльским акцентом, со стариковскими нотками. — Да, обращаться с уважением, как и с прочим народцем с мыса. Причем предупреждал настойчиво — это с его-то манерой цедить по слову в час.
— Народ с мыса, — уже тише и спокойнее сказал капитан. — Тот самый, кого нужно благодарить за снегопад в конце лета.
Он умолк. Вдруг скрип снега под сапогами сменился топотом.
— Ваше величество!
На плечи легли руки, осторожные, но сильные.
— Ваше величество ранены? Вы слышите меня?
Лирна смогла лишь застонать и чуть дернуть пальцами.
— Капитан Адаль! Ее лицо! — запинаясь, в ужасе выговорил сержант.