ГЛАВА ПЕРВАЯВаэлин
Дарена назвала свою боевую кошку Мишара — «молния» на языке сеорда — и с огромным удовольствием дрессировала ее. Каждое утро Дарена проводила час, а то и больше в лесу и смеялась, когда кошка по команде бегала, прыгала и лазила по деревьям, ловила мяч, сшитый из моржовых шкур.
— Когда я была маленькая, у меня был котенок, — швырнув мяч, сказала Дарена Ваэлину. Мишара высоко подпрыгнула и схватила мяч страшной клыкастой пастью. — Я назвала свою кошечку Полоской. Однажды она пропала. Отец говорил, что она убежала. А потом я узнала, что у него не хватило духу сообщить мне про гибель Полоски. Ее раздавило колесом телеги.
Ваэлин рассеянно кивнул. Дарена нахмурилась, взмахнула рукой, и кошка помчалась на дерево. Дарена уселась рядом с Ваэлином, молча взяла его за руку. В последнее время они все чаще обходились без слов.
— В ордене нам говорили, что и боги, и пророчества — ложь, фантазии отступников, принимающих безумные видения за истину. А в это время Седьмой орден втайне работал, руководимый своими пророчествами.
— Вспомни, что говорил нам брат Харлик: все пророчества — ложь.
— Ты же видела стену и лицо.
— Я видела нарисованные сотни лет назад картины, сохранившиеся лишь потому, что их очень почитают и за ними тщательно ухаживают, — сказала Дарена и крепче сжала его руку. — Видения Нерсус-Силь-Нин дали сеорда столетия для того, чтобы приготовиться к нашествию марелим-силь, но сеорда все равно пришлось отступить в леса. Будущее — это не мертвая краска на камне. Мы созидаем будущее каждым своим вздохом и шагом. Ты же знаешь, мы должны достичь очень важного для нас всех. Мы не можем позволить себе сомнений и слабости.
— Кираль сказала, что ее песнь наполняется тревогой, как только я заговариваю об уходе. Похоже, пока самое важное для нас всех — здесь.
— Ну, по крайней мере, уже начало подтаивать. — Дарена вздохнула и положила голову ему на плечо.
После полудня он проверил гвардейцев Орвена, главным образом чтобы выказать признательность лорду-маршалу за быстрое возвращение солдат к боевой форме. Всю Долгую ночь маршал неустанно поддерживал строгую дисциплину и распорядок, свойственные конной гвардии. Отпущенные на льду бороды были безжалостно сбриты, на доспехах не осталось и пятнышка ржавчины.
Ваэлин осмотрел выстроившихся гвардейцев, перекинулся с ними парой слов — исполнил обыденный ритуал вежливости. Все солдаты были ветеранами марша из Пределов и битвы при Алльторе, все безмерно уважали Ваэлина. Он знал, что их отношение не изменится, что бы ни случилось. Несмотря на щедрое угощение Волчьего народа, многие еще имели изможденный вид: невзгоды, лишения и суровый климат взяли свое.
— Как тренировка? — осведомился Ваэлин.
— Милорд, пеший бой труден для тех, кто привык сражаться верхом, — ответил Орвен. — Но тут уж ничего не поделаешь. К нам иногда присоединяются лонаки — наверное, от любопытства или от безделья.
Ваэлин глянул на стоящую неподалеку группку сентаров. Те наблюдали за свежеванием пойманного моржа. Альтурка среди них не было. Он оставался незаметным и всю Долгую ночь.
— Уделите больше внимания работе в плотном строю, — посоветовал Ваэлин. — Вы же видели, как дерутся воларцы. Их батальоны движутся как единое целое. Я уверен, что гвардейцы смогут добиться того же.
— Конечно, мы сможем, милорд, — заверил Орвен и безукоризненно отсалютовал, ударив себя кулаком в грудь.
Асторек отыскал Ваэлина, когда тот ухаживал за Шрамом. Коня держали в маленьком стойле, которое Волчий народ позволил соорудить у берега. Как обычно, стайка ребятишек собралась поглазеть, как наружу выводят диковинное четвероногое существо, больше лося, но без рогов. Дети нисколько не стеснялись Ваэлина и засыпали его вопросами, несмотря на то что он ничего не понимал. Дети окружили коня, гладили, отскакивали, хихикая, когда тот раздраженно фыркал и топал копытом. Один мальчик оказался настойчивей остальных, с озадаченным видом упорно дергал Ваэлина за меха и хмуро повторял одно и то же.
— Он хочет знать, отчего зверя не съели, — сказали за спиной.
Ваэлин обернулся и увидел Асторека, с улыбкой наблюдавшего за детским весельем. Невдалеке сидели его волки, огромные самец и самка. Бедный Шрам задрожал от их запаха.
— Они слишком близко, — сказал Ваэлин.
Асторек кивнул, и волки одновременно встали и пошли на лед, а там, забыв о степенности, принялись скакать, кружиться и игриво покусывать друг друга.
— Он для езды, не для еды, — ответил Ваэлин мальчику.
Когда Асторек перевел, ребенок пришел в полное замешательство. Тогда Ваэлин просто поднял его и усадил на спину Шрама, взял в руки поводья и медленно двинулся вдоль берега. Мальчишка засмеялся, захлопал в ладоши, остальные дети дружно загалдели. Тут не требовалось переводчика. Все тоже захотели покататься.
Забава длилась где-то с час, потом Асторек сказал несколько кратких слов, и ребятня тут же угомонилась и отправилась искать развлечений в другом месте. Хотя Волчий народ очень многое позволял детям, те знали свое место и сразу безоговорочно послушались Асторека.
— Он не совсем точно описал вас, — заметил Асторек, когда дети ушли. — Он сказал, вы будете свирепым.
— Ты говоришь о своем пророке так, будто лично знаешь его.
— Я столько раз слышал его слова, что временами мне кажется, будто знаю. Мой народ ничего не записывает, но всех шаманов учат без ошибок повторять послание наизусть.
Ваэлин отвел коня в убогую конюшню, прицепил на морду мешок с фуражом. На островах было скверно с зерном, но хватало ягод и корнеплодов. Их заготавливали летом и сохраняли на зиму. Судя по довольному фырканью и лоснящемуся крупу, коню новая диета нравилась не меньше овсяной.
— Мои отец и мать попросили осведомиться о ваших намерениях, — сказал Асторек.
— Намерениях?
— Сколько Волчий народ помнит себя, он ожидал вашего прибытия, зная, что оно ознаменует наступление великой опасности. А вы проводите дни, ухаживая за лошадью, ваши компаньоны играют, а большой вождь истребляет наши запасы соснового эля.
— У Альтурка, хм, болит душа, — сказал Ваэлин. — Мы задержались тут потому, что Мудрый Медведь предупредил нас о Долгой ночи. Если она застигнет в пути, это смерть. Конечно, мы благодарны вам за гостеприимство.
— Вы говорите так, будто собираетесь уходить.
— Мы пришли сюда в поисках одного человека. Песнь Кираль приведет нас к нему. Когда она ясно услышит нужное в песни, мы уйдем отсюда.
— И оставите нас нашей судьбе, какой бы она ни была? — спросил Асторек.
— Похоже, ты очень веришь в древние картины и не менее древние сказки. Что странно, если учесть твое происхождение.
— В самом деле? — воскликнул Асторек и невесело рассмеялся. — Вы откажете в помощи моему народу лишь потому, что не доверяете мне?
Ваэлин снял торбу с морды Шрама, почесал коню нос.
— Насколько я вижу, ваши люди не нуждаются в помощи. А мне хотелось бы узнать, как ты очутился здесь как раз к нашему приходу и почему так бегло и правильно говоришь на нашем языке.
— Если бы я оказался врагом, разве песнь охотницы не предупредила бы вас?
Ваэлин вспомнил Баркуса, ночь на пляже и то, как соскользнула маска и враг явил себя. И все эти годы песнь не говорила ничего о враге.
— Возможно, и предупредила бы. Но я узнал на своем горьком опыте, насколько слуги врага изощренны в запутывании следов.
Ваэлин отставил торбу с остатками корма и накинул на Шрама попону. Тот удовлетворенно фыркнул — почувствовал тепло. Ваэлин посмотрел на Асторека. Тот потупился и тихо, неохотно проговорил:
— Меня привел сюда волк.
Ваэлин собрал людей в большом зале, чтобы послушать рассказ Асторека. Лонаки сосредоточились, как всегда, когда ожидалась интересная история. По обе стороны от Ваэлина уселись Одаренные, за ними аккуратными рядами расположились гвардейцы Орвена. Отсутствовал лишь Альтурк. Кираль принялась расспрашивать старшего сентара, тот пожимал плечами, ерзал и не смотрел ей в лицо. Кираль злилась, и в ее словах отчетливо звучало презрение.
Асторек сидел у огня, и в его свете лицо воларца казалось желтым.
— Мой отец был богатый человек, торговец, как и его отец, — начал он. — Мы жили в крупном портовом городе Ворраль. Я вырос в большом красивом доме моего деда, окруженный дорогими игрушками и дорогими рабами. Торговал мой дед главным образом с Объединенным Королевством, и в нашем доме часто бывали торговцы и капитаны из-за моря. Мой дед очень заботился о наследниках и заставил меня выучить все главные языки торговли. К двенадцати годам я свободно говорил на альпиранском и языке Объединенного Королевства и даже мог объясняться на паре диалектов Дальнего Запада. Но, несмотря на такую муштру, я был счастливым ребенком. Отчего же нет? Несколько часов занятий в день, и мне позволялось буквально все. Дед любил баловать меня.
Асторек улыбнулся, вспоминая.
— Но все изменилось, когда дедушка умер. Похоже, мой отец в юности мечтал о военной карьере. Дед не позволил ему. Дедушку не интересовало военное дело, разве что торговля оружием. Всем воларцам положено отслужить два года в качестве вольных мечников, но дед знал, кому заплатить, чтобы лишить моего отца шансов на воинскую славу. Годы шли, отец пестовал обиду, мечтал, строил планы — и все вырвалось на свободу со смертью деда. В Воларии не слишком хорошо относятся к самодеятельным солдатам. Сыновья богачей могут купить патенты на должности младших офицеров, но дальнейшая карьера — исключительно за заслуги. Однако отец знал, кому дать взятку, на свои деньги собрал и экипировал целый батальон кавалерии вольных мечников и быстро получил ранг командора. Но для удовлетворения амбиций ему не хватило звания, он захотел настоящей славы. В Воррале, как и в прочих воларских городах, много статуй. Длинными рядами стоят изваяния древних и современных героев. Отец очень хотел видеть себя в их рядах. Возможность представилась. Началась кампания по усмирению северных варваров. По воларскому обычаю, достигшие подходящего возраста сыновья старших офицеров идут на войну вместе с отцами. Мне тогда было тринадцать лет.