Зато теперь Ксения была сброшена с пьедестала – любовница начальника! Алина, постукивая носком ноги об пол, постаралась скрыть удовольствие от смущения Ксении. Однако решила, что поверженную королеву не стоит добивать, ее можно пожалеть. Скрывая радостное торжество, Алина придала сочувственный, доверительный тон голосу:
– Извини, Ксюша, что не в свое дело вмешиваюсь. Теперь я вижу, как ты с Вадиком мучилась. Он же ненормальный. По нему психушка плачет! А главврач достойный человек, а?
Алина отметила про себя, как недовольно перекосила губы Ксения, и поняла, что отношения любовников далеко не безоблачны. Она попыталась выспросить у подруги подробности, но Ксения ушла от темы:
– Давай о чем-нибудь другом. Как твои? Мама, отчим? Где бабушка обитает? Она, кажется, была бездомной? Ты взяла ее к себе, наконец?
– Мама, отчим в порядке. А что касается моей бабушки, то она уже не бездомная. И, насколько я знаю, служит няней у одной интеллигентной врачихи. Пасет ее сынулю Никитку!
Ксения смутно помнила историю появления у Алины бездомной бабушки, она даже видела ее мельком лет двадцать назад. Но ни за что бы не признала в чистоплотной, суховато сдержанной старухе, няне ее сына, ту грязную, неухоженную женщину – так значит, – бомжиха Валя и баба Проня – одно и то же лицо?! Ксения приоткрыла рот, не зная, как реагировать на этот невероятный факт.
– Ты хочешь сказать, что…
– Да, милая Ксюша. Моя бабуля работает у тебя, а живет в этом санатории.
– Но почему Проня?
– Для тебя не секрет, что она состоит в секте?
– Да, но…
– Потому и Проня – Прасковья. Новое имя – новая жизнь. Моя бабуля вписалась-таки в мир нормальных людей. Вот так, Ксюша!
Ксения задумалась, забыла о недопитом чае. Ей было почему-то неприятно, что бывшая бомжиха нянчит именно ее сына, хотя Ксения, в силу профессии не делившая людей на белых и черных, привыкла помогать всем. Мысль о том, как все в этом мире переменчиво, заставила ее посмотреть и на Алину новым взглядом, а не тем, привычным, чуть-чуть опекающим, из далекого детства. Ксения помнила худосочную умненькую дурнушку, школьную активистку и закадычную подружку, неизменно находившуюся рядом все школьные годы. Но теперь перед ней сидела уверенная в себе привлекательная женщина.
– А ты выглядишь отлично! Лицо свеженькое, прическа – будто только что из парикмахерской. И костюмчик на тебе, я правда не разбираюсь в фирмах, но, наверно, из дорогого магазина! И машина впечатляет, иномарка?. Неужели торговля биодобавками так прибыльна? Ты совсем бросила юриспруденцию? – последний вопрос не был риторическим. Ксения уважала профессию юриста и удивлялась, как подруга рассталась с тем, что так дорого ей далось.
Алине хотелось похвастаться своим положением топ-менеджера в крупной компании, показать, чего она сумела достичь без всякой поддержки, только благодаря собственным усилиям и способностям, но миссия требовала секретности.
– Пока меня устраивает нынешнее занятие.
– Все-таки ты стала какая-то другая.
– Какая же? – Алина слегка улыбнулась, наслаждаясь впечатлением, произведенным на подругу детства. Сама Ксения выглядела обыденно и устало, как и положено врачу, принявшему двадцать больных.
– Другая и все, – тут новая мысль осенила Ксению. – Алинка, но законы и параграфы семейного кодекса еще не выветрились из твоей головы? С разводом мне поможешь?
– Хочешь развестись с Вадиком? – уточнила Алина.
– Ну, а с кем же еще? Возьмешься посредничать в этом деле?
– Если ты тоже поможешь мне кое в чем.
– Все, что от меня зависит, сделаю. Путевку в санаторий твоим родным устроить? Проконсультировать?
Алина усмехнулась улыбкой человека, который может позволить себе купить любую медицинскую услугу, не выклянчивая ее у знакомых врачей. Слегка косящие глаза закатились куда-то вверх, под веки. Алина хотела использовать близость Ксении к Жарковскому в своих интересах, через ее посредничество добыть документы, но наитие подсказывало, что еще не время: надо выждать, присмотреться к ситуации.
Получасовое чаепитие возобновило общение бывших подруг. Теперь они часто встречались за чашечкой кофе. Алина не бросала слов на ветер – съездила пару раз в город и уговорила Вадика не противиться разводу. В качестве утешительного приза предложила ему помощь в борьбе за обладание жилплощадью. Алина заранее испытывала радость от того, что Ксения лишится родового гнезда – квартиры, все юные годы вызывавшей у Алины дикую зависть. Потом она подробно пересказывала какие сложности ей пришлось преодолеть для достижения успеха в этом деле. Притворно ругала Вадика за корысть, за то, что пытается выгнать из родного дома жену с ребенком.
Однажды подруги сидели в креслах в номере Алины, дымя сигаретами. После пережитого стресса – побега от мужа, – Ксения вернулась к институтскому баловству: стала покуривать. В студенческие годы она дымила за компанию, теперь же курение становилось для нее насущной потребностью. Алина завершила рассказ об очередном этапе бракоразводного процесса и осмелилась, наконец, потребовать у Ксении плату за услугу. Она попросила ее снять копию с документа о предоставлении аренды хозяевам сауны и передать ей:
– Найди момент, пошурши в бумажках дружка.
Ксения ошарашено смотрела на подругу – неужели та не понимает, что толкает ее на подлость? Как бы она не относилась к Жарковскому, она никогда, ни за что… Алина впервые видела Ксению в таком гневе.
– Разве ты сама не жаловалась мне, что главврач спустя рукава относится к своим прямым обязанностям, не обеспечивает санаторий необходимым для лечения?
– Да, но… А зачем тебе этот документ?
Алина не зря была опытном юристом, она умела повернуть любое дело так, чтобы оно выглядело благородным. Она таинственно помолчала, скосила глаза к носу, оглянулась на дверь и тихо прошептала:
– Я тут по поручению общественной комиссии ветеранов. Это безобразие, что малоимущие пациенты не имеют возможности пройти полноценное лечение. Я считала, что это твой профессиональный долг, помочь в разоблачении главврача.
– Значит, твой аптечный киоск, это всего лишь прикрытие? Недаром я говорила, что ты хоронишь свои способности на торговле биодобавками. Но то, чему ты посвятила себя, вполне достойное дело. Я уважаю твой выбор.
– Да, Ксюша. Я на стороне бедных и обездоленных. Надеюсь, теперь ты поможешь мне?
– Даже не знаю. Мне, действительно, не хватает смелости восстать открыто против злоупотреблений в санатории, но и действовать за спиной Жарковского мне претит.
Иногда к Алине и Ксении присоединялась Мария. Обычно это случалось, когда женщины сидели в кафе при корпусе платных услуг. О чем бы не заходила речь, Мария сворачивала разговор к своему кабинету и модифицированному ею методу доктора Фолля. Она была полна неиссякаемого энтузиазма и все пыталась затащить на исследование Алину. Но та, как и в день своего приезда, не соглашалась на тестирование, отговариваясь занятостью.
– Алиночка! Неужели тебе не интересно знать, подвергалась ли ты психическим атакам в своей жизни? Вон Ксюша прошла тест, я ей назначила лечение – и все у нее пошло на лад.
– Лечение? – удивилась Алина. – Маша, так ты не только выявляешь так называемую порчу, но и снимаешь ее? Ксюша, ты же врач! Как ты можешь всерьез принимать эту игру?
– Мне как физиотерапевту, полезно ознакомиться с альтернативными методами, основанными на электромагнитных процессах. Поэтому, ради эксперимента, согласилась на несколько сеансов адаптивной биорезонансной терапии.
– А от чего ты, собственно, лечишься? – спросила Алина, демонстрируя свое здравомыслие.
– У меня общий вегетативный синдром, нервное истощение, утомляемость, – бегло обрисовала свое состояние Ксения и отчего-то покраснела.
Почти месяц Ксения встречалась в кабинете Марии с Родионом Стрельцовым. Вначале Стрельцов приехал, чтобы отладить работу новой программы, и сообщил о своем приезде Ксении. Он был уверен, что после работы Ксения пригласит его к себе домой. Но Ксения отговорилась тем, что не хочет травмировать мальчика посещением незнакомого дяди. Она знала: стоит ей только раз показаться на своем элитном этаже вместе с Родионом, как это тотчас станет известно Жарковскому. О последствиях она боялась думать. В первый приезд Родиона они втроем, включая Марию, пообедали в кафе и мирно расстались. На следующий раз Родион был решительнее. Не делая из отношений с Ксенией тайны, Родион попросил у Марии разрешения воспользоваться ее кабинетом для свиданий. Мария с энтузиазмом добровольной сводницы оказала содействие влюбленной паре.
Эти сумасшедшие свидания Ксения не забудет никогда. Иногда они проходили прямо в кабинете Марии, иногда в теплой сауне по соседству или в комнате для массажа, ключ от которых тоже приносила Мария. Ксения понимала, что находится в зависимости от подруги, но иначе она не смогла бы сохранить в тайне от главврача свои встречи с Родионом: слишком много любопытных глаз было вокруг. Витающая над головой Ксении опасность тревожила ее. Родион недоумевал, отчего она все время озирается, вздрагивает, прислушивается к шагам в коридоре – взрослая, свободная женщина, а ведет себя как пугливый подросток.
Ксения понимала, что дальше так продолжаться не может, у нее просто не хватит физических и нравственных сил разрываться надвое. Она готовилась дать отставку Виктору Эдуардовичу, какими бы последствиями это ей ни грозило. Но самым трудным и мучительным для нее было открыться перед Родионом. Если опасение перед Жарковским было связано с житейскими сложностями, с поиском нового места работы и сменой жилья, с Родионом дело обстояло иначе. Она могла упасть в его глазах так низко, что все их дальнейшие отношения потеряли бы смысл. А им было так хорошо вместе. Так легко и возвышенно переплетались их души и тела.
Весна уже вошла в полную силу. Снег лежал в низинах, а на пригорках зеленела трава. Родион теперь часто приезжал по воскресеньям, и вездесущая молва свя