Красной, как небо на рассвете.
Как только я оделась, я взмахнула ногами и руками, покрутила телом, а потом радостно сняла с крюка пояс с мечом и проверила лезвие.
Хоуп говорила, что с этим мечом учился Сайлас. Когда она предложила его мне, рассказав, что ее сын пользовался им в детстве, я решила, что она оскорбляет меня. А потом она рассказала о весе и равновесии.
— Большое оружие не принесет прока, если им не уметь пользоваться, — сказала она, улыбаясь, и я поняла шутку позже других, все уже смеялись. Но я тоже поняла. Я не могла поднять мечи, которыми сражались Мерек и Лиф. Но этот, длиной в три фута, тонкий, как пергамент, с крепкой, но легкой рукоятью… этот я поднять могла даже проще. Чем тот, что забрала из Конклава. Теперь этот меч был моим. Хоуп сказала, что я могу назвать его, но я считала меч почти живым существом, у него уже было имя, нужно было лишь дождаться, пока он назовет его мне.
Я спрятала меч в ножны и закрепила пояс на талии. Я вышла во двор, а Хоуп обернулась, словно ощутив меня. Ее седые волосы скрылись под шлемом из металла, как и вся ее броня. У Хоуп были десятки лет опыта, тренировок с мечом, посохом и луком. Но, как она рассказывала мне, даже опытному бойцу могло не повезти.
— Скорость и выносливость, — сказала она мне, когда дала в первый раз поднять меч. — Ты слишком маленькая и слабая, чтобы сражаться агрессивно. Так что я научу тебя защищаться. Нападение отнимает больше сил, чем защита. Нужно утомить врага и быстро покончить с ним. Ничего вычурного. Никаких представлений. Утоми их, а потом нападай.
— Пожирательница грехов, — сказала она теперь и поклонилась, чтобы скрыть улыбку.
— Не надо так меня называть.
— Тогда останови меня.
Я хотела обнять ее за то, что она нашла для меня отвлечение, пыталась успокоить меня. Это было добром.
Но я не обняла ее, а бросилась на нее, желая столкнуться в бою.
Металл в наших руках зазвенел, как колокол, полетели искры, она вскинула меч, чтобы остановить мой удар. Она развернула запястья, чтобы опустить мой меч, и я отскочила раньше, чем она ударила. С ее умением сражаться так на тренировке с тупым мечом, в настоящем бою я бы уже десять раз погибла.
Она развернулась и вскинула меч, кивнула мне.
— Давайте, принцесса. Хоть попробуйте.
Но я начала ходить кругами, нога становилась за ногу, она делала так же. Моя кожаная броня тихо поскрипывала, я не сводила с нее взгляда.
Она сделала выпад влево, я попыталась остановить атаку, но она обрушила удар справа. Я развернулась туда, кончик ее меча задел броню на моей груди, она рассмеялась. Я ударила, теперь уже уклонилась она, мой меч задел лезвие ее меча, раздался звон.
— Ай, — сказала она. — Это было не в стиле леди.
— Вы слишком много говорите, старушка, — сказала я.
— Ты напросилась, — парировала она и напала.
Она была наступающей сверкающей силой, черным вихрем сдержанной ярости, ее меч обрушивался на меня со всех сторон. И хоть я умела нападать, времени на это не было, я могла только останавливать ее движения, отступать под ее натиском к стене.
А потом она споткнулась о камень, это произошло случайно, но она учила меня хвататься за такие шансы.
Я ударила ее по наручу, заставив вскрикнуть, на миг она отвлеклась на запястье, и теперь уже нападала я, а она отбивалась. Теперь ее меч сверкал, она отражала атаку за атакой.
Я чувствовала, что победа близко, чувствовала ее отчаяние, во мне вспыхнул огонь. Я завела руку назад, чтобы с силой обрушить удар на нее и лишить оружия.
И она ударила меня тупым мечом в грудь, одолела так искусно, словно бой был настоящим.
Я тут же перестала сражаться, опустила меч и позволила усталости проникнуть в тело. Задыхаясь, я села на землю, что позволяла моя броня. Бедная Хоуп осталась стоять, прижавшись к металлическому шесту и тяжело дыша. Она посмотрела на меня и улыбнулась.
— Лучше?
— Вы же знаете, что я ненавижу, когда вы называете меня «Пожирательницей грехов» или «принцессой».
— А ты знаешь, как я не люблю бой без запала, — сказала она с улыбкой. — Ты хорошо сражалась. Но тебе нужно научиться сражаться так без брошенного вызова.
— Аурек общительный, — я глубоко дышала. — Он точно попытается подразнить меня.
— Если ты доживешь до боя с ним.
Ее слова обрушились на меня холодной водой, напомнили, что наше дело было серьезным и смертельно опасным. Я помрачнела и оттолкнулась от земли.
— Твайла, — сказала она, когда я пошла внутрь. — Ты, правда, хорошо сражалась. Ты прошла долгий путь.
Мы улыбнулись друг другу, и я начала отцеплять наручи. Дальше нужно было помыться. Позавтракать. И приступить к планированию.
Я едва сделала шаг, когда во двор влетел Стуан с дикими глазами.
— Идемте, — выдохнул он, прижав руку к боку. — Идемте.
Страх заполнил меня, и я вернула наручи на место дрожащими пальцами, схватила меч и пошла за ним. Хоуп была рядом со мной, такая же мрачная, как и я.
Мы бежали по коридору, а я пыталась успокоить сердце. Мы справимся, что бы там ни было.
Двери в монастырь были открыты против моих указаний, и я бросилась туда, сканируя округу взглядом. Я тут же заметила приближающихся людей, своих и еще мужчину с женщиной. Мужчина хромал, женщина помогала ему идти. Еще беженцы.
Нет.
Она подняла голову и застыла, и я увидела, как широко раскрылся ее рот.
А потом мы бросились друг к другу, она так быстро отпустила товарища, что он чуть не упал.
Расстояние между нами быстро сократилось, я обвила ее руками и пошатнулась, когда она врезалась в меня.
— О, Эррин. Слава богам, слава богам, — выдохнула я в ее волосы.
В отвратительно пахнущие волосы.
— Вы спали в свинарнике?
Она улыбнулась.
— Мы там прятались.
И тут я посмотрела на мужчину, с которым она пришла, и моему телу стало тесно в коже.
— Я сжег замок, — его волосы были коротко острижены, лицо было бледным. Его кости выпирали, глаза словно принадлежали взрослому мужчине. Но его голос… остался прежним. И он не улыбался, как всегда. — Надеюсь, ты не планировала туда переезжать.
— Я думала, ты умер, — сказала я.
— Не расстраивайся так сильно, — сказал Мерек, а потом улыбнулся, словно взошло солнце.
Я всхлипнула и шагнула к нему.
Мерек, истинный король Лормеры, за которого я почти вышла замуж, потерял сознание.
Глава 17:
Эррин не переставала улыбаться, ухаживая за Мереком. Как только он пришел в себя, она заставила его снять рубашку и закатать штанину, чтобы она смогла осмотреть, промыть и перевязать его раны. Она замирала между каждым действием и улыбалась, она осторожно промыла раны кусочками бинта и водой с запахом розы, а потом широко улыбнулась, морща нос. Она втерла в раны мазь и улыбнулась мне. Мерек потрясенно качал головой, но его лицо сияло, убрав пустое выражение.
Я не могла поверить, что он жив. Я не могла отвести от него взгляда.
Мои пальцы покалывало от желания оттолкнуть Эррин и самой поухаживать за ним. Плевать, что я не знала, что делать. Я хотела прикоснуться к нему, ощутить кончиками пальцев его кожу. Тогда я бы поверила в это. Вместо этого я отрывала для Эррин куски марли и смотрела. Мерек. Живой. Здесь.
Стуан и Ульрин, еще один бывший страж замка, осторожно отнесли потерявшего сознание Мерека в мужскую спальню и дали ему комнату в уважение к его статусу. Мереку дали бы все, включая личное пространство, чего у остальных не было.
Я слышала за занавеской, что в коридоре толпа людей, желающих просто быть рядом с ним, посмотреть на него, когда занавески подвинутся из-за перемещений Эррин между столом с лекарствами и пациентом. Настоящий король Лормеры, живой, чудом вернулся к ним. После месяцев жизни под носом Аурека, шпионя за ним и помогая Эррин, он сжег свой дом и убежал в ночи, чтобы присоединиться к мятежу. Про Мерека точно сочинят песни, может, одну даже напишу я.
Я прислонилась к стене, все еще в кожаной броне, и смотрела на Мерека, пока они с Эррин спорили насчет выбранных ею трав.
— Почему не лаванда и имбирь? — спросил он.
— Потому что чеснок тоже избавляет от боли. И он сильнее.
— Но и пахнет сильнее.
— Мы спали в свинарнике две ночи назад. Вонять еще сильнее просто невозможно.
— Больше так со мной не разговаривай. Здесь я важен.
— Не заставляй меня решать, что ране нужна соляная ванна.
— Ты не посмеешь.
Она посмотрела на него, как Лиф, вскинув бровь, ухмыльнувшись, он закатил глаза, мое сердце пронзила боль.
То, как просто они говорили, радовало меня, печалило и вызывало ревность. Я никогда ни с кем так легко не общалась, даже с Лифом. Даже сейчас, обмениваясь оскорблениями и ударами с Хоуп, я не ощущала такого равновесия, наставник и ученик не были наравне. Я хотела этого. Хотела такого. Словно ощутив мои мысли, Мерек повернулся ко мне.
— Можешь что-то поделать с ее дерзостью?
На миг я лишилась дара речи, словно была не здесь.
— Я о таком и не мечтаю, — сказала я и тут же ощутила себя глупо. Почему нельзя было сказать что-то остроумное? Но Эррин снова улыбнулась мне и начала перевязывать ногу Мерека.
— Вот так, — она завязала узел. — Готово, — и в этот миг выражение ее лица изменилось, словно она позволила себе ощущать усталость. Она пошатнулась, утомление проступило на ее лице.
— А как же ты? — резко сказал Мерек, заметив ее усталость и взяв ее за руки, осматривая их. Такой поступок заставил мой желудок сжаться.
— Я в порядке. Просто устала. Я упала, — объяснила мне Эррин. — Мы многое пережили, — она убрала руки от Мерека. — Но я бы искупалась. Свинарник, я же говорила, — ее желудок заурчал. — И я бы поела, — добавила она.
Мне нужно было узнать, что случилось в Лормере. Нужно было узнать от них про действия и планы Аурека. Желание делать что-нибудь после месяцев планирований и обучения покалывало во мне, обжигало вены.
Мне нужно было, чтобы они все рассказали. Все о каждом моменте, когда я их не видела. Но я могла подождать еще ночь.