— Почему ты решила, что мы еще не там? — спросил он.
Он поцеловал меня в щеку, задев повязкой мое лицо, отстраняясь.
Я подняла руку и ударила с силой его по щеке, звон разнесся по комнате, и я услышала, как вдохнули его люди.
Напоследок я увидела, как он взмахнул рукой, висок пронзила резкая боль. А потом — ничего.
Глава 25:
Проснувшись, я поняла сразу, где я. Сперва мне показалось, что не прошли те полгода, что я здесь, потому что Хелевиса поймала меня с Лифом, и меня протащили по коридорам на виду у всех. А потом голова заболела, и я вспомнила. В подземелье пахло все так же затхло, едко, как в лисьей норе. Воздух все еще был влажным и холодным, как и летом. Я подозревала, что и солома, на которой я лежала, та же.
Я села и попыталась осмотреться, услышала при этом рычание в темноте.
— О, заткнись, — прошипела я зверю.
Тихий смех раздался в тенях, я услышала щелчок огнива.
В искрах перед тем, как зажегся огонь, я увидела белую вспышку и два золотых диска, сияющих, как глаза животного, между прутьями решетки. Свеча зажглась, и стало видно лицо Аурека, Спящего принца.
Он сидел перед камерой во тьме и, казалось, ждал, пока я проснусь, но я не знала, как долго была без сознания. Рядом с ним был один из псов Хелевисы, его ладонь с длинными пальцами лежала на голове зверя.
— Здравствуй, Твайла, — сказал он, голос был красивым и чарующим, как я и помнила. — Я ждал встречи с тобой.
— Ты, должно быть, Аурек.
— Да, — он поднял свечу и посмотрел на меня. — Ты долго спала. Я беспокоился, что Лиф слишком сильно тебя ударил. В висок, — он поднял руку к своей голову и постучал по боку, серебряные волосы затрепетали от движения. — Это опасно, — продолжил он. — Нужно быть осторожнее, — он склонился, вглядываясь в меня, склонив голову, как птица. — Я не знал, что у тебя были белые глаза. Лиф не говорил этого. Мне нравится. Словно кто-то убрал глазные яблоки и заменил их жемчужинами, — он замолчал, словно ждал, что я поблагодарю его за комплимент. Когда стало ясно, что этого не случится, он продолжил. — Может, так я и сделаю с твоим черепом, когда сгниет твоя плоть. Вставлю жемчуг в глазницы. А рубины в рот.
Я сохраняла каменное лицо.
— Я сделаю корону из твоих ребер, — продолжил он. — И скипетр из берцовой кости.
— Мне все равно, что ты сделаешь с моим скелетом. Я его после смерти использовать не буду.
Он рассмеялся, звук был веселым и бурлящим, эхом разнесся по подземелью.
— А мне говорили, что ты жалкое тихое создание.
— Была когда-то.
Он посмотрел на меня, я глядела в ответ, рассматривая его, пока он делал так со мной. Из-за ширмы в храме из костей я почти ничего не видела, а теперь заметила жуткую схожесть с Сайласом. Если бы Сайлас отрастил волосы, или Аурек остриг свои, они бы походили на братьев. Он был красивым, как и Сайлас, но ухоженным, собранным. Как и у Мерека, титул придавал ему блеска.
— Не думаю, что Лиф обрадуется, — пробормотал он, я взглянула ему в глаза.
— Что?
— Если я затащу тебя в постель.
— Для этого я должна быть трупом, — холодно сказала я.
— Как свою невесту, дурочка, — сказал он. — В твоих венах есть власть. Как у меня. Я бы хотел увидеть наших детей. С тобой… Я создаю жизнь, в твоей крови, если она как у твоей предшественницы, есть сила одолеть Эликсир. Может, наши дети могли бы поднимать мертвых, — рассуждал он, я подавила дрожь. — Мы бы сделали маленьких некромантов. Мы бы захватили все. У них были бы серебряные глаза… — он улыбнулся. — Только представь.
Я подавила ужас от его слов.
— Для того ты здесь? Сделать предложение? Женить меня на себе, и тогда все закончится?
— Лиф сказал, что ты стала бы королевой. Я могу сделать тебя королевой. Навеки, с Эликсиром. Если мы родим зельеварщица, то ни о чем не нужно будет беспокоиться.
Я уставилась на него, не в силах скрыть отвращение, он был невинно удивлен этим.
— Тебе это так неприятно? Я предлагаю тебе шанс жить.
— О, это ужасно. Но, — замолчала я, — в остальном, твои слова неплохи.
Он прищурил золотые глаза.
— Это как?
— Обычно не посетители предлагают сделки, — сказала я. — Им это не нужно. Значит, что-то пошло не так, как ты надеялся.
На его лице на миг пропали эмоции, он напомнил статую.
— Странно говорить, когда ты сидишь в клетке.
— А кого нет в клетке? Вот это меня интересует.
— Думаю, прежняя Твайла мне понравилась бы больше, — сказал Аурек. Он ловко встал на ноги. — Последний шанс. Присоединишься ко мне?
— Они сбежали, да? — я растянула губы в улыбке, но без веселья. — Остальные. Они одолели твоих людей.
— Я законсервирую твое сердце, а потом съем с икрой и перепелиными яйцами, — прошипел Аурек сквозь прутья, теперь его скривившееся от гнева лицо было демоническим. — Я с радостью съем его.
Я заставила себя смеяться, громко, глядя на него. На миг показалось, что он откроет дверь и убьет меня, но он развернулся в ярости, пес следовал за ним. Он забрал с собой свечу, я осталась хохотать во тьме.
Следующий посетитель пришел позже, я не знала, сколько времени прошло. Но я его ждала. Когда я увидела свет на стене, я села и смотрела, как приближается Лиф.
Я заметила драматическую иронию ситуации. Я снова была в подземелье, но другой мужчина смотрел на меня с разочарованием в глазах. В глазе, в случае с Лифом. Я снова удивилась тому, как все прошло по кругу, как все дороги вернули меня в замок Лормеры, к яду и предательству.
— Где Мерек? — спросила я, потому что с Лифом не было смысла притворяться. Я с ним и не притворялась, и это было больнее всего.
— Мы не знаем, — сказал он, потому что и ему не нужно было притворяться. Больше. — Он и люди с ним попали в засаду, ты уже слышала об этом. Некоторые пали. Многие выстояли. Но мы их найдем.
— Кто пал?
— Не могу сказать, — он помрачнел. — Мерек сбежал. И Сестра.
— Ниа и Кирин?
— Я не видел их тела.
— А дети?
Он напрягся.
— Я не из твоего, так называемого, Восхода, Твайла. Я тебе не отчитываюсь.
— Нет. Ты отчитываешься Спящему принцу.
— Да, — он кивнул. — Это так.
— Так они победили? Восход? Они освободили их? Можешь рассказать, твой король мне уже намекал. Он предлагал мне присоединиться к нему. Как невесте. Родить ему детей. Значит, тогда я стала бы твоей королевой?
На лице Лифа не было эмоций.
— Он, наверное, надеялся, что я соглашусь и подавлю Восход. Они, наверное, нашумели.
— Восхода уже нет. Все кончено. Сбежавших найдут. А если кто и попытается изображать твоих мятежников, это ничего не изменит, Твайла. Как только ты умрешь, как только умрет Мерек, ничего не останется. Все будет кончено.
Я опустила голову, показывая расстройство, но я не хотела, чтобы он увидел, что я уловила то, чего он не сказал, в словах между угрозами. Мятеж произошел. Один из городов, а то и все, восстал. Потому он так говорил. Солнце взошло. Может, Восход еще продолжался.
— Ты хоть скажешь мне, где Эррин? — я попыталась сделать голос подавленным.
Сработало, потому что он ответил:
— В клетке. Но не здесь. Она тоже ждет суда, но Его светлость пообещал помиловать ее в награду мне за то, что я принес тебя ему.
— Она тебя никогда не простит.
— И не нужно. Но она — моя младшая сестра. Ее жизнь важнее, чем ее прощение.
— Зачем ты здесь? — я снова посмотрела на него.
— Я принес тебе ужин. И платье для завтра. Если ты не хочешь, чтобы все видели тебя такой, какая ты сейчас, — он опустил свечу достаточно далеко, чтобы я не могла дотянуться до нее, и подошел к груде на полу. Он вернулся, просунул груду красной ткани сквозь прутья, за ней последовала тонкая фляга с водой и мешок, где, наверное, была еда. Я посмотрела на эту груду, а потом на него.
— Завтра?
Он кивнул. Это было логично. Моя смерть подавит мятеж. Чем дольше я живу, тем дольше они надеются…
— Я буду тебя казнить, — сказал он.
Я подумала, что ослышалась.
— Я — лучший вариант, — сказал он, когда я продолжила смотреть на него. — Это будет хотя бы быстро.
— Ты убьешь меня?
— Я тебя казню, — исправил он.
— А есть разница?
Его губы дрогнули, он почти улыбнулся.
— Нет. И ты это знаешь. Ты помнишь.
Я не напомнила ему, что никого на самом деле не казнила. Впервые с моего пробуждения здесь я ощутила страх. Я смотрела на него, его лицо в шрамах с повязкой на глазе. Его волосы теперь были короче. Я едва узнавала его.
— Как ты это сделаешь?
— Мечом.
Я кивнула, словно принимала это, но внутри дрожала.
— Что будет, если я скажу Ауреку, что ты пощадил меня в храме из костей? — спросила я. — Что он сделает?
— Наверное, сперва разозлится. Но теперь ты здесь, результат тот же. Ничего это не изменит. И задержка лишь позволила нам получить бонус, раскрыть большое число мятежников, которых мы могли не заметить, если бы схватили тебя тогда. Для нас все закончится хорошо.
— Ты из тех, кто всегда приземляется на ноги, Лиф.
Он ударил кулаком по прутьям.
— Разве?
Я не знала, почему из всего, что я ему сказала, его разозлили именно эти слова, но так было, и я опешила, потому что до этого он был спокойным и сдержанным. Без эмоций. Но это был Лиф, кричавший на меня на лестнице в моей башне, поцеловавший меня, просивший прощения. Глаз Лифа пылал, как рассвет.
Я глубоко вдохнула.
— Мне так кажется.
— А ты не думала, что все это по твоей вине? — его голос был низким, гортанным, слова вылетали быстро. — Если бы ты просто… — он оглянулся за плечо, а потом заговорил едва слышно. — Я бы не встретил его, будь я с тобой. Этого не случилось бы, если бы ты послушалась меня. Это ты виновата.
— А если бы ты не попытался уничтожить меня, мы бы сейчас жили к Тремейне с твоей мамой и Эррин, — сказала я. — Ты сделал это. Со всеми нами.
Он помрачнел, потеря проступила на нем на краткий миг. А потом он развернулся и пошел прочь, ничего не сказав напоследок. Он оставил свечу, но вряд ли нарочно. Я снова осталась одна. Выбраться не было шанса.