Стеклова АнастасияКоролева пустоши
Дрон хороший, врать не станет. Для человека, который выучил географическую карту наизусть, много скажут даже пара знакомых очертаний: раньше здесь было Каспийское море-озеро. А теперь — огромная, блестящая от соли равнина, граничащая с бесконечными пустыми серыми песками. Даже не белыми, хотя здесь должно быть полно известняка. Серость, безрадостная серость.
Только кое-где на горизонте виднеются лужи, у которых стоят неуклюжие перегонки — отделяют соль, пыль и каменное крошево от воды. Наверное, на вкус она всё равно не очень и больно бьёт по почкам. Ещё какие-то сухие кусты — удивительно, что выжили на безводном грунте с такой солёностью. А ведь когда-то здесь было полным-полно воды, которую приносили реки. И ладно бы вода — почва, минеральные воды, газ с нефтью. Последнее, наверное, высушили до капли. А какие города тут были: Баку, Махачкала, Актау вроде...
Сколько лет должно было пройти с момента, когда всё пошло не так? Сотня? Две? Может, тысячи лет? Она пока определить не может. Надо бы дойти до городов — или их руин — и прикинуть по степени разложения пластика. Хотя чудо — здесь никакого мусора не валяется. Точно человечество давно вымерло, потому что другого способа остановить привычку заполонять мусором всё что ни на есть в её время ещё не изобрели. И вроде бы уровень радиации здесь не сильно превышен, и жара не прямо ужасающая, и кислорода достаточно... Откуда же столь неприглядный налёт смерти? Загадка.
И если в этом районе так мало всего, что же творится южнее? Либо весь народ ушёл к северу, и теперь уже остатки цивилизации следует искать там. Но опять же — из-за чего?
Ничего не понятно, но очень интересно. Точнее, надо убеждать себя, что это интересно. Потому что ничего другого не выпадет. Хотели изучать возможные варианты — вот вам такой вариант.
По равнине идёт девушка. Выглядит как опытная путешественница: большой рюкзак за плечами, несколько слоёв светлой одежды из хорошей ткани, ботинки высокие и точно не дешёвые, панама у неё с флюром из прозрачной ткани, чтобы песок лицо не засыпал. Завершающий штрих — солнцезащитные очки. Не самое удивительное зрелище — для современников этой девушки. А вот для Самур и Тамур, которые наблюдали за ней в один бинокль со своей "Пескоройки", это было самое поразительное явление, которое они только наблюдали в Слепящем краю, да и вообще во всей пустоши. Слепящем, потому что в ясные дни кристаллы соли горели так, что глаза слезились немилосердно. Поэтому в полдень никто не ездил соль ковырять. Но это непонятное точно не за солью пришло.
— Вещи-то какие светлые... — бормочет Тамур. — И шляпа... Ай да шляпа, у Караган такой нет!
— Дай мне! — Самур отбирает бинокль у Тамур и смотрит в оба глаза. — Чтоб мне высохнуть! Тамур, у него белая кожа! Как соль!
— А почему "у него"? — Тамур пытается перетянуть к себе бинокль, но сестра-близняшка больно пихается. — Может, это девушка.
Самур беззвучно смеётся — Тамур понимает это по складкам на платке.
— Какая девушка по пустоши без колёс попёхает? Это бесколёсник, а значит, нельзя его пускать в нашу объездку!
— И что делать? — Тамур, оставшись без зрелища, начинает щипать ткань на штанах. Оттянешь, а затем быстро отпустишь — из штанов фонтан пыли. Если быстро это делать, можно настоящую пыльную бурю на себе устроить. Весело!
Самур отрывается от бинокля и смотрит на неё сквозь поцарапанное стекло старых очков.
— У тебя мозг без воды? Наехать на него надо! Чур, я себе те чёрные глазощиты забираю!
— Эй! — Но Самур с беззвучным смехом убирает бинокль и заводит "Пескоройку". — Тогда мне чур шляпу!
— Разогналась! Шляпу я тоже себе заберу. А тебе штаны!
— Штаны — это хорошо, — говорит Тамур, нажимая на педали. — Только я ещё ногошины хочу.
Самур за рулём помотала головой в стороны.
— Караган не разрешит, себе заберёт.
Тамур жмёт сильнее, "Пескоройка" ускоряется.
— Ну держись, бледнота бесколёсая! — вопит Самур, ловко обходя большие валуны. Ломая соляные кристаллы, "Пескоройка" на всех колёсах несётся прямо на незваного гостя.
Девушка в одежде опытной путешественницы спокойно смотрит, как на неё, скрипя разболтанной подвеской, едет "драндулет Франкенштейна", слепленный, по ощущениям, из чего попало, включая доски, мраморные плитки и защитную плёнку. Кто ведёт, непонятно, потому что лобовое стекло разбито в нескольких местах и частично закрашено белой краской. Но факт, что эта штука наездила явно не один десяток километров по бездорожью, говорит: создатели собирали своё чудище с любовью и знанием. Да и наличие в таком-то запустении чего-то из рода автомобилей весьма и весьма неплохо. Не говоря о том, что спустя шесть часов после своего прибытия она наконец-то встречает людей. Путешественница откидывает флюр и снимает очки, чтобы водитель видел её лицо.
Глаза под очками у Тамур округлились. Она быстро отпустила газ и начала жать на тормоз. Не менее изумлённая Самур выкрутила руль. "Пескоройка" остановилась, развернувшись боком и не доехав до "бледноты" всего каких-нибудь метров пять.
Сбоку машина выглядела не менее экстравагантно, зато более адекватно: был тент и большой кузов, в котором что-то глухо гремело.
Дверь открылась, из машины выползли два невысоких человека, с ног до головы закутанные в лохмотья. Голова была почти полностью обмотана платком, а на глазах были поцарапанные защитные очки. Когда они встали перед путешественницей, та удивилась: это были две женщины, явно уже не девочки, причём одного роста и комплекции, очень похожие друг на друга.
Видя, что обе молчат и нерешительно толкутся (встреченная ими девушка была на полторы головы выше их), путешественница с улыбкой сказала:
— Ну здраствуйте!
Поскольку женщины вопросительно наклонили головы, девушке пришлось перебрать ещё несколько языков, пока она не вспомнила о миксоязыковом жаргоне.
— Сало́м, — ответили обе хором. Самур не удержалась и спросила: — А вы что по пустоши и без колёс?
Путешественница подняла брови:
— А что, у меня должны быть колёса?
Женщины закивали.
— Без колёс в пустоши смерть. Уйдёшь и не вернёшься, — сообщила Тамун.
— Что ж... — Путешественница поправила рюкзак. — Уж не знаю какие вы колёса употребляете, вот только что вы сделали? — Показала рукой на долину соляных кристаллов. Женщины проследили за её рукой.
— А что мы сделали? — не поняла Самур.
— Потеряли воду. Здесь когда-то было море. Куда оно делось, не знаете?
Самур посмотрела на Тамур, но та тоже не знала. И тем более не знала, что здесь море вообще было, даже не думала об этом.
— Ладно, потом разберусь. — Путешественница смелым жестом протянула им руку. — Меня зовут Констанция, можно просто Костя. Как мне обращаться к вам?
Но ответа не последовала, потому что женщины расхохотались. Причём это был совершенно искренний смех.
— Ой вэй, ко-о-ость! Она белая и её зовут Ко-о-ость!
Костя терпеливо ждала, когда они просмеются, а смеялись женщины долго, у них даже платки под глазами слегка намокли.
— Как вас зовут?
— Меня Самур, — хриплым голосом ответила наконец Самур. — А её Тамур. А нашу старейшину Караган. А тебя Кость, да?
— Костя, — поправила путешественница. — А не могли бы вы проводить меня к вашей старейшине? Я, скажем так, издалека и ничего не знаю.
— Конечно! — ответила Тамур, но Самур дёрнула её за руку.
— Не знаю, как в вашей объездке, но в нашей никто просто так ничего не делает! Отдай мне свои глазощиты! — показала она на очки.
— А мне шляпу! — глухо пискнула Тамур.
— Песку тебе, а не шляпу! — фыркнула на неё Самур.
Костя задумчиво повертела в руках свои очки.
— А если я вам дам одни очки на двоих, вы довезёте меня до вашей деревни, где живёт старейшина? Очки очень хорошие, а без шляпы у меня солнечный удар будет.
Самур и Тамур переглянулись.
— Хорошо! Залезай в "Пескоройку"!
По дороге Костя продолжила попытки узнать, что здесь происходит. Самур и Тамур действительно ничего не знали ни о море, ни о городах, что здесь были, ни о том, откуда пришла пустыня, ни о том, куда делась вся почва. Всё, что они сказали, можно было описать несколькими фразами: в пустошь нельзя отправляться без транспортного средства, с людьми из своей объездки ссориться и драться нельзя, а с чужими можно, и вещи на Косте очень хорошие.
Лицо у путешественницы по-прежнему оставалась весёлым и доброжелательным, однако мысли в её голове были самыми мрачными. Её напрягала и окружающая местность, и поведение Самур и Тамур, и тот факт, что она сидит в кузове на ящике с солью, а вокруг грязные старые канистры с мутной водой.
Женщины пока не расспрашивали, откуда Костя и почему ничего не знает, — видимо, побаивались. Что не мешало им хихикать над её именем: кто же по-серьёзному назовёт живого человека Кость? А "Кость" смотрела на серые пески и вспоминала старый-старый фильм про галактику Кин-дза-дза.
Поселение под названием Гулбога, что переводилось как Цветник, оказалось лучше мрачных представлений Кости. Тут явно раньше был небольшой городок, от некоторых домов до сих пор виднелись занесённые песком фундаменты и остатки стен. Часть домов была цела и обустроена, судя по всему, тем, чем была возможность их обустроить. Однако всё было сделано добротно, ответственно, даже палаточные дома и шатры располагались ровно, продолжая маленькие улицы. Почти возле каждого дома стояло что-нибудь колёсное. В центре поселения располагалась склад, мастерская, общая кухня и святая святых — резервуар с водой. Но что поразило путешественницу больше всего, так это расположенное за домами поле, пусть не плотно, но засаженное какими-то странными одинаковыми растениями, чем-то напоминающими смесь диких злаков и маленькой черёмухи — кустик, листья узкие, цветочки белые. Хотя многие кусты были усыпаны красными ягодами.
— Что за кусты? — спросила Костя близняшек.