ребует, чтобы ему поднесли дар достаточной ценности. Арабу нельзя ничего подарить меньше, чем конь или оружие. Встревоженная Гертруда взяла пистолет у одного из своих людей, завернула его в платок и послала с ним солдата, велев передать, что не знала, что ей оказана честь быть приглашенной к трапезе. Солдат вернулся с настоятельным приглашением Гертруде вновь посетить шатер шейха. «И пошла я обратно… мы ждали до половины десятого! Я не скучала… вокруг шли разговоры – политика пустынь: кто продал лошадей, у кого сколько верблюдов, кого убили в набеге, каков будет выкуп за кровь или где ожидается следующая битва. Очень трудно было понять, но я более или менее следила за разговором…»
Наконец пришел раб, неся кувшин с длинным горлом, полил водой на руки всем участникам, после чего было внесено огромное блюдо баранины. После еды все снова вымыли руки, и Гертруда откланялась. Ужин, решила она, вышел дорогой, зато этот вечер дал понять, как надо проводить встречи с влиятельными шейхами. Впоследствии она путешествовала с подарками, знала, что дарить и как себя вести, что обсуждать и когда можно уходить. Утром она смотрела, как снимаются с лагеря хасинехи, и зрелище ей показалось впечатляющим и величественным. «С шейхом Мухаммадом были лишь двадцать – тридцать из пятисот его шатров, но верблюды наполнили долину, как полки войска, и каждая семья шла со своим отрядом верблюдов…»
Она вернулась в Дамаск испытанным и опытным путешественником по пустыне. Потом она жила в Иерусалиме у Розенов, организуя следующие экспедиции, и в Англию вернулась в июне. Уезжая, она отправила Хью финальное письмо, оказавшееся пророческим: «Знаешь, любимый мой отец, я вскоре сюда вернусь! Человек, так далеко зашедший, далеко от Востока жить не сможет».
Через два года после своего первого приключения Гертруда приехала в Хайфу, где провела два месяца одна, совершенствуясь в арабском языке. К тому времени она его изучала уже девять лет. Она сняла себе дом на горе Кармель, наполнила комнаты мимозой, жасмином и полевыми цветами и делала уроки на столе в столовой под люстрой, в которой свили гнездо птицы, свободно влетавшие и вылетавшие в открытое окно. Четыре часа арабского в день и полчаса персидского занимали все ее время, свободное от верховых прогулок по окрестностям и участия – благодаря растущему кругу связей – в текущей политике. Домой Гертруда писала: «Так дико интересуюсь арабским, что ни о чем другом думать не могу. Ты понимаешь радость, когда наконец можешь овладеть этим языком, с которым я так долго боролась». Еще она, к своему удивлению, обнаружила, что ее одиночные экспедиции сделали ее знаменитой – Личностью с большой буквы, и она поспешила заверить родных: «Меня очень забавляет, что в этой стране меня считают Личностью – они думают, что я Личность!.. Здесь не очень трудно создать себе репутацию».
Научившись легко говорить на арабском, Гертруда предприняла первую из пяти своих выдающихся экспедиций по Ближнему Востоку. Четырехмесячное странствие верхом началось в 1905 году в Иерусалиме, оттуда она отправилась в горы Джебел-Друз, через Сирийскую пустыню в Дамаск и на север в Алеппо. Она прошла Турцию от Антиохии на юге через Анатолию к Константинополю, проехав на поезде лишь последнюю пару сотен миль. В 1907 году Гертруда высадилась в Смирне на Средиземноморском побережье Турции и снова-таки верхом проехала по нескольким крупным археологическим раскопкам, делая остановки, чтобы дождаться зафрахтованного вагона со своим багажом. Постепенно забирая на восток, она дошла до Бинбир-Килисе, где работала с профессором Рамсеем до отъезда поездом через Константинополь.
Самое долгое путешествие Гертруды началось в феврале 1909-го в Алеппо, по северному маршруту через пустыню к реке Евфрат – теперь этот район находится на северо-западе Ирака. Этим длинным маршрутом Гертруда направлялась в Багдад. В окрестной пустыне, с некоторой для себя опасностью, она измеряла и фотографировала величественный дворец Ухайдир с южной стороны города, потом направилась туда, где были города Вавилон и Ктесифон, чтобы оттуда выйти к Тигру. Вдоль этой реки на север Гертруда прошла мимо западных гор Ирана, через турецкую границу до истока реки на высоком плато Тур-Абдин. После пяти месяцев в седле дойдя до Мардина, она снова свернула в Константинополь.
В феврале 1911 года она вышла из Дамаска в плохую погоду. Сперва лагерь пришлось разбивать в глубоком снегу, верблюды скользили и падали на замерзшей земле. Пройдя Сирийскую пустыню на восток, она свернула на юг к Ухайдиру. Закончив там измерения дворца, которые она первый раз делала в 1909-м, и посетив Неджеф, Гертруда снова двинулась на север, остановилась на отдых в Багдаде и опять по долине Тигра направилась в южную Турцию и Тур-Абдин. Вернувшись с севера в Сирию, остановилась в Каркемише на отдых и прибыла в Алеппо в конце мая, пройдя через Бейрут.
Начав в ноябре 1913 года, Гертруда совершила эпическое путешествие на верблюдах, несколько раз пройдя насквозь Аравийскую пустыню с самым большим для себя караваном, укомплектованным слугами, погонщиками, вьючными животными и бесполезными спутниками. Она прошла через Неджд, широкую безводную пустыню из гальки и лавы, направляясь в расположенный в ее центре город Хаиль, о котором ходили боязливые легенды. Выйдя из него, Гертруда пошла к Багдаду ради короткого отдыха, чтобы оттуда снова уйти в пустыню. Перейдя Сирийскую пустыню второй раз, она достигла Дамаска в конце мая, и у нее оставалось мало времени на передышку до того, как разразилась Первая мировая война.
Перечисление этих путешествий по пустыне подряд не может передать их феноменальной длительности и трудности. Если рассмотреть в совокупности, путешествия Гертруды охватывают почти всю Сирию, Турцию и Месопотамию – грубо говоря, территорию, на которой расположены Басра, Багдад и Мосул. Она проделала больше десяти тысяч миль, и это был путь по холмам и горам, поиски бродов, отклонения от маршрутов к древним городам и контакты с шейхами. Более шестисот дней она путешествовала в седле, проехав не меньше 20 тысяч миль.
Ее путешествия происходили примерно с двухгодичными интервалами, а в промежутках она ездила в другие места и продолжала горные восхождения. В 1901-м, когда ее дед, сэр Лотиан, в возрасте восьмидесяти пяти лет решил слить компанию Беллов с компанией «Дорман Лонг», увеличился ее доход. Стали доступными полугодовые путешествия, для которых ранее требовалось финансирование от отца.
Раз за разом Гертруда направляла свои экспедиция по Ближнему Востоку в места, которые могли представлять интерес для археологии, и на территории, не нанесенные на карты. Методично обследуя местность, она по итогам своих экспедиций написала пять книг – некоторые читаемые, другие набиты информацией до неперевариваемости. Она мечтала, что когда-нибудь найдет тайную крепость, жемчужину в пустынях, а тем временем ни одной развалины на своем маршруте не оставляла без внимания. После целого дня странствий при жуткой погоде, по территориям, где кочевали воинственные племена, часто страдая от недостатка воды и провизии, она тщательно записывала события дня при свечах на складном столе в своей палатке.
Гертруда очень хорошо осознавала, что ей не хватает умений археолога – например, знания эпиграфики. Поэтому в промежутках между тщательно спланированными экспедициями она старательно осваивала новые практические навыки, поэтому, проходя некартированные земли, она умела отмечать места, составлять карты и наконец распознавать, что нашла, и укладывать это в исторический и археологический контекст, протоколируя найденное. Гертруда посещала курсы, где ее учили измерять и зарисовывать найденное, стала умелым фотографом и членом Королевского фотографического общества и могла отдавать свои пленки на профессиональную печать. Повсюду у нее с собой были два фотоаппарата. Один – ручной, снимающий на стеклянные пластинки 6,5 х 4,5 дюйма, второй – аппарат для панорамных съемок. Возвращаясь из путешествий, Гертруда использовала технику, недавно принятую Дэвидом Хокни: сканировать весь горизонт сочетанием пяти-шести точно нацеленных кадров. Школа исторических исследований в Университете Ньюкасла, где хранятся семь тысяч ее фотографий, особенно ценит панорамные снимки, как имевшие существенное археологическое значение в те дни, поскольку на них точно видно, как соотносятся друг с другом разные памятники на фоне ландшафта. Ее документальные описания монументов и церквей сами по себе не менее важны, потому что рассказывают о состоянии зданий на момент съемки, до разрушительного воздействия эрозии и мародерства XX века. Учитывая, как мало осталось фотографий самой Гертруды, интересно видеть ее тень на фоне снимков, когда солнце светит сзади, на закате или рассвете.
Путешествие 1909 года провело ее по восточному берегу Евфрата на некартированные территории. За несколько недель до этого она ходила к мистеру Ривсу из Королевского географического общества – научиться проводить астрономические наблюдения для определения координат места.
«Вчера… вечером я поехала в Ред-Хилл, приехала туда в восемь. Меня встретил на станции молодой человек (тоже студент) и проводил до Коммон, где ждал мистер Ривс. Там мы два часа вели наблюдения за звездами… я сделала много наблюдений и должна буду обработать их к понедельнику… Сегодня утром я вернулась в Ред-Хилл до десяти и три часа брала пеленги для составления карты вместе с мистером Ривсом».
Впоследствии Ривс говорил Флоренс, что никогда не видел никого, кто учился бы быстрее. Он писал: «Путевые съемки мисс Белл, сделанные с помощью призменной буссоли во время ее удивительных путешествий после нашего расставания, начерчены в ее путевых дневниках и перечерчены с поправкой на широты местности нашими чертежниками. Нет смысла даже говорить, что ее карты имели огромное значение». Эти путевые дневники хранятся в Королевском географическом обществе до сих пор.
Археологией Гертруда заинтересовалась после каникул в Греции в 1899 году, где она была с отцом и дядей – Томасом Маршаллом, специалистом по Античности, который был женат на сестре Мэри Шилд. Там она познакомилась с Дэвидом Хогартом, студентом-античником и братом ее оксфордской подруги Джанет. Он занимался раскопками города Мелос, имевшего шеститысячелетнюю историю, и был рад показать свои находки. Раскопки так заинтересовали Гертруду, что она осталась возле Мелоса на несколько дней – посмотреть и поучаствовать. Они с Хогартом стали друзьями и впоследствии переписывались. Его последняя книга «Проникновение в Аравию» была у Гертруды с собой в ее походной библиотеке. Позже, в 1915-м, он дал старт самому важному повороту ее карьеры.