Я поворачиваюсь вперед, и мы с Ашеном идем к сцене, где мистер Хассан, Коул и Эдия спустились в орхестру. Виолончель и контрабас играют мелодию, одновременно завораживающую и полную надежды, а глаза Эдии темнеют, превращаясь в космос и звезды. Она поднимает ладони, словно совершая подношение, и создает над нами арку из света. Сверкающие цветы пастельных голубых и розовых оттенков расцветают и осыпают нас светящимися лепестками, когда мы останавливаемся перед ними.
— Когда дело доходит до брака, вампирские обычаи адаптируются под человеческие обряды, — говорит мистер Хассан, его улыбка мерцает, как пламя свечи, когда он открывает тяжелую книгу на закладке с лентой. — Жнецы редко вступают в брак, даже в своем Царстве. Я не знаю вампира, который когда-либо женился на демоне. Поэтому мы воспользуемся древними обрядами Гильдии Гильгамеша, и ваш союз будет вписан в анналы Аптекарей. Вы согласны?
— Да, — говорю я, и Ашен кивает один раз.
Мистер Хассан кряхтит, поворачиваясь к Эдии.
— Диадемы, sahira.
Эдия улыбается, ее кожа светится в сиянии, исходящем из глаз, где кружатся крошечные звезды галактик. Я чувствую, как что-то вплетается в мои волосы, и поднимаю руку, чтобы коснуться венка из тонких веточек и крошечных кристаллов, холодных, как капли льда. Эдия переводит внимание на Ашена, и я пытаюсь сдержать растущую улыбку, кусая губу, пока не чувствую вкус меди.
— Она сделала мне рога, да? — Жнец бросает на нее пустой взгляд.
Звонкий смех наполняет амфитеатр, когда две короткие сверкающие ветви вырастают из его волос. Но через мгновение они разделяются, удлиняются, превращаясь в низкую корону из оленьих рогов и черного плюща.
— Кольца, — говорит старик, и Коул кладет кольца на раскрытую книгу. Я отдаю свое обручальное кольцо, когда пожилой аптекарь бросает на меня выразительный взгляд. Мистер Хассан достает из пиджака маленькую ампулу и рассыпает пыль с нее на кольца. — Beata sunt haec amoris signa, quae latorem in omnia regna sequuntur.
Пыль трещит и исчезает, будто впитываясь в кольца. Затем старик передает мне первое кольцо — широкую черную полосу с отполированными краями того же золотого оттенка, что и мое кольцо. Я поворачиваюсь к Ашену, беру его руку и держу кольцо у кончика его пальца.
— Теперь повторяй за мной, azizati, — говорит мистер Хассан, и я киваю, наблюдая, как он опускает глаза к тексту в старой книге. — Любовь, дающая жизнь умирающим, примири свое сердце.
Я смотрю на Ашена, а он — на меня, и в наших глазах читается удивление. Это так похоже на мое заклинание с той первой ночи, когда мы встретились, заклинание, которым я спасла его жизнь. Мистер Хассан чувствует мое колебание и смотрит то на меня, то на Ашена.
— Что-то не так?
— Нет, — отвечаю я с медленной улыбкой. Я каким-то образом знала эти слова месяцы назад, и это наполняет меня одновременно изумлением и покоем. — Любовь, дающая жизнь умирающим, примири свое сердце.
Старик снова смотрит в книгу, его палец скользит по следующей строке.
— Свет, дающий жизнь теням, примири свою душу.
Я повторяю слова и надеваю кольцо на палец Ашена, когда мистер Хассан кивает в сторону его руки.
— Где и когда ты есть, там и тогда я есть, — говорит аптекарь. Я повторяю слова, и теперь очередь Ашена. Он надевает мне на палец изогнутую полосу с черными бриллиантами, а затем второе обручальное кольцо, которое обрамляет грушевидный камень, как корона.
Мистер Хассан передает книгу Эдии и достает еще одну ампулу из пиджака. Он жестом просит нас протянуть левые руки и располагает их рядом, ладонями вверх, образуя чашу. Вытащив пробку, он высыпает серебряную пыль на нашу кожу. Сначала она рассыпается, как толченый камень, по линиям ладоней, затем поднимается, закручиваясь, будто попав в крошечный торнадо. Торнадо вспыхивает пламенем, которое гаснет под миниатюрным волшебным ливнем. Капли исчезают, как светящиеся черви, в нашей коже, едва коснувшись ее.
— Terra, ventus, ignis, aqua, amare, — произносит мистер Хассан. — Etiam si astra pereunt, sic amor tuus lucebit. Даже когда звезды погаснут, твоя любовь будет сиять.
Он забирает книгу у Эдии, листает страницы и находит последнюю, где заканчивается текст и начинается чистый пергамент. В конце списка он записывает наши имена. Леукосия из Анфемоэссы и Ашен из Дома Урбигу, соединенные в брак Аммоном Хассаном согласно обрядам Гильдии Гильгамеша.
Закончив, он закрывает книгу и смотрит на нас, улыбаясь сквозь пленку слез.
— Теперь вы муж и жена, юные. Согрейте сердце старого романтика и поцелуйтесь.
Я на мгновение благодарно улыбаюсь ему, прежде чем повернуться к Ашену.
Время замедляется. Фейерверки Эдии вспыхивают вокруг нас, и каждый свет выхватывает что-то новое в лице Ашена. Крошечные золотые искорки в его глазах. Изгиб губ, когда улыбка растворяется в море бесконечной тоски. Складка между бровями, когда он делает шаг ближе, его рука скользит в мои волосы, останавливаясь на затылке. Я чувствую каждую волну любви и надежды, что проходит между нами через метку, желание настолько глубокое, что жжет, как раскаленный металл в сердце.
— Я люблю тебя, Ашен, — шепчу я, прежде чем наши губы соприкасаются. Его глаза следят за каждым движением моих губ.
— Я тоже люблю тебя, Лу. Моя жена, — и затем его губы на моих, его вкус на моем языке, наше дыхание смешивается. Сверкающий свет падает на нас, как дождь. Раздаются аплодисменты и возгласы. Музыка обвивает нас. Люди, которых я люблю больше всего на свете, здесь. И когда Ашен поднимает меня на руки и прижимает к груди, я знаю это без тени сомнения. Знаю, что буду выбирать этого мужчину каждый день, сколько бы дней нам ни было отмерено.
Когда мы расходимся, появляются несколько стражников «Shub Lugal», вынося стол и стулья, расставляя их в орхестре. Все вместе накрывают стол, доставая из корзин индиговые тарелки, полированные столовые приборы и простые блюда, созданные для того, чтобы делиться. Зажигают свечи, раскладывают цветы, откупоривают вино. Теплая кровь с корицей и кардамоном наливается из термосов для меня и Аглаопы. И затем мы садимся: Ашен слева от меня, моя сестра справа, Эдия напротив, ее сияющая улыбка — словно якорь в моменты, когда я чувствую себя перегруженной. Пока за столом льются разговоры и вино, становится легче. Мне так много нужно рассказать сестре, так много страхов, в которых я хочу найти утешение у друзей. Но не сегодня. Вместо этого мы говорим больше о далеком прошлом и общих воспоминаниях, чем о тех, что создали порознь, или о неопределенности, что преследует наше туманное будущее. Мы просто наслаждаемся моментом.
Когда трапеза заканчивается, стол и стулья уносят, и группа начинает новый сет. Мы танцуем. Смеемся. Я улыбаюсь, пока щеки не начинают гореть. Мое счастье растет, когда я вижу Эрикса, Эдию и Коула вместе, их облегчение от воссоединения почти осязаемо. Я улыбаюсь, наблюдая, как мистер Хассан кружит Аглаопу по орхестре, ее темные волосы развеваются на ветру. Мое сердце ощущается слишком большим для грудной клетки.
— Хотела бы я, чтобы эта ночь никогда не кончалась, — говорю я, сидя на коленях у Ашена, пока мы наблюдаем, как танцуют остальные. Его рука лежит на моем бедре, а я кручу кольцо на его пальце, отполированные золотые края ловят свет фонарей.
— Думаю, я загадывал то же желание каждую ночь, что мы провели вместе, — признается Ашен, и я отстраняюсь, чтобы встретиться с его взглядом, отвечая сомневающейся, дразнящей улыбкой.
— Даже в печально известную ночь фангрии?
Ашен притягивает меня ближе и целует в плечо.
— Ты доверилась мне настолько, что заснула в моей постели.
— А в ту ночь, когда я бродила у Бьянки, чтобы размазать свою кровь по стенам ее ванной?
— Ты позволила мне обнять тебя, хотя я думал, что ты больше никогда не разрешишь мне прикоснуться. А потом заставила снять рубашку во сне и разлеглась на мне, как одеяло.
Мои щеки розовеют, и я фыркаю.
— А в ту ночь, когда я убила тебя в Каире?
— До момента, когда я почувствовал лезвие на горле, я точно не хотел, чтобы это заканчивалось. Не мог поверить своей удаче каждую секунду до этого.
Из моих губ вырывается смешок, и я прижимаюсь к груди Ашена. Его сердце бьется ровно под моей ладонью. Я закрываю глаза и вдыхаю его аромат.
— И как ты оценишь ситуацию?
— Сегодняшний вечер на втором месте.
Я отстраняюсь, смотрю в глаза Ашена, скользя взглядом между ними.
— Второе место?
— Ты меня слышала, — он крепче обнимает меня за талию. — Ночь, когда мы соединились. Она — первая. Ты выбрала меня. Сказала, что любишь. Связала себя со мной. С того момента для меня ты стала моей женой.
Я поднимаю руки к лицу Ашена, обрамляя его ладонями. Его тепло — как солнце для моей прохладной кожи, идеальный баланс в месте, где мы соприкасаемся. Когда я смотрю в его глаза, кажется, будто я вижу все моменты истории, сложенные в пласты времени. Но я вижу и будущее. Наше будущее. То, которого никогда не должно было быть, но которое сияет еще ярче из-за своей редкости, драгоценное, как камень, добытый из глубин земли.
— Эта ночь еще далека от завершения, мой муж, — шепчу я, и каждая черта лица Ашена меняется под моими ладонями.
Я теряю себя в его поцелуе, пока мы плывем сквозь музыку в ночь, свет и тень, тьму и звезды.
ГЛАВА 18
Рука Ашена лежит на моей метке. Я чувствую тепло в каждой линии, даже когда его ладонь скользит по моей груди. Его возбужденный член пульсирует за моей спиной, и я улыбаюсь, прижимаясь ближе в приглашении. Он входит в меня — я уже мокрая и готова к нему, еще до того, как полностью проснулась. Я вздыхаю с удовлетворением, когда Ашен целует мое плечо.
— Моя жена. Ты пахнешь морем. Как весенний ветер, несущий аромат льда, все еще цепляющегося за зеленые побеги травы, — шепчет он мне на ухо. Я наклоняю голову к его теплу и провожу пальцами по его темным волосам. Он мурлычет у моей шеи, его движения медленные и ленивые.