Судя по выражению лица, до Хреноборода дошло. Он медленно кивнул.
– Я забыл об этом.
На мгновение я закрыла глаза, вспоминая, как отчаянно колотилось сердце, когда я стояла на сцене, а все выжидающе смотрели на меня. Было ужасно тихо. Казалось, это дурной сон и я вот-вот проснусь. В итоге удалось лишь пробормотать какой-то необкатанный, полусырой материал – это была такая лажа. После я чувствовала себя полным ничтожеством.
– А этот вирус с человеческим лицом победил благодаря придуманным мной шуткам. – Я стиснула кулаки. – Поэтому да, с мужиками лучше держать ухо востро. Мой жизненный опыт показывает, что они обдерут тебя как липку и бросят разгребать оставленное после себя дерьмо.
Хренобород сжал губы, и мы посмотрели друг на друга.
– Я никогда бы не поступил так с Кэди, – сказал он тихо, тщательно подбирая слова.
– Ты поступил еще хуже, – почти шепотом произнесла я. – Потому что ты действовал так медленно, что она не заметила, как это происходит. Годик-другой проволочки тут и там – и все, время было упущено.
Я не получала удовольствия от того, что говорю ему это. Он не считал себя подлецом. Никто не считал себя подлецом. Ни Шейн, ни Карл.
Рид помотал головой. У него на лице читалось отчаяние.
– Я всегда был честен с ней. Она знала, что мы хотим от жизни разного.
Вздохнув, он отхлебнул пива и внутренне сдулся, что ли.
– Я тоже это знал, но ничего не предпринимал в этой связи. – Он посмотрел на меня искательным взглядом. – Мне нравилось жить здесь, понимаешь? Нравилась моя квартира, продуктовый магазин по соседству и горы. Мне нравится это место. – Он потер глаза. – А Кэди хотелось жить на чемоданах в городах, кишащих людьми. Тебе известно, что в нью-йоркских квартирах тараканов пруд пруди? А какой сильный смог в Лос-Анджелесе?
Рид снова принялся ковырять этикетку на бутылке.
– Я не говорю, что ради нее ты должен быть отказаться от собственной жизни. – В моем голосе слышалось раздражение. – Но ты мог бы не удерживать ее.
Он моргнул.
– Я ее не удерживал.
– Нет, удерживал. Ты просил ее остаться.
– Нет, – повторил он. – Я убеждал ее уехать. Я хотел, чтобы она поехала в Нью-Йорк. Я все время уговаривал ее, но она тянула с отъездом.
Повисла пауза. Мысли отчаянно метались. Я всегда считала, что Хренобород был якорем – приковывал Кэди к месту, удерживал в Ванкувере, в то время как она хотела большего. Почему мне так казалось?
Я мысленно прокручивала смутные воспоминания о Кэди и не могла понять, почему во всем стала винить его. Может, она на это намекала или я сама так решила?.. И как теперь быть?
– Что ты имел в виду, когда сказал, что «ничего не предпринимал в этой связи»?
Рид поднял глаза от бутылки.
– Мне следовало все закончить. Кэди тянула с отъездом из-за меня. – Он с трудом сглотнул. – Я сожалею об этом.
Мы уставились друг на друга. В воздухе витало напряжение и что-то еще, трудно определимое.
Мне хотелось его поцеловать. Провести пальцами по щетине, кожей ощутить колючие волоски. Прикусить его нижнюю губу и почувствовать, как он вздрогнет.
Рид подался вперед, вглядываясь в меня.
– Иди сюда.
Сердце забилось в тревоге. Он что, предлагает… типа, сесть к нему на колени? Или рядом? Блин, что происходит?
– Рид… – В дверях возник Сэм, и я резко выдохнула. – Будут еще какие-нибудь поручения или я могу идти?
Братишка попеременно смотрел то на него, то на меня, явно недоумевая.
– Нет.
Мы с Хренобородом одновременно взглянули в глаза друг другу.
– Ладно… – Сэм прошел в офис и легонько дотронулся до моего плеча. – Ну что, пойдем?
Я допила остатки и рванула прямиком в фойе. Сзади слышались шаги Хреноборода. У дверей я кивнула ему, сохраняя нейтральное выражение лица. Кровь стучала в ушах.
– Спасибо за сидр. – Мой голос звучал ровно.
Он тоже кивнул, крепко сжав губы. Что мы за идиоты!
– На здоровье.
– Пока, Рид! – уже из-за двери крикнул Сэм.
– Все равно я тебя ненавижу, – добавила я.
Он снова кивнул – выражение лица смягчилось, и от этого чувство досады только усилилось.
– Ага.
– О чем это вы там разговаривали? – спросил Сэм, когда мы оказались на улице.
– Ни о чем, – соврала я.
Глава 9Рид
Я сидел в своем кабинете и уже целый час смотрел на небольшой черный блокнот. Утром я разбирал счета и квитанции. Они копились несколько месяцев, и теперь их набралась целая гора – весь стол был завален ими. По ходу дела я подумал о поставщиках, которые могли бы спонсировать комеди-шоу, и начал составлять список. Тут-то мне на глаза попался блокнот.
Она постоянно, каждую свободную секунду, писала в нем – перед выступлениями, глядя в пространство, улыбаясь своим мыслям, и после выступлений, стараясь зафиксировать как можно больше.
Блокнот таил в себе уйму возможностей. Весьма вероятно, там были записаны и шуточки в мой адрес. Ее арсенал оскорблений казался неисчерпаемым. Нарисованная воображением картинка, как она сидит на кровати, уставившись в окно, и придумывает мне обидные прозвища, заставила усмехнуться.
Вздохнув, я поднял с пола Салли, усадил к себе на колени и почесал ей шею. Она это обожала.
По крайней мере, в моих фантазиях Джемма сидела на своей кровати и думала обо мне. После этого ее взгляда вчера вечером я ничего не имел против. Черт побери, взгляд у нее затуманился, когда она посмотрела на мой рот, и я догадался – да, блин, догадался, – что она хочет меня поцеловать. И позже, дроча в душе, представлял, как она прикусывает себе губу, глядя на мой рот.
Телефон, лежавший в заднем кармане, загудел. На экране высветилось «Рори» – так звали мою сестру.
– Привет, Рор.
– Привет. Как дела?
Из динамика доносились звуки детской телепередачи.
– Хорошо. Как поживает Принцесса Пердулька?
Сестра рассмеялась.
– Перестань ее так называть, прошу тебя.
– Ей нравится.
– Она ненавидит это прозвище. И да, она хочет поговорить с тобой по видеосвязи.
– Я спросил ее, какое прозвище ей хочется, и она выбрала «Принцессу Пердульку».
Я вспомнил, как радостно хохотала моя племяшка Грейс всякий раз, когда я называл ее так, и губы сами собой растянулись в широченную улыбку. Она хохотала до упаду, так что крошки изо рта летели во все стороны. Я сильно скучал по этой малышке. Мне ужасно хотелось снова выбраться в Калгари, но после той ссоры в машине по пути в аэропорт отношения у нас с сестрой были несколько напряженными.
– Я предупредил ее, что потом она может пожалеть! Но обратно уже не повернуть, правила есть правила.
– Ей четыре года.
– Она смышленая не по годам. Гены Эллиотов, сама знаешь.
Племяшка точно пошла не в своего папашу.
Рори вздохнула и замялась.
– В чем дело? С Грейс все в порядке? – нахмурился я.
– Да, она в порядке. Все в порядке, – выдохнула сестра. – Мы с Дерриком снова вместе.
Повисла долгая-предолгая пауза. Желудок сжался, и я закатил глаза. Только не это.
– И? – с вызовом в голосе осведомилась она.
– Понятно. – Я вздохнул.
– На этот раз все по-другому. Он понимает, что опять уйти не получится. Грейс уже повзрослела.
Я закрыл глаза и выдохнул. Он не повзрослел. И никогда не повзрослеет, так уж Деррик устроен. Ему надоело холостяковать, или женщины, которых он имел на примете, на этот раз не проявили к нему интереса, или платить алименты стало накладно, – как бы там ни было, он приполз назад к Рори. Сказка продлится минут десять, а затем будни супружеской жизни и отцовства ему наскучат. Забирать Грейс из детского сада и, устроившись с женой на диване, смотреть Netflix не так увлекательно, как драться в баре, сидеть в вытрезвителе и тусоваться с двадцатипятилетними девицами.
Но Рори ничего не желает знать. Ей хочется верить, что Деррик – тот самый парень, в которого она когда-то влюбилась и которого продолжала любить. Преданный, любящий, веселый и идеальный отец. Упоминание о том, что Деррик постоянно смотрит на сторону и не в состоянии удержаться на работе, спровоцирует очередной скандал. Деррик всегда гонялся за острыми ощущениями, а Рори лелеет несбыточные мечты о совместной жизни с ним. Спорить бессмысленно. Ни он, ни она никогда не изменятся. Это шоу я видел уже не раз. Оставалось только одно – ждать.
В дверь театра постучали.
– Кто-то стучит, нужно открыть, – сказал я.
– Не злись.
– Я не злюсь. Поступай как знаешь, а когда все рухнет к чертям собачьим, я соберу обломки. Пока.
Стоило сказать это и нажать отбой, как я сразу почувствовал себя мудаком. Подобные разговоры у нас случались уже не раз, в частности, когда он сбежал от нее сразу после того, как узнал о беременности. И потом, когда она застукала его с соседкой на первом дне рождения племяшки. К Рори и Грейс я бросился бы на помощь по первому зову, но присутствие в их жизни этого засранца меня категорически не устраивало.
Открыв дверь, я увидел Джемму. Она стояла, приподняв брови и уперев руки в бока, точно собираясь ринуться в драку. Однако, заметив выражение моего лица, отпрянула назад в удивлении – задиристости у нее явно поубавилось.
– Что это с тобой?
Я постарался расслабиться.
– Ничего. Мы закрыты.
Салли сунула нос в дверь, пытаясь предпринять попытку побега, но я преградил ей путь ногой.
– Я тут забыла свой блокнот.
– Черный, небольшого формата, с помощью которого вызываешь демонов из подземного мира? Я бросил его в камин, он превратился в летучую мышь и улетел.
Джемма зыркнула на меня, но ее губы искривились в подобии усмешки. Пульс участился, и разговор с Рори стерся из памяти.
– Не смешно.
– Очень даже смешно.
Я распахнул перед ней дверь, удерживая Салли.
– У кого ты украл собаку? – поинтересовалась она, наклоняясь, чтобы ее погладить.
Уголок моего рта пополз вверх. Испорченное звонком Рори настроение улучшалось с каждой секундой.