– Вообще-то она моя. Хочешь верь, хочешь нет, но я ее ни у кого не крал. Ее зовут Салли. Будь осторожна, Салли, ты славная собака, а Злая Ведьма любит поужинать чем-нибудь славненьким.
Не обращая внимания на мои слова, Джемма потрепала Салли по мягкой шерсти.
– Не слушай его, Салли. Ты милая. Ты мне нравишься. Давай дружить, а?
Я усмехнулся. Моя собака прекрасно знала, что нужно делать, чтобы ее погладили по голове.
– Ее день расписан по секундам и включает сон, долгие прогулки и бесконечные почесывания животика.
Глядя на Салли, Джемма улыбнулась по-настоящему, а я, точно зачарованный, не смог отвести глаз от ее профиля.
– А что, если я позвоню в Общество по предотвращению жестокого обращения с животными? – Увидев мое выражение лица, она закатила глаза. – Расслабься, не стану. Грешно лишать тебя единственного друга. Где мой блокнот?
– В кабинете.
Пройдя туда, она быстро пролистала его, словно ища отпечатки пальцев.
– Ты читал?
– Я не читаю чужие дневники.
– Это не дневник.
Салли потерлась о ее ноги, и Джемма снова потрепала собаку по шерсти.
– Дорогой дневник, – вздохнул я и, закрыв глаза, принялся писать в воздухе, – медленно тянется день в крепости на вершине горы. Эмоционально выпотрошила всего трех смертных. Когда собиралась прикончить четвертого, в окно влетели мои летучие обезьяны, вот балбесы-то. Нужно будет бросить их в вечное адское пламя. Тогда, пожалуй, завтра обрушу на него дом…
Она стукнула меня по руке, и я рассмеялся. Салли смотрела на нас, помахивая хвостом.
– Сегодня утром я спросила у зеркала: «Зеркало, зеркало, что на стене, кто самый жалкий в этой стране?» И увидела твое лицо.
Глаза у нее поблескивали, губы кривились в усмешке – еще чуть-чуть, и она покатится со смеху. Так в бутафорской банке с чипсами таится змея на пружинке, готовая при открытии крышки вырваться на волю.
Я чуть наклонился к ней.
– Ну, давай. Смейся.
Она прищурилась и покачала головой:
– Никогда.
Отведя глаза, Джемма посмотрела на квитанции и чеки, разложенные на столе.
– Что за документация?
– Бухгалтерия. Запустил дела и теперь наверстываю.
Она на мгновение замерла, оглядывая бумаги, а затем сняла куртку и, бросив ее на диван, подсела к столу.
– Что ты делаешь?
Джемма смерила меня взглядом.
– Я бухгалтер.
– Знаю, – ответил я, приподняв брови.
Она принялась проглядывать документы.
– Я быстрее справлюсь. А ты наделаешь ошибок.
Хм. Любопытно. Я скрестил руки, наблюдая за тем, как Снежная Королева усиленно пытается не обращать внимания на мой взгляд.
– И зачем тебе это?
Она просмотрела ближайший чек.
– Ты позволил нам выступать в твоем кинотеатре, выручаешь Оскара… Помогу тебе с этим, и мы будем квиты.
Я мог бы нанять бухгалтера, который не питал бы ко мне неприязни. Мог бы заглянуть в какую-нибудь фирму и с ходу заключить договор. Но я никому не доверял.
Пусть эта женщина упряма и очень невысокого мнения обо мне, но она никогда ничего не делает наполовину. Она дотошная, трудолюбивая, и ничто не способно укрыться от ее внимания. К тому же она честная. По большей части даже слишком.
– Ладно, – пожал плечами я.
– Хорошо. Отлично. – Джемма подняла глаза и шикнула на меня. – А теперь проваливай.
Подойдя к столу, за которым она сидела, я принялся собирать документы.
– Дай хоть приберусь после себя.
– Нет! Что ты делаешь?
Я сгреб бумаги в одну огромную кучу.
– Нет, твоя система лучше. Я постоянно ошибаюсь. Начни-ка ты с самого начала.
Я подмигнул ей и, когда она открыла рот от удивления, вдруг ощутил прилив удовлетворения и возбуждения. Она была готова прыснуть от смеха – это читалось в ее глазах.
– А теперь приступай. – Я кивнул на бесформенную гору бумаг на столе. – Огромное тебе спасибо.
Снежная Королева одарила меня саркастически-сладкой улыбкой и окинула взглядом документы.
Уже подходя к двери, я позвал Салли, но собака, расположившаяся у ног Джеммы, только злобно покосилась на меня.
– Эй, что за дела?
– Она определилась с выбором. А теперь проваливай и не мешай работать, – не отрывая глаз от счета-фактуры, сказала Джемма.
Поднимаясь по лестнице, я услышал ее смех и ухмыльнулся. Ага, попалась!
У себя в квартире я попробовал почитать, но мыслями постоянно возвращался к женщине, сидящей внизу в моем кабинете. Еще я думал о своем лучшем друге и о его бизнесе, который висел на волоске. А потому в итоге занялся тем, что делал всегда, когда не мог сосредоточиться и на душе было неспокойно: готовкой.
Я достал из холодильника продукты, а из шкафчика – все любимые специи. На кухне я расслаблялся. Возможно, потому, что она требовала от меня полной концентрации: нельзя переживать о делах лучшего друга и одновременно мыть, резать и отмерять. А может, причина заключалась в том, что конечный продукт являл собой нечто большее, чем просто сумму его составляющих. Кулинария была современной магией.
И тот факт, что в сковороде оказалось больше перца, колбасы и яиц, чем хватило бы мне одному, весьма вероятно, объяснялся творческим угаром. Излишки, понятное дело, я положил на вторую тарелку, которую прихватил с собой, когда спускался на первый этаж.
Теперь Джемма сидела на полу, скрестив ноги, а перекочевавшая вместе с ней куча уменьшилась в размерах, разделившись на несколько упорядоченных стопок. Читая чек, Снежная Королева грызла большой палец и сосредоточенно морщила лоб. Выглядела она при этом очень мило. Как кролик-убийца из «Монти Пайтона»: тоже безобидный с виду, а потом раз – и рвет тебе зубами яремную вену.
Я кашлянул, и Джемма подняла глаза.
– Обеденная фея прибыла.
– Сейчас время завтрака, – нахмурилась она.
– Завтрак был несколько часов назад. Стараешься вести ночной образ жизни, Носферату?
У нее на лице мелькнула досада, и я сдержал ухмылку.
– А тебе бы просыпаться на рассвете – заправлял бы маслом кладбищенские фонари.
Я невольно расхохотался, чем явно удивил ее.
– Сначала ты отправляешь меня работать на маяке, а теперь сделала смотрителем кладбища?
Она вскинула бровь, и дразнящее, игривое выражение ее глаз подействовало на меня возбуждающе.
– Ты не смотритель, ты просто зажигаешь фонари.
Я указал на тарелку.
– Будешь есть или нет?
Джемма прищурилась, пытаясь разглядеть, что на ней лежит.
– Откуда еда?
Я поднял голову к потолку.
– У меня наверху квартира.
Судя по легкому движению бровей, она этого не знала.
Пожав плечами, я повернулся и пошел по коридору, а оттуда через фойе попал в пустой зрительный зал. Расположившись в кресле, я нажал кнопку на телефоне и запустил фильм. Зазвучала музыка, на экране пошли титры. Секундой позже громко хлопнула дверь.
Джемма стояла в проходе и смотрела на меня. В зале было темно, но на нее падал свет от экрана.
– Что ты делаешь?
– Собираюсь посмотреть фильм.
Я делал это каждое субботнее утро перед открытием. Это была одна из причин, побудивших меня купить собственный кинотеатр: мало что способно сравниться с удовольствием смотреть кино в пустом зале.
– Здесь?
– Да, Снежная Королева, именно для этого существуют такие заведения.
Она опасливо покосилась на соседнее кресло, точно это был дикий зверь, который мог укусить. Я поднял на нее глаза.
– В чем проблема? Боишься оказаться наедине со мной в темноте?
Ее губы разомкнулись, а в глазах что-то полыхнуло. У меня потеплел затылок. Я не хотел говорить это таким тоном, но эффект того стоил, и позже, в душе, я буду вспоминать ее полуприкрытые веки и ошеломленное выражение лица.
Она моргнула и, кашлянув, села рядом. Затем вытянула руки, и я передал ей тарелку.
– Никакой ответной реплики?
– Я проголодалась, – пробурчала Джемма, отправляя в рот ложку, затем еще одну и еще. – Это что, хэш? По вкусу похоже на хэш.
– Это и есть хэш.
Краем глаза я заметил, что она замерла.
– По субботам папа всегда готовил мне завтрак.
– Я этого не знал.
– Он любил готовить. Что за фильм?
Это была школьная комедия 1990-х – вольная интерпретация шекспировского «Укрощения строптивой».
– Не видела его. Я думала, ты смотришь только депрессивные фильмы о людях, пропавших в море или умирающих в одиночестве в лесу.
Я наморщил лоб.
– Мне нравится всякое кино.
– Брехня. – Она отправила в рот еще одну ложку. – Это все равно что сказать, будто нравится всякая музыка. Всякая музыка не может нравиться. Я люблю комедии, детективные драмы и абсолютный китч типа фильмов База Лурмана.
– «Мулен Руж»?
– Один из любимых.
Я открыл рот, желая добавить еще кое-что, и тут же закрыл его. Краем глаза я видел, что она наблюдает за мной.
– Ты что-то хотел сказать, но не стал.
Я указал подбородком на экран.
– Давай смотреть кино.
– Выкладывай, Хренобород.
– Мне нравятся… – Ну же, она ведь поделилась с тобой историей про своего отца. – Мне нравятся фильмы про любовь.
Я выдохнул и уставился на экран. Она поперхнулась.
– Ты сказал «фильмы про любовь»?
У меня вспыхнули уши. Боже, как будто в старшую школу вернулся.
– Типа, истории, в которых двое влюбляются и все заканчивается хорошо? – В ее голосе слышался смех. – И они, держась за руки, уходят в закат?
– Мне не слышно фильм.
Она покачала головой, глядя на меня.
– У смотрителя кладбища нежная натура.
– Я не смотритель. Я зажигаю фонари.
Джемма так и прыснула со смеха, точно лопнул воздушный шарик.
– Если не нравится фильм, никаких проблем, – усмехнулся я. – Просто мне показалось, что это… – я замялся, – доставит удовольствие.
Она наклонила голову и моргнула шесть раз, словно пыталась передать сообщение азбукой Морзе.
– Доставит удовольствие.
– Доставит удовольствие.
– Удовольствие – это не про нас.