– Ясно. Какую дату ты выбрала теперь?
– Вторые выходные ноября.
В фойе еще оставались зрители. Я мотнул головой в сторону кабинета.
– Давай поговорим у меня.
В кабинете Джемма устроилась на диване, достала телефон и уставилась в экран.
– Программу я составила. Еще кто-то должен будет работать в операторской – отвечать за свет и звук. И, я думаю, мы могли бы использовать твой кабинет в качестве гримерки для артистов. – Наконец она подняла глаза на меня. – Предполагаю, что за кулисами будет не протолкнуться.
Я кивнул.
– Конечно. Без проблем.
Она снова уткнулась в телефон, крепко держа его одной рукой, а другой ритмично постукивая себя по бедру.
– Дэни и Оскар уже в деле, и мы могли бы привлечь кое-кого из комиков помогать в баре.
– Я за и в полном объеме оплачу переработку Сэму и Нэз.
Джемма нахмурилась и сделала паузу.
– Тебе не обязательно это делать.
– Я так хочу. Ради Оскара, и вообще это будет веселое мероприятие.
На ее лице появилась легкая улыбка. Наконец-то, хоть какой-то признак жизни на Марсе. Она кивнула, ее глаза заблестели.
– Это будет весело.
Я достал из стола блокнот, оторвал верхний лист и протянул ей. Она проглядела его.
– Что это?
– Список местных компаний, которые хотят помочь или спонсировать мероприятие.
В теплых карих глазах отразилось удивление.
– Ты разговаривал с ними?
Я кивнул.
– Я поднял эту тему на заседании местного совета предпринимателей. Оскар всем нравится. Люди хотят, чтобы он сохранил бар. – Я скривил губы. – Ходят слухи, что к его собственности присматривается «О’Салливан групп».
– О нет!
У нее на лице появилась гримаса отвращения.
«О’Салливан групп» владела сетью городских баров и клубов – блестящих и бездушных заведений, привлекавших пьяниц и дебоширов, которые затевали уличные драки, разбивали пивные бутылки и шумели на всю округу. Сотрудников «О’Салливан групп» неоднократно обвиняли в сексуальных домогательствах, однако это ни к чему не приводило: увольнений и дисциплинарных мер не следовало. Люди увольнялись сами и рассказывали о порядках в компании своим друзьям. Перспектива подобного соседства никого не радовала.
– Компании из этого списка хотят оказать материальную поддержку в виде бесплатного алкоголя и продуктов, либо финансовую, либо предоставить призы.
Джемма уставилась на список, держа его так, как будто он мог рассыпаться в пыль, а потом подняла глаза со странным выражением на лице.
– Спасибо, Рид. Это огромная помощь.
Я пожал плечами и коротко улыбнулся ей.
– Без проблем. Кто в программе?
Она оживилась.
– Все комики, которых удалось привлечь. Большинство изъявило желание, узнав, что будет аншлаг.
– А он будет? – спросил я с притворным сомнением, подняв брови и усмехаясь.
Она рассмеялась.
– Да, потому что мы обязаны это сделать. Ради сборов и чтобы сдержать обещание, данное комикам.
Я кивнул, откидываясь в кресле.
– Раз надо, значит, сделаем.
– Шоу рассчитано на двенадцать часов, поэтому я предлагаю, чтобы в три и пять утра ты поставил фильмы. Что-нибудь глупое и эксцентричное типа скетчей из «Субботним вечером в прямом эфире».
– «Мир Уэйна»?
Джемма направила на меня палец.
– Да, идеально. Что-то в этом роде. То, что люди уже видели, но не против посмотреть снова. – Она опустила глаза и усмехнулась про себя. – Это будет здорово. Надеюсь, все пройдет хорошо.
– Так и будет. Ты справишься, и у тебя есть целая команда помощников.
Она кивнула, ее глаза задержались на мне.
Мы встретились взглядами, и в голове снова всплыли воспоминания о воскресном вечере, о том, как нам было хорошо вместе. Она посмотрела на мои губы, и я мог бы поклясться чем угодно, что Джемма думает о том же самом.
Но это не имело значения. Воскресенье не должно повториться.
Словно услышав мои мысли, она очнулась и сказала со вздохом:
– Ну, мне пора бежать. Утром на работу.
То, что витало в воздухе за секунду до этого, испарилось, и мы вернулись к бесстрастной вежливости.
– Да. Верно.
Она кивнула и поднялась, прихватив свою сумку.
– Спасибо, друг.
Это слово пришлось ударом в солнечное сплетение. Друзья.
– Я провожу тебя.
Оскар и Дэни наводили порядок в опустевшем фойе, когда мы проходили мимо. Дэни посмотрела на нас.
– Мы обсуждали комеди-шоу, – поспешно сообщила Джемма.
– Я запустил онлайн-сервис по продаже билетов. – Оскар похлопал ее по плечу. – Так что можем продавать билеты, как только скажешь.
Дэни и Оскар попрощались, Джемма быстро кивнула мне, и я закрыл за ними дверь. В кабинете я откинулся на спинку стула и проанализировал наше с ней сегодняшнее общение.
Поначалу было странно, потом стало нормально, а потом – жарко. Жаркую часть мы не могли выдержать. Я знал это. Джемма не изменит свой образ мысли в одночасье.
Меня не волновало, что она лучшая подруга Кэди. Мы с Кэди расстались давно, и она больше не имела на меня никакого влияния. Мне хотелось, чтобы мы с Джеммой оставались в нормальной зоне – как в воскресенье вечером, когда у нас состоялся настоящий разговор.
Звуковой сигнал уведомил о поступлении имейла. Я достал из кармана телефон и проверил почту. Сердце замерло. Победители «Сумбура».
Я неоднократно заходил на сайт и подписался на рассылку. Мне не хотелось, чтобы Джемма, войдя в кабинет, увидела сайт на экране и посчитала меня сталкером.
В письме значилось десять человек. Пару из них мне доводилось встречать в театре, а вот каким образом в число победителей затесался придурок Тревор, оставалось загадкой. Как такое возможно? Я дошел до конца списка, но ее фамилии там не было. Сердце у меня упало. Она не прошла.
Черт. Не это я себе представлял. Джемма была смешной и остроумной и выложилась на полную в тот вечер, когда присутствовали судьи. С тех пор как комики начали выступать в театре, я пересмотрел много шоу и знал, с чем ей придется столкнуться. Почему она не прошла?
Я отложил телефон, откинулся на спинку кресла и вздохнул.
С улицы постучали. Пришлось подняться, пересечь фойе и отпереть дверь.
Джемма стояла с телефоном в руке, и на ее лице отражалась целая буря эмоций: ярость, разочарование, унижение.
Сердце заколотилось в груди. Что я сказал тогда? «Считай, что ты прошла»?
Я открыл дверь шире, и Джемма вошла. Замешкалась на секунду, а потом шагнула ко мне, и я обнял ее.
– Хочешь, фильм посмотрим? – секунду спустя спросил я ей в макушку.
Она кивнула.
Глава 18Джемма
– Женщины вечно жалуются на отсутствие карьерного роста или на то, что их ущемляют с зарплатой, но, милые дамы, – произнес Тревор, со сведущей ухмылкой оглядывая зал, – вы не самым лучшим образом распоряжаетесь деньгами.
Я смотрела его выступление из-за кулис – чувствовала тошноту, но продолжала стоять. Это было что-то типа самоистязания.
Меня не взяли на «Сумбур», поэтому нужно посмотреть выступление типа, которого взяли.
– Я поинтересовался у сестры, сколько она ежемесячно тратит на средства по уходу за волосами. Триста долларов каждые два месяца. Вы представляете?– Он мотнул подбородком в сторону зала.– И вот что я вам скажу. Цыпочки, которые разглагольствуют о «гендерном разрыве в оплате труда» или как там это называется, пусть подсчитают, сколько они тратят на шампуньчики и бальзамчики, на ноготочки,– он посмотрел на свои руки придирчивым «женским» взглядом, и публика засмеялась,– и на всю лабуду, которую мажут себе на личики, потом пусть прибавят к полученной сумме свою зарплату, и тогда до них дойдет, в чем заключается этот «гендерный разрыв».
Братаны в обтягивающих футболках и с цепями на шеях, регулярно присутствовавшие на выступлениях Тревора, взвыли и захлопали.
Я скривила губы. Это же просто удар под дых. Гребаного засранца Тревора взяли, а меня нет.
Выходит, публике требовалось это? Люди смеялись, и я их не винила. Последний комик их разогрел – они были готовы смеяться, потому что комедия обладает импульсом. Смех начинается неосознанно. Сейчас они бы смеялись над чем угодно.
Но от этого не легче.
– В чем проблема? Вам не по вкусу? – обратился он к кому-то из зрителей, и ответом ему стало странное напряжение в зале. – Не нравится – уходите.
Еще одна волна напряжения прокатилась по залу, когда двое встали со своих мест и отправились к выходу. Стоя в темноте, я покачала головой. Тревор стремительно терял внимание аудитории.
– Девушки говорят, что самая трудная работа на свете – это быть мамой, – продолжал он.
Мне снова резануло слух. Назвать взрослых женщин «девушками»?
Тревор ухмыльнулся, как делал это всякий раз, когда начинал подводку к шутке. Он пытался разрядить напряжение – и, возможно, не без успеха.
– А знаете, что я думаю? Работать с мамочками – вот это труднее всего на свете.
Братаны заржали, а я навострила уши. Шутка звучала знакомо – и впервые рассказал ее точно не Тревор.
– Потому что тогда весь день придется слушать про их отпрысков. Представьте, что у вашей коллеги жуткие соседи, которые опустошают ее холодильник, разносят в щепки дом и гадят под себя. А теперь представьте, что коллега считает их своими зайчиками, солнышками, котятками и пирожочками. Готовы слушать это весь день? Тогда считайте, что Нобелевская премия мира у вас в кармане.
Тут до меня наконец дошло, и я открыла рот от изумления. Эту ужасную шутку Тревор украл из комедийного шоу девяностых годов – еще в школе мне подвернулась запись на гаражной распродаже. Это было настолько невероятно, что смех вырвался сам по себе.
После шоу я шла через фойе.
– Удачки в следующем году, – раздался у меня за спиной голос Тревора.
Сколько самодовольства было в его взгляде! Сколько торжества от сознания того, что он достоин быть в числе избранных, а я нет. Что я лохушка, а он крутой и его победа в конкурсе тому доказательство.