Я поднялся, физически ощущая каждый километр, который пробежал этим утром.
– Сейчас покажу.
Джемма нахмурилась, когда я проковылял мимо нее.
В коридоре мы столкнулись с Тревором – обе руки у него были заняты стаканами с пивом. Увидев нас троих, он осклабился с пакостным выражением на физиономии.
– Могли бы пригласить на тройничок!
Он подтолкнул меня локтем. От него разило алкоголем.
– Не жмись, поделись, так ведь, бро?
Я стиснул кулаки. Что за мудак. Во взгляде, которым я посмотрел на него, явственно читалось: «Отвали».
Тревор с прищуром оглядел Джемму и отхлебнул пива. Глаза у него были осоловевшими.
– Что за комеди-шоу, о котором столько разговоров?
Она разом напряглась, и мне остро захотелось ее защитить.
– Так, ничего, – выдавила она из себя.
Тревор пожал плечами и, одним махом осушив стакан, бросил его в ближайшую урну. Раздался звон разбитого стекла.
– Для стаканов существуют отдельные контейнеры, чувак, – ровным голосом произнесла Дэни, зыркнув на него.
– Пардон, – рыгнул он.
– Что значит «пардон»? – спросила Джемма, наклонив голову и нахмурившись.
Тревор пожал плечами и принялся за второй стакан с пивом, направляясь мимо Дэни в другой конец коридора, где находился бар.
– Налей-ка мне еще.
Дэни и Джемма переглянулись. Я буравил его взглядом.
– Она тебе не прислуга.
Дэни коснулась меня рукой.
– Я разберусь, Рид. Больше никакой выпивки на халяву, – сказала она Тревору. – Ты это знаешь. И, кстати, через полчаса тебе на сцену.
– И что?
Джемма скрестила руки на груди.
– А то, что нажрешься в хлам.
Тревор шагнул к нам, нетвердо держась на ногах, и я инстинктивно загородил собой Джемму. Он пытался разглядеть ее из-за моего плеча.
– Переживаешь, что я порву зал, пока ты будешь гнать кислятину про тампоны? Поэтому тебя не взяли на «Сумбур».
Его слова звучали невнятно. У меня закипала кровь.
– Кому по кайфу слушать, как телка ноет со сцены про гормоны и прочее дерьмо? Если бы Оскар чаще приглашал парней, у него не было бы проблем с…
– Хватит.
Я сам не ожидал, что мой голос прозвучит настолько властно. Услышь такой тон Салли, она бы носа не показала из-под кровати.
Тревор ухмыльнулся, тыкая пальцем себе в физиономию.
– Запомните эту рожу. Скоро эта рожа станет знаменитой. – Он подмигнул Дэни и Джемме. – Ловите шанс, пока не поздно, молодые цыпочки уже наступают вам на пятки.
Он повернулся и исчез за служебной дверью.
Чувствуя напряжение во всем теле, я сделал три глубоких вдоха. Отныне на протяжении нескольких месяцев воспоминания об этом разговоре будут придавать мне ускорения на пробежке.
– Ну и мудила, – пробормотала Дэни, направляясь к барной стойке.
Я посмотрел ему вслед.
– На дух его не выношу.
Джемма вздохнула и прислонилась к стене с выражением обожания.
– А я от него без ума.
У меня екнуло в животе.
– Что?
Она изобразила рвотный позыв.
– Шучу. Субъекты вроде Тревора, наряду с комарами и типами, которые пролезают без очереди в туалет в самолетах, – главное зло этой планеты. Жаль, что он больше не опаздывает и приходится общаться с ним перед сетом.
Джемма повернулась и направилась по коридору к сцене.
– И больше никаких гардеробных, – бросила она через плечо.
– Никаких гардеробных, – подтвердил я.
В тот вечер она выступала бомбически. Обычно в операторской царила тишина, но когда Джемма вышла на сцену, мы с Сэмом не могли удержаться от смеха. Я обучил его работе со светом, поэтому он часто работал на пульте. Она отшлифовала несколько шуток, обкатала пару новых и даже поработала с залом, спрашивая сидевших в первом ряду, откуда они, чем зарабатывают на жизнь и как познакомились. Когда она наклонялась, обращаясь к кому-нибудь, зрители оживлялись, наслаждаясь ее вниманием. Везучие мерзавцы.
Когда выступление закончилось, я повернулся к Сэму:
– Тебе принести чего-нибудь?
Он покачал головой:
– Нет. Все в порядке.
– Это была Джемма Кларк, – сказал в микрофон Тревор, и публика снова отозвалась аплодисментами.
Я усмехнулся про себя. Выступать после нее будет непросто, но поделом засранцу – такого дерьма наговорил им в коридоре. Сегодня после закрытия надо сказать Оскару, чтобы больше не приглашал его.
Тревор отпил глоток пива и, наклонив голову, посмотрел в зал.
– Джемма – просто персик, разве нет?
Я уже выходил, но, уловив саркастическую нотку в его голосе, остановился. Джемма помахала зрителям и исчезла в кулисах.
Я встал рядом с Сэмом, наблюдая за сценой. Затылок покалывало.
– Она довольно смешная, да? Для девушки, я имею в виду, – заплетающимся языком произнес Тревор.
Меня охватил гнев. Довольно смешная для девушки? Да один ее палец смешнее, чем весь этот козел целиком.
– Если микрофон отключится, выруби свет, – сказал я Сэму.
Он бросил на меня обеспокоенный взгляд.
– Ты серьезно?
Я уже выскочил из операторской и бежал вниз по лестнице.
По фойе разносился голос Тревора.
– И внешне она тоже ничего.
Я пробежал через холл.
– Что происходит? – спросил Оскар, следуя по пятам.
– Не то что некоторые, – продолжал Тревор, когда я через служебную дверь вышел за кулисы, – ну, вы знаете, подражающие тру-комикам. Видел парочку таких, и, типа: «Мы поняли, ты в депрессухе. Но причесаться-то можно было?»
После этих его слов смешков в зале явно убавилось.
Я стиснул зубы так сильно, что заломило челюсть. Тревор тем временем прошелся по сцене и уставился за кулисы, прямо на Джемму. Она стояла оцепенев и держалась руками за живот, словно ее ударили. У меня похолодело на сердце.
– Рид, – раздался у меня за спиной тихий голос Дэни.
– Приготовься.
Я взялся за штекер микрофона, подключенного к звуковой системе. Дэни кивнула, выражение ее лица было жестким и решительным.
– А знаете, что поговаривают о Джемме? – обратился в зал Тревор. – Говорят, она…
Я выдернул кабель. Зал погрузился во тьму, осталось лишь тусклое аварийное освещение. Зрители загудели.
– Говорят, она… трахнет тебя как в последний раз, но только один раз. Эй! Микрофон не фурычит. В чем дело?
Дэни шагнула вперед, но Джемма уже вышла из ступора и удержала ее.
– Не надо, я сама разберусь.
Она прошла по сцене и вырвала микрофон у Тревора из рук. Я следовал по пятам за ней – схватил козла за грудки и поволок за кулисы.
– Какого хрена?! – отбивался он, но ярость делала меня вдвое сильнее. – Отвали! Я тут хедлайнер!
Кровь буквально закипала в венах.
– Не смей с ней говорить. Даже смотреть на нее не смей.
Свет снова зажегся. Краем глаза я заметил, как Дэни снова подключает микрофон к звуковой системе.
– Аплодисменты Тревору, – сказала в микрофон Джемма. – У него сегодня выдался трудный день – мамочка заставила убраться в комнате.
Публика засмеялась.
– На днях ходила к косметологу. – Она сделала паузу. Ее голос звучал спокойно и твердо, как будто ничего не произошло. – Встречаемся с ней раз в несколько месяцев, при встрече она говорит: «М-да, ну и кожа! А вот я сейчас начищу тебе физиономию!»
Зал засмеялся, и Джемма тоже засмеялась, качая головой.
– И я ей за это плачу и никак не могу с ней распрощаться.
Кровь стучала в ушах, когда я распахнул аварийный выход и выпихнул на улицу Тревора. Тот пошатнулся, приваливаясь к стене.
– Слушай сюда, мудила, – прорычал я, хватая его за грудки. Он отбивался, но я был выше, сильнее, злее и к тому же не пил сегодня, в отличие от него. – Забудь сюда дорогу. Тебе здесь не рады. Если будешь доставать женщин – Джемму, Дэни или еще кого-нибудь, – я найду тебя, и мало не покажется.
Он усмехнулся, но я хорошенько встряхнул его.
– Усек?
– Ладно, отцепись.
Тревор извернулся, и я отпустил его.
Когда я пришел за кулисы, на сцене уже выступал другой комик, рассказывая шутку о том, что злее и строже персидских бабушек на свете нет. Зрители смеялись, забыв о Треворе.
Джемма стояла тут же, наблюдая за мной. Мне хотелось завернуть ее в одеяло и отнести наверх. Подать ей голову Тревора на блюде.
Я наклонился к ней.
– Он ушел.
Она смотрела на меня пытливым взглядом.
– Это произошло на самом деле? Или мне померещилось?
– Пойдем.
Я обнял ее за плечи и повел к выходу со сцены. В кабинете усадил на диван, и она повернулась ко мне лицом.
– Зачем он так?
Я провел рукой себе по волосам.
– Помнишь, ты говорила, что провис на сцене заставляет тебя собраться?
Она кивнула, сглатывая ком в горле. Меня снова захлестнула ярость, и подступило отчаянное желание усадить ее к себе на колени. Вместо этого я скрестил руки на груди.
– И что каждый раз, когда сет не задался или шутка не сработала, ты снова и снова возвращаешься к ней, но заходишь уже с другой стороны?
– Конечно.
– А вот Тревор, мне кажется, действует иначе: он винит других.
– И еще сегодня он сказал, что Оскару следовало бы приглашать больше парней.
– Ага. Это меня и насторожило. Ему хочется легкого успеха. Шутки, которые он рассказывает, примитивные. Он грезит о том времени, когда планка была ниже плинтуса и все смеялись, стоило палец показать. А сегодняшний стендап – это люди вроде тебя. Для скучных белых чуваков становится все меньше места, поэтому они вынуждены умнеть.
Она смотрела в пол, а у меня ныло сердце. Нужно было что-то сделать, как-то поднять ей настроение, но ничего не приходило в голову. Я не мог обратить время вспять и не допустить появления Тревора на сцене или на белом свете.
Джемма подняла на меня глаза.
– У меня выступление в другом клубе, – она проверила время на телефоне, – так что мне пора бежать.
Я тотчас поднялся.
– Тогда давай подброшу.
– Нет, Рид. Сегодня субботний вечер, ты нужен здесь.
Я отмахнулся и взял ключи со стола.