– Тут и без меня все схвачено.
Мы смотрели друг на друга, ее и меня терзал один и тот же вопрос: что, если на той, другой, площадке окажется Тревор?
Джемма вскинула подбородок. Такая отважная… Я испытывал гордость за нее, и в то же время это разбивало мне сердце. Почему ее работа вообще требует отваги?
– Я справлюсь с ним сама, – сказала она.
– Знаю, что справишься. – Я выдохнул. – Но хотел бы помочь. Так делают друзья.
Снежная Королева нуждалась в друге, и я им стал.
Глава 23Джемма
– Сегодня утром я проснулась с ощущением, будто ем карамельку. Откусила кусочек, а он какой-то губчатый.
Я сделала паузу и посмотрела в зал выразительным взглядом. Эта шутка обкатывалась многократно, фраза за фразой. Кроме того, выходка Тревора задела меня за живое, поэтому я решила использовать опробованный блок.
– Оказалось, я жевала берушу.
Публика отозвалась громким смехом, и мои расшатавшиеся нервишки пришли в норму. Я выступала на небольшой площадке в Чайнатауне, рядом с крохотным азиатским рынком. Когда мы приехали, очередь тянулась по лестнице и заканчивалась на улице. В помещение с импровизированной сценой и микрофоном набилось человек шестьдесят. Люди теснились на стоящих по периметру старых диванах, сидели на журнальных столиках и подпирали стены, украшенные аляповатой мазней. На столах стояли порядком оплывшие свечи в потеках воска.
Рид устроился на табурете у барной стойки, пил пиво и наблюдал за моим выступлением. Как только выяснилось, что Тревора здесь не будет, я принялась убеждать его вернуться в кинотеатр, но он отмахнулся от меня и направился к бару.
Я дождалась, когда смех стихнет, и продолжила:
– Беруши у меня пропадают не первый месяц.
Снова взрыв хохота. Я посмотрела на первый ряд и тоже засмеялась.
– Кто вызовет неотложку?
Вот оно. То, ради чего все это затевается, – блаженная радость. Чувство, объединяющее всех присутствующих в зале. И сразу позабылось дерьмишко Тревора. Ради этого чувства можно потерпеть существование таких мудаков.
После выступления я подсела к Риду за стойку, и мы посмотрели сеты других комиков. Когда шоу закончилось, несколько человек поздоровались со мной, кивнули или хлопнули меня по ладони, а Рид все это время терпеливо ждал. Мне стало совестно из-за того, что я кинула его утром. Он выгоняет со сцены комиков-сексистов и выполняет функции телохранителя, катая меня по городу, и что получает в ответ?
– Не обязательно везти меня домой, – сказала я ему.
Он посмотрел на меня безучастным взглядом.
– Уже темно.
– Все в порядке. Я взрослая женщина.
Я сжала его колено. Он напрягся, глядя на мою руку, и, казалось, перестал дышать. Пришлось опомниться и убрать ладонь с его ноги.
Верно, границы. И никаких гардеробных. Друзья.
Он поднял на меня глаза, и лицу вдруг стало тепло-тепло.
– Я отвезу тебя домой.
Допив напитки и попрощавшись с другими комиками и организатором, я села на пассажирское сиденье его машины. Дождь хлестал по лобовому стеклу. Рид принял расслабленную позу, уперев одну руку в дверь, а другую положив на руль.
Он вел внимательно, соблюдал дистанцию, не подрезал и включал поворотники. Кто бы мог подумать, что меня впечатлит чья-то манера вождения?
Я посмотрела на свое отражение в боковом зеркале. Для моих волос дождь был настоящим испытанием. Кудри торчали во все стороны самым невообразимым образом.
– Мне кажется, я только и делаю, что работаю и выступаю.
– Точно, ты ведь и днем работаешь. Когда наконец уволишься?
Я рассмеялась.
– И ты, Брут? Дэни, Оскар, а теперь и ты туда же? Мне без работы нельзя.
– Да ладно. Ты, должно быть, уже на пределе. Всю неделю выступаешь.
Я пожала плечами:
– Если хочешь стать комиком, значит, нужно много работать. Я еще не готова переехать в Лос-Анджелес.
– Зачем тебе переезжать? – нахмурился он.
– Все хорошие комики живут в Лос-Анджелесе и Нью-Йорке. Там вся работа, основные площадки и стендап-комедия, там пишут тексты для ночных шоу и телевидения.
– Значит, тебе нужно переехать в Лос-Анджелес, – произнес он так, словно говорил сам с собой.
Я погрызла ноготь.
– Когда-нибудь – да, но пока я еще не в форме. И не могу оставить здесь Сэма одного.
– Ты в хорошей форме, и если ты уйдешь с работы и займешься стендапом в полную силу, то станешь еще лучше. А Сэм? Он не один. У него куча друзей, они постоянно приходят в театр.
– Извини, – поморщилась я. – Он всегда был популярен.
Рид покачал головой:
– Все в порядке. Его друзья – отличные ребята. Кроме того, у него есть Кэди, Дэни, Матильда и Оскар, которые относятся к нему как к младшему братишке. И у него есть я.
У меня потеплело на сердце. Он был прав, и я знала: если со мной что-то случится или я уеду, мои друзья позаботятся о Сэме. У меня замечательные друзья. И когда Рид включил себя в число тех, кто готов позаботиться о моем брате, из головы вылетела их с Кэди история. Я разговаривала со своим другом.
– Соверши рывок. – Он мотнул подбородком. – Бросай работу.
– Не выйдет. Не могу уволиться.
Это было не совсем так. Без работы я бы продержалась примерно полгода, а потом дела пошли бы под откос. Я всегда скрупулезно следила за тем, чтобы на банковском счете была приличная сумма – на всякий экстренный случай типа внезапного увольнения, отказа в стипендии или в студенческом займе для Сэма.
Мне припомнилось, как маленьким братик подолгу стоял у окна, ожидая маму, чтобы она уложила его спать. Ему давно пора было в постель, а мама все не шла. Всегда обещала, что придет его уложить, и никогда не приходила, но он все равно ждал ее.
Его надежной опорой была я.
– Сейчас неподходящее время, – сказала я Риду, зажав руки между коленями.
На моей улице он притормозил у обочины и заглушил двигатель.
– Ты как, в порядке? Я имею в виду сегодняшний вечер и Тревора.
– Думаю, да. – Я помолчала секунду, собираясь с мыслями. – Будет странно, когда пересекусь с ним в театре в следующий раз. Не хочу выступать перед той же публикой, которой он говорит свои гадости.
Я сцепила руки. Кое-что весь вечер не давало мне покоя.
– Это правда, что про меня такое говорят? – Я сглотнула, краска стыда бросилась мне в лицо. – Это правда, что за моей спиной обсуждают мою сексуальную жизнь?
Рид взял меня за руки.
– Эй, что ты, – тихим голосом проговорил он.
Ладони у него были теплыми и слегка шершавыми. Мне захотелось провести пальцами по его рукам.
– Никто ничего такого не говорит. Он поганый человек, это всем известно. Его мнение никого не интересует.
Я кивнула. Хотелось бы верить, но меня грызли сомнения.
Рид отвернулся.
– Больше он в театре не появится.
– В смысле?
Его лицо помрачнело – так меркнет свет во время грозы.
– Он больше там не выступает.
– Что? Боже мой, неужели Оскар наконец-то отказался от него? Поверить не могу!
Рид убрал руки и посмотрел в лобовое стекло.
– Ага.
– Это, конечно, здорово, но я теперь все больше выступаю по городу и где-нибудь обязательно наткнусь на него.
– Угу, – односложно согласился Рид.
Мы посидели в молчании еще секунду. Я сглотнула.
– Прости, что так вышло утром.
Его брови взлетели в утрированном удивлении, и вместе с тем он выглядел довольно искренним.
– Что я слышу?! Великая Верховная Ведьма просит прощения?!
Я закатила глаза.
– Прекрати.
Его глаза расширились в притворном ужасе. Этот Рид разительно отличался от того, с которым я пикировалась за барной стойкой «Индиго» пару месяцев назад.
– Ты задумала покончить со мной, чтобы я никому не проболтался?
– Очень смешно. Тебе место на сцене, – рассмеялась я и ткнула его в бедро.
Рид скривился, и только через секунду до меня дошло, что он не симулирует боль. Чуть раньше в офисе он стоял с трудом, а потом спускался по лестнице во второй зал ковыляющим шагом.
– Ты хромаешь весь вечер. Что случилось?
Он выпрямился и, чуть поморщившись, сменил позу.
– Я сегодня бегал.
– Ты все время бегаешь.
– Сегодняшняя пробежка получилась дольше обычной.
Он смотрел в лобовое стекло, голос звучал напряженно. Совесть снова оживилась, уколов меня куда-то между легкими и желудком.
– Прости еще раз. Я испугалась.
Рид повернулся, на губах мелькнула улыбка.
– Я знаю. Все в порядке, правда.
Мы посидели секунду в тишине, и я поняла, что он не держит зла, что все прощено и забыто.
– Спасибо, что отвез домой.
Рид кивнул, и его взгляд на несколько секунд задержался на моих губах.
– Всегда пожалуйста.
По телу пробежала дрожь, но она была сладостной. Его глаза потемнели, и в голове промелькнули воспоминания о прошлой ночи. Меня окатило теплом – жар собрался прямо между ног.
Границы. Никаких темных гардеробных. Комедия.
Я сжала губы, пряча их.
– Прекрати.
Он поднял глаза – в них плескалась тревога.
– Что прекратить?
– Перестань смотреть на меня так.
– Как именно?
Он приподнял бровь, и на его лице появилась легкая ухмылка. Я почувствовала, что краснею.
– Ты смотрел на меня пылким взглядом.
– Каким-каким? А ну-ка, покажи.
Смешно выдвинув губы, я уставилась на его рот и засопела.
Он разразился хохотом.
– Это не я! Это какой-то Чубакка!
– Хм, вижу некоторое сходство. Тебе тоже не помешает подстричься.
Я машинально протянула руку, провела большим пальцем по его щетине… и оцепенела. Атмосфера в машине резко изменилась.
Мне следовало отдернуть руку, но он схватил ее и нежно поцеловал внутреннюю сторону моего запястья. Это прикосновение отдалось волной, пробежавшей вдоль позвоночника.
– Спокойной ночи, Джем.
Все еще держа меня за запястье, он наклонился вперед со знающей, уверенной улыбкой и поцеловал меня в щеку – так быстро, что я даже опомниться не успела. Губы у него были теплыми, щетина слегка кольнула мне кожу. Повеяло слабым ароматом лосьона после бритья или дезодоранта – каким-то упоительным мужским запахом.