Мы улыбнулись друг другу. На заднем сиденье Салли свернулась калачиком возле Ноа, оба крепко спали. Рот у Ноа был широко открыт.
– Может, нам даже удастся заманить тебя в компанию.
Голос Рида был шутливым. Я приподняла бровь.
– Мне нравится смотреть на природу, но к единению с ней я не стремлюсь.
Он усмехнулся.
– Нет ничего лучше, чем проснуться утром в палатке, когда светит солнце и щебечут птицы. Возможен бонус: журчание ручья. Вряд ли какое-то другое начало дня способно посоревноваться с этим.
Я представила себе заспанного, взъерошенного Рида, и сердце сладко екнуло. Что может быть лучше такого пробуждения? Он лежит рядом – глаза сонные, волосы всклокочены – и крепкой рукой обнимает меня. Вот чего мне хотелось.
– Мне кажется, это благолепие будут портить брызги мочи на обуви.
Он посмотрел в окно с горькой улыбкой.
– Поход – лучший способ проветрить мозги. Там, в лесу, нет никаких отвлекающих факторов. Ты понимаешь, что важно. – Он посмотрел на меня. – Как самочувствие в связи с сегодняшним вечером?
– Тошнит. Волнуюсь. В ужасе.– А еще расстроена, возбуждена и сомневаюсь. – Словом, испытываю все типичные эмоции перед самым большим выступлением в своей жизни.
– Из-за чего ты нервничаешь?
– Если все пройдет хорошо, за этим может последовать большой успех, но если все пройдет не очень хорошо, то слухи распространятся и моя репутация пострадает. Это очень давит. Кроме того, концерт будет проходить на открытом воздухе.
Деревня Уистлер раскинулась вокруг нижней станции подъемников. Бары, рестораны и магазины обрамляли кирпичные улицы, предназначенные только для пешеходов, а сцена находилась в центре деревни, рядом с подъемниками.
– Я никогда не выступала на открытом воздухе. А вдруг там все будет по-другому?
Я думала об энергопотоке в тесном пространстве, о том, как импульс уходит в зал и возвращается на сцену. А что будет на улице? Вдруг энергия улетит в небо и возникнет ощущение, что я выступаю в вакууме?
Он кивнул.
– Ну да, интересно… Но я не боюсь за тебя. Ты разберешься.
От воспоминания о жутких мгновениях на сцене, когда Шейн украл мои шутки и я стояла в полной тишине, губы невольно сжались.
– Зрители придут туда не ради меня, а ради Ладонны. Моя стендап-комедия иного рода, и это может не сработать. Она меня не выбирала. Она выбрала Пэта, а Пэт порекомендовал меня.
Холодный ужас сковал желудок, когда я вспомнила, как облажалась тогда в университете. С тех пор у меня не раз случались провисы, но в тот раз все произошло из-за ошибки, которую я совершила, и от этого было еще хуже.
Рид взглянул на меня.
– Думаешь о том, как стояла в ступоре, когда тот парень украл твои шутки?
Я посмотрела в окно и кивнула. Он покачал головой.
– Послушай меня, Снежная Королева. Эти штуки ты рассказывала сотни раз. Они выстрелят – и ты знаешь, что они выстрелят. Ты не облажаешься.
Раньше от этого прозвища у меня закипала кровь, но теперь все было иначе. Я выдохнула.
– Да. Ты прав. Я не облажаюсь.
– И знаешь что? Если ты облажаешься, это пойдет тебе на пользу. Я знаю, это плохо, но я слушал подкаст, где один комик сказал…
– Ты слушал подкаст с комиком? С каких это пор, а?
Он рассмеялся.
– Я слушаю подкасты, когда бегаю. Дай мне закончить, хорошо?
– Хорошо, – кивнула я.
– Так вот, я слушал этот подкаст, и один комик сказал, мол, он столько раз лажал, что ему уже все равно, что о нем думают. Это дает возможность обкатывать материал, который он никогда не пробовал на сцене. Поэтому, если ты сегодня облажаешься – я не говорю и не считаю, что так будет, – катастрофы не произойдет. Так приходит опыт. Он тебя чему-то научит.
Я испустила долгий вздох.
– Может, ты скажешь, что я красивая и все будет хорошо?
Он улыбнулся, задержав на мне взгляд. В животе что-то сладко екнуло.
– Ты красивая, и все будет замечательно.
Черт возьми. Стоит ли удивляться, что я влюблена в этого парня?
– Прости, все упали нам на хвост в эти выходные.
Рид покачал головой:
– Не переживай из-за этого. Выходные у нас еще будут. Когда-нибудь. – Он смотрел на дорогу, и у него на губах появилась легкая улыбка. – Надеюсь, тебе понравится пить из ручья.
Я скорчила гримасу, но внутри уже вся растаяла.
Мы продолжали в том же духе – болтали и слушали музыку. Я подпевала, а когда забывала слова, просто их придумывала. Все это время Ноа и Салли мирно посапывали.
На подъезде к Сквомишу началась многокилометровая пробка. Машины ползли вперед бампер к бамперу – все направлялись на праздник в Уистлер. Сквомиш был небольшим городком, в котором заправлялись или останавливались перекусить по пути в Ванкувер или обратно. Летом альпинисты висели на гористых склонах рядом с шоссе. Но сегодня вечером я видела только задние габаритные огни.
Рид покосился на часы на приборной панели и выругался себе под нос.
– Во сколько твой выход, в восемь?
Я кивнула. Часы показывали семь. От Сквомиша до Уистлера было минут сорок езды без пробок. Кто знает, сколько еще нам придется ползти в улиточном темпе. Я хотела поговорить с Кэди перед выступлением, но теперь уже сомневалась, что на это будет время.
Рид разочарованно вздохнул.
– Мне следовало предположить, Снежная Королева. В Сквомише всегда пробки по выходным. Нужно было выехать раньше.
Я сжала его плечо.
– Не переживай, мы успеем вовремя.
Я не знала, успеем ли мы, но видеть напряженное выражение на лице у Рида мне не нравилось. Внешне я была само спокойствие и хладнокровие, но внутри все сжималось от тревоги. Это же мой шанс – как знать, выпадет ли он еще раз, особенно если я профукаю сегодняшний?
Я включила музыку и, глубоко вздохнув, опустила голову на руку.
Через несколько минут на телефоне высветилось сообщение от Кэди.
Кэди Уинтерс: Леди, ни пуха ни пера. Просто хочу, чтобы ты знала: я так горжусь тобой! Все время хвастаюсь другим, что мы знакомы. Ты здесь всех порвешь, суперзвезда, я знаю это. Просто будь собой. Люблю тебя.
Кэди Уинтерс: P. S. В эти выходные мы соседки по комнате.
Я уставилась на сообщение. «Мы прошли огонь и воду», – мелькнуло в голове.
Сегодня вечером, как только увижу ее, я скажу.
На часах было без четырех минут восемь, когда мы въехали в Уистлер. Ноа пересел на переднее сиденье, пока я переодевалась на заднем. Салли выглядела озадаченной. Сердце бешено колотилось в груди.
Рид повернул направо, и я приложилась физиономией о спинку его сиденья.
– Ты там в порядке? – спросил он через плечо. – Надеюсь, пристегнулась?
– В порядке, езжай дальше.
Парковки возле Уистлера были забиты, и Рид подъехал к пешеходной дорожке. Кое-как заправив футболку, я распахнула дверь машины и чуть не вывалилась на тротуар. Отсюда была видна сцена. В деревне царило оживление: люди прогуливались, разговаривали, смеялись. Радостное предвкушение витало в воздухе, и впервые за сегодняшний день я почувствовала настоящее волнение.
Будет очень весело.
– Подожди, – крикнул Рид и побежал за мной, оставив Ноа и Салли в машине.
– Эй, чувак, здесь нельзя парковаться, – окликнул его парень в шапке и защитном жилете.
– Секунду, – на ходу ответил Рид.
Я трусцой бежала к кулисам.
– Рид, я тороплюсь.
Он догнал меня, схватил за руку и потянул за собой в сторону сцены.
– Я знаю, знаю…
В поле зрения появился электронный рекламный щит. Я встала как вкопанная, глядя на него с широченной улыбкой на лице. Все, кроме Рида и рекламного щита, отошло на второй план.
ФЕСТИВАЛЬ ПО СЛУЧАЮ ОТКРЫТИЯ СЕЗОНА В УИСТЛЕР-БЛЭККОМБ
ПРЕДСТАВЛЯЕТ
ЛАДОННУ ХИЛЛ
И ПРИГЛАШЕННУЮ ГОСТЬЮ
ДЖЕММУ КЛАРК
– Это происходит с тобой, Снежная Королева.
– Это происходит со мной, – прошептала я.
Он развернул меня, поставил перед рекламным щитом, а потом отбежал назад и присел, делая снимок на телефон.
– Подними руку и укажи на свое имя, – крикнул он, и я с улыбкой подчинилась.
Могу поспорить, эту улыбку было видно из космоса.
Глава 28Рид
– Вы наверняка поняли по моему виду, – Джемма стояла на сцене в красных бархатных брюках и футболке с логотипом Led Zeppelin, – что я не умею танцевать. Это белая культура. Белые люди не в курсе, но она существует.
Толпа засмеялась, поддерживая ее. Около восьмисот человек, в шапках и лыжных куртках, обступили барьеры вокруг сцены. Их дыхание плавало в воздухе маленькими облачками. Гигантские сценические прожекторы выхватывали из темноты фигуру Джеммы. Ее ярко-красные губы сияли.
– В моем детстве танцев не было. Белые люди не танцуют на семейных торжествах по случаю дня рождения. Они сидят на противоположных концах дивана, накачиваются белым вином и в пассивно-агрессивной форме судачат о том, что тетя Диана – плохая мать.
Аудитория снова засмеялась, и Джемма подмигнула мне.
Сердце барабанило как сумасшедшее. Я наблюдал за происходящим из-за кулис, на шее у меня висел VIP-пропуск. Наши друзья предпочли найти себе места на площадке перед сценой. Позади меня стояла Ладонна, скрестив руки, но я видел только Джемму. Наконец-то ее час настал. Я не мог оторвать от нее глаз. Грудь распирало от гордости.
Эти зрители не знали ее, они видели ее в первый раз и не имели причин испытывать к ней симпатию. Они пришли сюда ради Ладонны, а выступление Джеммы, в их понимании, было просто тратой времени.
Но она собиралась заставить их полюбить себя. Я знал это.
– Можете музыку включить? – обратилась она в микрофон к звукооператору.
Тот знал, что делать: они уже обсуждали это во время проверки звука. Музыка, ритм-энд-блюз семидесятых, зазвучала тихо.
– Свой танцевальный потенциал я открыла случайно.
Джемма начала странно покачиваться, подергивать плечами и выпячивать грудь в такт. Она выглядела нелепо, но при этом сохраняла серьезное лицо, словно позировала на красной ковровой дорожке.