Но и сейчас мне слишком больно.
Мои глаза горят от невыплаканных слез, а в горле образовался неприятный комок. Я в двух секундах от того, чтобы потерять самообладание, потому что не понимаю, как, посмотрев Джейсу в глаза, я не смогла узнать его. Но разве я должна была узнать мальчика, о чьем существовании забыла?
– Ты меня ненавидишь? – хрипло спрашивает Джейс, будто этот вопрос причиняет ему боль, и я вздрагиваю.
Я не понимаю своих чувств, потому что он всеми силами пытался посеять в моем сердце ненависть и в то же время совершил так много поступков, чтобы эту ненависть разрушить.
– Я не знаю, – выбираю я самый простой ответ, но чувствую, что мои эмоции в полном беспорядке. – Я просто…
Внезапно хлопает входная дверь, и я буквально отскакиваю назад, будто стоять на расстоянии вытянутой руки от Джейса – это плохо. На мгновение на лице Джейса вспыхивает боль, но она тут же исчезает. А пока я, хмурясь, смотрю на него, в кухню входит Аполлон, держащий в каждой руке по пакету с продуктами. Он молча ставит их на стойку, делая вид, что не замечает происходящего между мной и Джейсом.
– Я старался выбирать самые любимые продукты, – говорит Аполлон, поворачиваясь ко мне и игнорируя друга.
Я подхожу ближе и рассматриваю его покупки. Многие продукты, которые он достает из пакета, Аполлон выбрал для того, чтобы приготовить простые блюда. Например, макароны с сыром в коробке, свежие овощи и фрукты. А вот из мяса и специй можно приготовить ужин посложнее.
– Пойду прогуляюсь, – бормочет Джейс и покидает нас.
На пару секунд в кухне воцаряется тишина, а затем Аполлон обходит остров и обнимает меня.
– Ты выглядишь так, будто вот-вот расплачешься, – говорит он мне на ухо, когда я наклоняю голову и упираюсь подбородком в его плечо. – Мне стоит пойти и надрать ему задницу?
– Нет, – вздыхаю я. – Думаю, я сама виновата.
– Хорошо.
– Так что с Олимпом? – отстранившись от него, я смущенно улыбаюсь.
– Все чисто, – отвечает Аполлон. – Я связался с некоторыми из наших старых сотрудников, которые все вычистят и уберут следы Адских гончих.
Все это время мы думали, что Цербер просто захватил Олимп, но теперь я знаю, что Джейс дал ему ключ в обмен на меня.
Меня передергивает.
Но я сражалась за Олимп и продолжу сражаться за Вульфа.
– Ты выглядишь измотанной, – замечает Аполлон, и я киваю, понимая, что в его словах есть доля правды.
Не помню, когда в последний раз я нормально высыпалась. Уж точно не в последние тридцать шесть часов.
Аполлон подталкивает меня к лестнице, и я без возражений поднимаюсь по ней.
Сняв с себя одежду, я падаю на кровать и сворачиваюсь калачиком в ее центре. Мои глаза закрываются сами по себе, и через несколько мгновений я засыпаю.
Пятнадцать лет назад
Вытирая слезы, льющиеся из глаз, я открываю музыкальную шкатулку. Музыка все еще играет, но балерина, которая когда-то поднималась и медленно кружилась, сломалась. Несмотря на то что я ненавижу слезы, они все же появляются, и это вызывает у меня досаду, поскольку я не могу понять причину их появления. Возможно, я плачу из-за своей музыкальной шкатулки, которую сломала Сандра. Ей не нравится, когда вещи принадлежат только одному человеку.
– Мы живем в приюте, дурочка. Что твое, то мое, – сказала она слишком грубо и сломала балерину.
– Что это?
Я хлюпаю носом и поднимаю глаза. Джейс нечасто приходит ко мне, но сейчас он открывает шкаф в комнате девочек и, обнаружив меня в моем тайном убежище, садится рядом. Взяв коробку из моей руки, он закрывает ее, прерывая грустную мелодию.
– Для «К»… – читает он надпись на дне коробки.
Я сажусь прямо и сжимаю кулаки, чтобы не наброситься на него. Я пыталась прочитать буквы на дне музыкальной шкатулки целую вечность, но так и не поняла, что там написано.
– Что еще там написано? – спрашиваю я, и он ухмыляется.
– «Для К. Твое сердце сильнее твоего разума. С любовью папа и мама».
Я морщу нос, наблюдая за тем, как он кладет шкатулку себе на колени и, проведя подушечкой пальца по ее краю, надавливает на угол, будто хочет, чтобы шкатулка проколола его кожу.
– Ты думала, там написано что-то другое?
– Нет, потому что мои родители… – Я замолкаю, яростно тряся головой и размахивая волосами.
Когда я думаю о родителях, то постоянно слышу рыдания и крики. Они даже являются мне в моих кошмарах, и девочки дразнят меня за вопли по ночам. Дразнят за то, что я просыпаюсь с дрожью и мокрыми глазами. Я пытаюсь сдерживаться и не звать своих родителей, хотя иногда задыхаюсь от нехватки их объятий.
– Они не вернутся? – спрашивает Джейс.
– Нет, – шепчу я, но мне нельзя об этом говорить.
Ни об этом, ни о том, почему я здесь, ни о моем настоящем имени. Уилкокс иногда спрашивает меня обо всем этом в кабинете рисования. Там она сидит рядом с моим столом и, проводя по моей руке своей, шепчет, что мне лучше забыть о том, откуда я родом, но я не знаю почему.
Мои глаза снова наполняются слезами, и Джейс берет меня за руку.
– Все в порядке, – шепчет он, и я чувствую, как крепко его рукопожатие и как тепла его рука. – Мои тоже не вернутся.
Этой ночью я просыпаюсь от очередного кошмара, в котором вижу стены, залитые кровью, слышу крик и чувствую огонь на своей коже. В моем горле полно пепла, и я не могу как следует вздохнуть. Когда я оглядываюсь по сторонам, моя паника усиливается, но потом глаза привыкают к темноте, и я вижу лишь комнату, полную пустых кроватей.
– Ш-ш-ш… – говорит Джейс, забираясь на ступеньки лестницы, приставленной к моей кровати.
Он упирается плечами в перила и смотрит, как я, икая, вытираю нос тыльной стороной ладони. Я беру себя в руки, и в конце концов мне удается выдохнуть и посмотреть на Джейса, стоящего на лестнице. Его лицо скрыто в темноте. Вдоль стен развешаны ночные светильники, но их слабый свет не доходит до кровати.
Через мгновение Джейс поднимается и садится у моих ног. Наверное, он приходит к какому-то своему молчаливому выводу, потому что хлопает меня по ноге и говорит:
– Все в порядке, Кора, я прогоню твои кошмары. Ты поспи, а я подежурю.
Настоящее
Я резко просыпаюсь, а затем, дрожа, сбрасываю одеяло с ног и перекидываю его через край кровати. Воспоминание о музыкальной шкатулке и Джейсе настолько яркое, что причиняет реальную боль. Я перебираю воспоминания о своем прошлом, пытаясь понять, что еще я могла забыть, но множество событий, похоже, кануло в бездонную пропасть в глубине моей головы. Ведь по идее я должна помнить своих родителей, а возможно, и того, кто забрал их у меня. Но каким-то образом после встречи с Синклерами я совершенно об этом забыла.
Борясь с желанием встать с кровати, я смотрю в окно. На улице уже темно, и я не могу определить, который сейчас час. Мне бы лучше снова заснуть, но тут чья-то рука обхватывает мое запястье, и я вскрикиваю.
Быстрая реакция, которую я натренировала с Беном, не подводит меня. Еще не решив, стоит ли мне сражаться с нападающим, я молниеносно хватаюсь за руку, которая держит меня, и выкручиваю запястье чужака под таким углом, что он вскрикивает, не понимая, откуда взялась эта боль.
– Кора… – хрипит Аполлон, но я слышу в его голосе не только боль, но и едва сдерживаемый смех.
Мне требуется некоторое время, дабы понять, что произошло. Должно быть, сейчас середина ночи и Аполлон забрался ко мне в постель.
Внезапно дверь распахивается, и в комнате зажигается свет. Джейс застает Аполлона, лежащего на моей кровати лицом вниз, и меня, сидящей на его бедрах.
Я отпускаю руку Аполлона и, сползая с него, перевожу взгляд на Джейса. Мое лицо становится горячим, а щеки пылают огнем.
Проклятье!
– Э-э-э.
– Это было довольно горячо, детка, – говорит Аполлон, перевернувшись на спину и ухмыляясь мне.
– Ты в порядке? – спрашивает Джейс. – Ты кричала.
Облизав губы, я сглатываю.
– Я просто не ожидала… Извини.
Пока я пристально смотрю на Джейса, меня посещает еще одно глупое воспоминание.
– Собери свои вещи Кора, – говорит мисс Уилкокс, провожая меня обратно в приют.
Она не обращает внимания на выражение лица мисс Пирсон, когда мы проходим мимо, и ждет меня в дверях комнаты для девочек, пока я запихиваю свои вещи в полиэтиленовый пакет.
Взяв в руки музыкальную шкатулку, я вспоминаю, каким грустным выглядел Джейс, когда увидел ее. Поэтому я засовываю ее под мышку и, пройдя мимо мисс Уилкокс, захожу в комнату мальчиков. Я забираюсь на кровать Джейса и прячу шкатулку под его подушку. Поскольку я его не видела по дороге в дом, полагаю, мисс Пирсон где-то заперла его, и от этой мысли по моей коже бегут мурашки. Я не могу ей возразить, а она старательно игнорирует меня, пытаясь устроить мое удочерение.
Когда я заканчиваю собирать вещи, мисс Уилкокс поджимает губы и молча кивает, будто то, что происходит на данный момент, было неизбежно. Мы спускаемся с ней обратно вниз и останавливаемся перед мужчиной и женщиной, которые пытались заговорить со мной ранее. Кажется, они ничего не имели против моего молчания.
– Привет, Кора, – говорит женщина, приседая, чтобы оказаться лицом на моем уровне. – Я Рэйчел, а это мой муж Кен. – Я киваю, но продолжаю молчать. – Ты не против пожить у нас некоторое время?
– Хорошо, – шепчу я пересохшими губами, понимая, что у меня нет выбора.
Мои вещи находятся в пакете в руках мисс Уилкокс, и больше меня здесь ничего не держит.
Вот и все.
Меня сажают в машину, и больше я не возвращаюсь в приют Святой Терезы.
Прижав руку к груди и спотыкаясь, я иду прочь от кровати и от Джейса.
Мелодия. Я вспомнила одну из двух мелодий, которую он играл на пианино в музыкальной комнате особняка. Первая звучала как колыбельная, которую можно было бы услышать в любой музыкальной шкатулке, а призрачные ноты второй мелодии царапали мою душу, задевая что-то, спрятанное в ее глубине. Меня внезапно осеняет, что он был честен со мной во всем, что касается нашего прошлого. По крайней мере, сегодня. Он действительно тот мальчик, которого я изо всех сил старалась забыть. Он мальчик, которого я забыла. Мальчик, который изменил абсолютно все.