Дверь закрыта на цепочку, с которой, будто насмехаясь над нами, свисает толстый замок. Вульф резко свистит байкерам, которые следовали за нами.
– Болторезы.
– Да, сэр, – отвечает Адская гончая и спустя мгновение подбегает с инструментом в руке.
Вульф без колебаний перерезает цепи, которые, размотавшись, падают на землю с ужасным лязгом, и рывком распахивает дверь.
– Оставайтесь здесь. Если кто-то выйдет через эту дверь, не позволяй ему уйти, – говорит он, оглядываясь на Адскую гончую.
Я достаю свое оружие и следую за Вульфом на лестничную клетку. Дверь за нами захлопывается, и мы в кромешной темноте спускаемся вниз. Моим глазам требуется слишком много времени, чтобы привыкнуть к ней, даже несмотря на фонарик, который включает Вульф.
Мы осматриваем каждую комнату, мимо которой проходим, и, держа пальцы на рукоятке пистолета, я готов нажать на курок в любую секунду.
Стараясь ступать тихо по грязному бетонному полу, мы доходим до ограждений из металлической сетки, за которыми мрак становится все плотнее и темнее. Вульф светит фонариком на пол, и я замечаю полосы, проступающие сквозь пыль. Эти ограждения совсем недавно передвигали. Не обращая внимания на шум, который создаем, мы оттаскиваем часть металлического ограждения в сторону, чтобы проскользнуть внутрь. Никто не бросается на нас из темноты, поэтому мы продолжаем идти вперед, но тут мое внимание привлекает какое-то движение, и я толкаю Вульфа локтем.
Я указываю на угол, и когда Вульф освещает это место, хмуро смотрю на крысу, которая смотрит на нас в ответ, сердито вереща и размахивая хвостом. Вот же чертова гадость.
Несмотря на то что мы находимся в подвале отеля, крыса – это плохой знак.
Вульф уже собирается идти дальше, как в тени появляется что-то еще. Я хватаю его за запястье и направляю свет на место, где, мне показалось, было какое-то движение. Чуть дальше от нас по пыльному полу извивается черная змея, глаза которой устремлены на ее добычу.
– Ты что, издеваешься надо мной? – рычит Вульф.
Змея поднимает голову, готовая нанести удар, и в мгновение ока впивается зубами в крысу. Она быстро обвивается вокруг тела серого существа и обездвиживает ее, а я отворачиваюсь.
Мы в нужном месте.
Я иду вперед, проверяя следующую комнату, и наталкиваюсь на закрытую дверь. Похоже, подвал представляет собой заброшенное складское помещение, но в отличие от этой двери все остальные открыты. По крайней мере, в этой зоне.
Из-под двери пробивается свет, и мы с Вульфом молча останавливаемся по обе стороны от нее, держа оружие наготове. С другой стороны двери не доносится ни звука, и я молюсь, чтобы мы не опоздали.
Я перемещаюсь, готовясь выбить дверь, но она открывается внутрь прежде, чем я успеваю до нее дотронуться.
Стоящий в дверном проеме Джейс, держащий руку на дверной ручке, смотрит сначала на мое лицо, а затем на мою позу.
– Ты хоть проверил, заперта ли она?
– Ты здесь. – Я изумленно таращусь на него. – С тобой все в порядке?
– Это было «нет», – бормочет Вульф и, зайдя внутрь, осматривается. – Видимо, ты был занят, – тихо присвистывает он.
– Этот урод не умер! – Кора выбегает из тени и сразу же бросается к Вульфу.
Она обвивает руками его талию и прижимается головой к шее, идеально вписываясь в его объятия. Вульф вздрагивает от ее прикосновения. Еще сутки назад он постоянно прокручивал случившееся в мыслях, а теперь Коре с легкостью удалось вырвать его из пучины мыслей.
Я вхожу в комнату и вижу, что на полу в дорогом костюме лежит Алекс Руссо. Он выглядит мертвым, как и Паркер, но в отличие от последнего Алекс Руссо не получил пули между глаз. Не в силах совладать с собой, я издаю вздох облегчения и злюсь на то, что мы не позаботились о его смерти сами. Как бы то ни было, засранец получил тот конец, который заслуживал.
– Алекс не умер.
Я подхожу и толкаю его ногой, но он даже не реагирует и не моргает.
– Выглядит он мертвым.
– Кора вколола ему парализатор, – вздыхает Джейс. – Она заставила меня еще раз проверить пульс, так как сначала мы решили, что он умер. Пульс оказался слабым, но все же присутствовал. Возможно, в ближайшие несколько часов он придет в себя.
– Отлично, значит, возьмем его с собой. – Я возвращаюсь к Коре и целую ее в макушку.
Вульф все еще не отпускает ее из своих объятий, и это прекрасно. Я глажу рукой ее спину, но, когда касаюсь шеи, Кора вздрагивает. Испугавшись, что сделал больно, я отступаю назад, но она кладет руку мне на плечо и дважды его сжимает. Я отвечаю на ее жест легкой улыбкой.
– Возьмем, – говорит Джейс. – Мы с ним еще не закончили.
– Нам нужно выдвигаться, – вмешивается Вульф. – Шериф…
– Наверное, он уже в пути, – заканчиваю я. – Тэм выиграла нам немного времени, но его будет недостаточно, если мы задержимся.
Мы с Вульфом подходим к телу Алекса и поднимаем его. Вульф за ноги, а я – за руки. И мне плевать, если в процессе мы вывихнем Алексу плечи. Мы выносим его через дверной проход, а Кора и Джейс следуют за нами. Позже у нас будет время убедиться, что с ними действительно все в порядке, а прямо сейчас нам нужно немного помучить этого человека.
Глава 45Вульф
Я пристально смотрю на человека, который называет себя Стерлингом. За последний час действие яда начало сходить на нет. Алекс стал моргать и смотреть по сторонам. Он подергивает пальцами, будто проверяет, вернулись ли силы в его руки, но они, как и ноги, остаются вялыми, даже когда я втыкаю лезвие ножа в его кожу. Я полагаю, что невозможно не проявить реакции на боль, если ты не парализован.
Дышит он, кажется, тоже нормально.
Я бросаю взгляд на Джейса, затаившегося в тени, в которого ввели тот же яд, но, видимо, меньшую дозу. Потому что, по его словам, он мог продолжать нормально дышать, хотя вначале лежал полностью парализованный и с закрытыми глазами. Кора сидит на полу, положив голову на ногу Джейса, а Аполлон стоит рядом со мной и точит свой нож. Он попеременно проводит лезвием по точильному камню, а затем по костяшкам своих пальцев. Довольно старый метод затачивания, если хотите знать мое мнение.
Я наблюдаю за ним около минуты, ведь именно Аполлону пришла в голову идея подвесить нашего пленника прямо в центре бойцовского зала на Олимпе. Мы расстелили под Алексом брезент и стянули его руки и ноги веревкой, которая тянется через всю комнату. Его ноги оторваны от земли, а тело поддерживают несколько веревок, которые опоясывают бедра подобно ремням безопасности. Когда мы их перережем, в теле Алекса начнется настоящая агония. Его вес будет давить на запястья, локти и плечи, и что-то из этого обязательно сломается.
Спустя какое-то время к Алексу возвращается речь, и, облизывая губы, он начинает задавать бесконечные, бессмысленные вопросы. Зачем он здесь? Что мы планируем с ним делать?
Я смотрю на него, пока он снова не замолкает, и внезапно чувствую, как теплая маленькая мягкая ладонь скользит в мою. Я смотрю на Кору, которая, обхватив одну из моих рук, прижимается к ней и кладет лоб на мой бицепс, пряча от Алекса лицо.
– Что случилось? – шепчу я ей в волосы, и она вздыхает, а я чувствую ее теплое дыхание на своей руке.
У нее наверняка есть раны, о которых она нам еще не рассказала, но я ни о чем не спрашиваю. Если она ни на что не жалуется и все еще дышит, двигается и говорит, то все расспросы могут подождать, пока мы не закончим.
– Он убил моих родителей, – говорит она, и у меня внутри все переворачивается.
Я уже догадывался об этом, но подтверждение чертовски ранит.
– Что ты хочешь с ним сделать?
Кора поднимает голову и встречается со мной взглядом. Она не пытается скрыть свое лицо за какой-то маской равнодушия, и я открыто вижу все ее страдания. Я не могу представить, с какими ужасами она столкнулась из-за Паркера и Алекса, но хочу об этом знать. Хочу, чтобы она рассказала мне о каждой секунде, проведенной там, чтобы я мог забрать или хотя бы разделить с ней эту боль.
Если бы это было возможно.
– Я хочу его боли, – мягко говорит она, и мои губы сами собой кривятся в усмешке.
Зверь, который обычно спит внутри меня, а пробуждаясь, окрашивает мое видение в красный цвет, приоткрывает один глаз. Он потягивается во мне и проскальзывает наружу так же легко, как кошка выпускает свои когти.
Кора обхватывает пальцами рукоятку моего ножа, положив руку поверх моих пальцев, и я поднимаю его.
– Ты хочешь, чтобы он пережил эти мучения? – мой голос не похож на привычный.
– Пока что да. – Она наклоняет подбородок и берет у меня нож, а я следую за ней, практически как ее тень.
Я наэлектризован, взбудоражен и зол. Я подхожу к ней сзади и прижимаю руку к ее животу. Кора шипит от боли, но я не убираю руку, потому что если она хочет причинить Алексу страдание, то боль должна исходить и от нее. Пальцами другой руки я касаюсь ее запястья и поднимаю ее кулак, в котором она сжимает нож. Я ничего не делаю за нее, просто направляю. Аполлон и Джейс наблюдают, как я наклоняюсь к Коре ближе и провожу языком по раковине ее уха.
– Ты не должна этого делать, – умоляет Алекс.
Он изо всех сил борется с веревками, и его грудь блестит от пота.
Наш первый взмах ножом разрывает веревку, удерживающую большую часть его веса, и он падает на несколько дюймов ниже, вскрикивая от внезапного напряжения в руках. Его искусно сделанная маска, за которой он скрывал свое настоящее лицо, трескается. Я думаю, что именно Кора сломала эту маску.
– Пожалуйста, Корин, не надо. У нас так много…
Мы синхронно делаем шаг вперед и полосуем лезвием по его животу. Я показываю Коре, в какое место нужно вонзать нож, а в каком просто полосовать по коже. Сначала Алекс кричит, наблюдая, как кровь стекает по его телу, а мой клинок терзает его. Как лезвие ножа входит и выходит из его плоти. Это справедливое возмездие за все, что случилось с Корой, особенно в той самой комнате. Но потом он перестает кричать и, замолкнув, просто смотрит на нас потухшим взглядом. Мы не отступаем, пока его живот не оказывается вспорот, а кишки не выпадают из тела, распутываясь на полу.