Харст замялся:
— Мадам, кое-что еще подпитывало эти сплетни. А именно пункт из акта парламента, где утверждается, будто вы открыто признались, что не познали короля плотски.
— Я это признала, — сказала Анна; гнев и страх заставляли ее говорить резко. — Что здесь не так?
— Некоторые рассуждали, не познали ли вы плотски кого-нибудь другого.
Анна обмерла.
— Это возмутительно! — бросила она, вставая и вынуждая посла тоже подняться. — И вам не к лицу, доктор Харст, доверять такой злонамеренной болтовне и допрашивать меня в таком тоне. Мой брат должен узнать об этом. Я считала вас своим другом!
— Мадам, я ваш друг, вот почему я без всякой охоты завел этот разговор, — воспротивился обвинениям Харст. — Естественно, в беседе я защищал вас от нападок, решительно и горячо, но вам нужно знать, о чем толкуют люди.
— Однажды вы, доктор Харст, сами советовали мне не верить слухам.
— Но эти слухи циркулируют в верхах, мадам. Их нужно пресечь. Если вы позволите, я от вашего имени пожалуюсь королю.
— Нет! — испуганно выпалила Анна, и глаза их встретились.
Наступила пугающая тишина.
— Может, была еще какая-то причина? — спросил Харст, искательно заглядывая ей в глаза.
Посмеет ли она довериться ему? Он был советником ее брата и, может статься, предпочтет сохранить верность Вильгельму. Чем меньше людей знают ее тайну, тем лучше.
— Нет, никакой причины не было, — заявила Анна. — И я не хочу навредить себе, обращаясь с жалобами к королю.
Она боялась, что не убедила доктора Харста и в возникшем между ними доверии появилась брешь, которую будет не залатать.
— Тогда я ничего не скажу, мадам, — ответил посол и сглотнул.
Желая как-то исправить ситуацию, Анна указала ему на стул и, сев сама, предложила:
— Давайте закончим ужин. Какие еще новости?
— Только та, что парламент постановил каждого, кто продолжит называть вас женой короля или станет отрицать решение Собора, признавать виновным в измене. Миледи, вам будет приятно узнать, что многие люди любят вас. Я слышал, как некоторые лорды хвалили вашу храбрость и здравомыслие. — Это была оливковая ветвь, и Анна обрадовалась, что Харст протянул ее, ненавидя себя за вынужденную ложь. — Один даже выразился так: может быть, королю угодно не любить свою супругу, но сам он всегда считал вас отважной леди.
— Ваши слова согревают мне сердце, — сказала Анна, но тревога в душе не утихала: ведь еще чуть-чуть, и ее тайна была бы раскрыта.
— А другой джентльмен сказал: прискорбно, что король женился на чужой жене, — продолжил Харст, — но вы были восхитительной королевой.
— Лучше бы я знала, что люди держатся такого высокого мнения обо мне, когда была королевой, — с легкой горечью проговорила Анна. — Но я почти ничего не знала о происходящем за пределами моих покоев. Может быть, король хотел изолировать меня. Наверное, он уже давно все это спланировал.
— Сомневаюсь, — сказал Харст. — По моему мнению и судя по тому, что вы мне говорили, король начал привязываться к вам после свадьбы, но потом ему приглянулась госпожа Говард, и, только когда его внезапное чувство к ней усилилось, он решил добиваться аннулирования брака.
Анна покачала головой:
— Едва ли мы когда-нибудь узнаем правду. Мне тоже казалось, что мы становимся ближе, но потом вдруг меня отправили в Ричмонд. И теперь нам известно почему.
В дверь постучали, и вошла леди Ратленд:
— Простите меня, мадам, но здесь снова лорды из Совета, они хотят поговорить с вами.
— Я к ним выйду, — сказала Анна, вытерла рот салфеткой и допила вино. — Доктор Харст, прошу вас сопровождать меня.
Саффолк, Саутгемптон и сэр Томас Риотесли ожидали в приемном зале. Анна засомневалась: прилично ли ей теперь садиться на трон? А потому приняла лордов, стоя перед помостом. Герцогини Саффолк и Ричмонд заняли места справа и слева от нее.
Саффолк, по своему обыкновению, демонстрировал сердечность:
— Миледи Анна, король очень рад, что вы на все согласились, и просил нас передать его благодарность, а также оповестить вас о том, какие распоряжения были сделаны относительно вашего имущества и владений в Англии.
По сигналу герцога вперед выступил Саутгемптон.
— Мадам, мы принесли вам письмо от его величества. — Он с поклоном передал ей послание. — В нем выражены дружественные намерения, и нам было приказано доставить его вместе с этим подарком его дражайшей названой сестре.
Саффолк протянул Анне бархатный кошель:
— В нем пятьсот марок золотом.
Анна упала на колени, думая про себя, не слишком ли быстро она пришла к заключению, что Генрих исподтишка угрожал ей.
— Его величество так милостив. Прошу, передайте ему мою смиренную благодарность. Господа, кто-нибудь может прочесть мне письмо?
— Мы оставим вас, чтобы вы прочли его со своим переводчиком, — сказал Саффолк, указывая на доктора Харста. — Мы подождем в антикамере[40].
— Что там говорится? — спросила Анна посла, когда они остались одни.
Тот прочел вслух:
— «Поистине дорогая и безмерно любимая сестра, из отчета нашего Совета и вашего письма мы убедились в вашей осмысленной покорности. Мы с большим удовлетворением и благодарностью принимаем мудрые и делающие вам честь решения, так как вы поступили по правде Божьей. Продолжая сохранять верность слову и жить в непротивлении, вы найдете в нас превосходного друга, склонного называть вас нашей дражайшей сестрой». — Лицо Харста осветилось радостью. — Ну вот, мадам, наши надежды сбылись! Король продолжает: «В течение пяти или шести дней по завершении сессии нашего парламента мы определим, чем вы будете владеть, с великим к вам уважением, отчего у вас появятся прекрасные причины для довольства, так как мы имеем в мыслях наделить вас четырьмя тысячами фунтов ежегодной ренты. Мы определяем вам во владение два дома, Ричмонд и Блетчингли, неподалеку от Лондона, чтобы вы находились рядом с нами и, когда бы вам этого ни захотелось, могли приезжать к нашему двору и видеться с нами, так же как и мы могли бы приезжать к вам. Когда закончится сессия парламента, мы встретимся и поговорим с вами, и вы увидите, какого друга обрели в нас. Мы повелеваем вам жить покойно и счастливо. Ваш любящий брат и друг, H. R.»
— Это очень благожелательное письмо, — заметила Анна, уяснив себе его смысл. — Король весьма щедр. Содержание не меньше, чем было у меня как королевы. Похоже, я ни в чем не буду нуждаться. Больше всего меня радует, что я получу Ричмонд, потому что мне здесь очень нравится.
— Меньшего вы не заслуживаете, мадам, — сказал Харст. — Эта щедрость вызвана не только благодарностью к вам короля за то, что вы так облегчили ему жизнь, но и его желанием сохранить дружбу вашего брата.
— Он упрощает Вильгельму принятие развода, — отозвалась Анна. — Как Вильгельм сможет возражать при таких обстоятельствах?
— Я буду удивлен, если герцог не выразит некого протеста, — сказал Харст. — Но уверен, он сделает это осмотрительно. Попросить советников войти?
— Да, прошу вас.
Когда лорды вернулись, Анна улыбнулась им:
— Пожалуйста, сообщите его величеству, что я шлю ему самую сердечную благодарность за его щедрые распоряжения. У меня только один вопрос. Где находится Блетчингли? Я никогда о нем не слышала.
— Блетчингли, мадам, расположен к югу от Лондона, в графстве Суррей, отсюда до него меньше двадцати миль, — ответил ей сэр Томас Риотесли. — Это превосходный дом с замечательным оленьим парком. Его величество также дарует вам замок Хивер в Кенте. Он тоже недалеко отсюда.
Анна точно слышала где-то о замке Хивер. Не леди ли Рочфорд упоминала о нем?
— Кроме того, вам передадут Мор, который находится к северу от Лондона.
Четыре резиденции. Может, она теперь и не королева, но явно оставалась знатной дамой.
— А сейчас, миледи, — вступил в разговор Саффолк, — нам поручено объявить вам, какие распоряжения будут сделаны в отношении ваших владений и двора.
— Я согласна иметь при себе тех, кого назначит мне служить его величество.
— Не беспокойтесь, вам определят надлежащий штат придворных во главе с достойными управляющими. Он будет состоять в основном из ваших немецких слуг. Его величество намерен регулярно выделять вам денежные средства на содержание двора. Потребуется некоторое время, чтобы разобраться с финансовыми вопросами, а пока вы сохраните за собой земли из вдовьей части наследства. Я должен заметить, эти установления будут исполнены при условии, что вы остаетесь в Англии.
— Таково мое желание и намерение, — сказала Анна.
— Вам придется вернуть украшения, которые являются наследственной собственностью королев Англии, но вы можете оставить себе все прочие, включая подаренные королем, а также ваш жемчуг, посуду, одежду и портьеры. Мадам, король надеется, эти распоряжения удовлетворительны для вас.
— Более чем удовлетворительны, сэр Томас. Я благодарю его величество за то, что он так щедро обеспечил меня. Прошу вас, заверьте его, я останусь верна сказанному в отношении аннулирования нашего брака, особенно в том, что касается целостности моего тела, которое, я подтверждаю это здесь и сейчас, король оставил в состоянии невинности.
Анна почувствовала на себе взгляд Харста. Он поймет, зачем она сделала это заявление, и всевидящий Господь, конечно, простит ей ложь, необходимую, чтобы защитить свою репутацию и сохранить все то, что она ценила.
— Леди Саффолк, будьте добры, принесите ларец с драгоценностями королевы, — сказала Анна. — Господа лорды, прошу вас, отнесите это кольцо королю в знак моего обета быть верной слову. — Она сняла с пальца перстень; на нем, поймав солнечный луч, сверкнул чистейший бриллиант.
Герцогиня вернулась с ларцом и по приказанию Анны вручила его своему супругу со словами:
— Милорд, пожалуйста, передайте это королю.
— Благодарю вас, миледи, — ответил Саффолк и улыбнулся жене.
Анна давно уже мысленно задавалась вопросом, что происходит между ними — этим стареющим мужчиной в возрасте между пятьюдесятью и шестьюдесятью и его молодой герцогиней, которой, наверное, было чуть-чуть за двадцать. Тем не менее они как будто хорошо ладили. Саффолк явно обожал свою Кэтрин, да и Кэтрин тоже, казалось, была довольна мужем.