— Вы здоровы, милорд? — спросила она; ее выразительные глаза наполнились сожалением.
— Я вполне здоров, — ответил он.
— Я могу сделать что-нибудь для вас, милорд?
— Нет.
Несколько мгновений они смотрели друг на друга, затем он протянул руку.
— Ты хорошенькая девушка, — сказал он ей. — Мне приятно видеть тебя в моем доме.
Она опустила глаза и сделала реверанс — он не понял почему.
Он подумал, что произошло бы, если бы вошла Бесс и увидела горничную возле его постели. Девушку бы уволили, и он никогда не узнал бы, чем все кончилось. Бесс постоянно намекала ему, что он подвержен колдовскому очарованию королевы Скоттов. Она делала это полушутливо, но порой в ее интонациях сквозила злоба. Правда, она не приходила в ярость оттого, что он находил Марию привлекательной; но что она могла бы сказать, если бы узнала, что он, один из самых знатных графов в Англии, слегка очарован одной из самых простых служанок?
У него слегка кружилась голова, и в таком непривычном состоянии это его не волновало.
— Подойди поближе, — сказал он.
Она подошла: он знал, что стоит ему приказать, и она повинуется. Он взял ее руку и поцеловал, но не со страстью, а с нежностью; легкий румянец разлился по ее лицу. Она встала на колени и прижалась губами к руке, державшей ее руку.
Он почувствовал, как в нем загорается страсть, какой он никогда прежде не испытывал. Ему хотелось крепко схватить ее, поцеловать, но он знал, что если он поддастся этому порыву, то у него так закружится голова, что он лишится чувств. Тогда он подумал: «Она так молода, а я не всегда буду болен».
Внизу раздался цокот копыт. Они оба вздрогнули, и она встала с колен.
— Тебе следует пойти посмотреть, кто приехал, — сказал он ей. — Возвращайся и расскажи мне.
Она ушла, а он лежал и прислушивался к шуму внизу.
Но вместо Элеоноры в его апартаментах появилась Бесс.
Она вошла без стука и была поражена, увидев его лежащим на кровати. Он подумал: «Ведь она могла зайти вот так же, когда я разговаривал с Элеонорой». От этой мысли у него екнуло сердце.
— Ах, так вы лежите!
— Я почувствовал себя плохо.
— У вас слегка бледный вид. Вы мало бываете на свежем воздухе. Я пришла сообщить вам, что приехал Леонард Дакр.
— Дакр!
— Я думаю, нам следует спуститься поприветствовать его. Неизвестно, что у него на уме; ведь он — родственник Норфолка.
— Надеюсь, он не доставит нам новых хлопот.
— Хлопоты! Они будут всегда, пока ваша романтическая королева живет под нашей крышей. Вы этого не знали?
— Я начинаю это понимать.
Она одарила его резким взглядом.
— Убеждена, вы считаете, что такая красавица заслуживает хлопот.
— Несмотря на всю ее красоту, я с радостью передал бы эту миссию обратно Скроупу и Ноллису, — отпарировал он.
Она говорила почти игриво, но пристально наблюдала за ним.
— Я не буду передавать ей ваши слова. Это могло бы показаться ей неучтивым.
Тут он представил себе, какой ревнивицей она стала бы, если бы обнаружила неверность мужа. «Интересно, какую форму могла бы принять ее ревность», — подумал он.
Граф поднялся с постели и, борясь с головокружением, спустился в холл вслед за графиней. Нужно было встретить Дакра.
Леонард Дакр мог бы считаться красивым мужчиной, но одно плечо у него было выше другого. Он хорошо осознавал это, и также то, что был вторым сыном лорда Дакра Гисландского, а следовательно, не являлся его наследником. Его старший брат умер, оставив сына Джорджа, а мать Джорджа, леди Дакр, стала женой Томаса, герцога Норфолкского. После ее смерти Норфолк плотно занялся делами семейства Дакров. Речь шла о больших деньгах, и он устроил браки между тремя своими падчерицами и сыновьями. А поскольку эти девушки претендовали на наследство наравне с юным Джорджем, большая часть состояния Дакров не ушла от семейства Говардов. Это вызывало сильную досаду у Леонарда Дакра, поэтому он был настроен по отношению к Норфолку отнюдь не дружески.
Сейчас он склонился к руке Бесс и выразил надежду, что нашел ее в добром здравии.
— У меня прекрасное здоровье, — ответила Бесс.
— А как милорд граф?
— Он слишком мало занимается физическими упражнениями. Я постоянно браню его за это.
— Последнее время я действительно неважно себя чувствовал, — объяснил граф.
— Ему не понравилось в Татбери. Теперь ему будет лучше, раз мы переехали сюда, в поместье Уингфилд.
— Вы тоже выглядите менее счастливым, чем во время нашей последней встречи, — ответил граф.
— У меня плохие новости, — объяснил Дакр. — Мой юный племянник умер. Я сегодня узнал об этом.
— Юный Джордж! — воскликнула Бесс. — Ему ведь было не более семи! Нам искренне жаль. Мой бедный Леонард! Вы должны пройти в мою комнату, и я прикажу, чтобы принесли вина. Это действительно печальное известие.
Граф взял Дакра под руку, а графиня подозвала слугу и дала указания.
— Как это случилось?
— Он занимался вольтижировкой в Тетфорде и неудачно упал с лошади.
— Какая трагедия! Сначала отец, потом сын… Значит, теперь вы — наследник.
— Именно об этом я и приехал поговорить с вами и с графиней.
Когда они уселись в личных покоях графини, Дакр объяснил, почему он так сердит.
— Владения барона, как и его титул, переходят к женщинам семьи, — сказал он. — Так что его юные сестры не только унаследуют состояние Дакров, но и титул.
— Норфолк поступил мудро, женив своих сыновей на трех дочках Дакра, — прокомментировала графиня.
— Очень мудро, очень хитро, — добавил Леонард. — Я собираюсь оспаривать это дело.
Бесс кивнула. Она сомневалась, что у него много шансов выиграть дело. Некоторое время они говорили о семейных делах, затем Бесс как бы ненароком сказала:
— Я должна представить вас королеве Скоттов. Ей не понравится, если она узнает, что вы были здесь и не зашли к ней, чтобы засвидетельствовать свое почтение.
— Я был бы рад поговорить с ее величеством.
Мария познакомилась с Леонардом Дакром.
Кавендиш привез Марии письмо от Норфолка. Мария с восторгом схватила послание. Интрига, которая, как ей казалось, плелась вокруг нее с момента приезда в поместье Уингфилд, внесла оживление в ее жизнь, и она приветствовала это.
Пройдя с письмом в спальню, Мария села у окна и вскрыла его. Герцог писал, что глубоко встревожен, поскольку до него дошли слухи, что папские шпионы в Лондоне вместе с испанским послом планируют выдать ее замуж за дона Хуана Австрийского. Ему необходимо, чтобы она разуверила его. Он ждал ее ответа. Он посылал ей бриллиант, который должен был подтвердить его верность данному ей слову, и просил, чтобы брачный контракт между ними был составлен немедленно.
«Почему бы и нет?» — подумала Мария. Чем скорее состоится ее свадьба с Норфолком, тем быстрее она освободится из своей тюрьмы. Она уже рассматривала брак с ним как единственный выход. Кроме того, ей хотелось замуж; она устала жить без мужа. Она убеждала себя, что забыла Ботуэлла и что он больше ничего не значит для нее.
Мария достала свой миниатюрный портрет и золотую пластинку. Она пошлет их Норфолку в качестве доказательства своей верности данному обещанию и попросит Лесли без промедления подготовить брачный контракт.
Она ответила на послание герцога самыми нежными фразами и, вложив в письмо пластинку и миниатюру, отправила Кавендиша обратно к Норфолку. Вскоре после этого был составлен брачный контракт между Марией и Норфолком, хотя те английские пэры, которые высказывались в поддержку этого брака, не были поставлены в известность. Норфолк не был уверен, кто его друг, а кто враг, поэтому не знал, кому доверять. Как ему казалось, имело значение только то, что контракт подписан.
И он был убежден — и Мария тоже, — что скоро она станет его женой.
Граф и графиня обсуждали несчастную судьбу Леонарда Дакра.
— Мне кажется, он не очень-то любит милорда Норфолка, — сказала Бесс.
— Это легко понять.
Бесс согласно кивнула. Видеть, как титул и состояние, на которые человек имел право, отбираются другими, было невыносимо.
— Конечно, Леонард станет оспаривать этот вопрос, — сказал граф, — но у него нет шансов.
Он подошел к окну посмотреть на окрестности, и в этот момент его слегка качнуло.
— Вы выпили слишком много вина, — смеясь, сказала графиня.
Граф обернулся, собираясь возразить, но ему вдруг стало очень плохо; он потянулся, чтобы ухватиться за портьеру, и потерял сознание.
Когда он пришел в себя, то обнаружил, что лежит в своей постели и в комнате находятся Бесс с докторами Колдвелом и Фрэнсисом. Граф попробовал позвать их, но оказалось, что он потерял голос; он попытался поднять руку, но не смог пошевелить ею. Бесс подошла к постели.
— Не пытайся двигаться, дорогой, — мягко произнесла она.
На губах его были слова, которые он не мог вымолвить, и она продолжала:
— Ты заболел, но теперь все будет в порядке. Я позабочусь об этом. Доктора здесь. Они очень надеются на твое выздоровление.
Она положила руку на его лоб; рука была очень холодной, и ему показалось, что от нее исходит огромная жизненная сила.
— Б… Бесс… — Его губы сформировали слово, а глаза наполнились слезами. Он чувствовал себя настолько слабым, что обрадовался ее силе.
— Тебе необходимо некоторое время отдохнуть, — сказала она ему. — Закрой глаза и постарайся уснуть. Со временем все будет хорошо. Я сказала докторам, чтобы они не покидали Уингфилд, пока твое состояние не покажется мне удовлетворительным.
Ему ничего не оставалось, как только повиноваться ей.
Прошло около недели после удара, прежде чем граф стал снова говорить и слегка двигать конечностями. Бесс почти не покидала комнату больного; она сама готовила ему жидкие каши и снадобья; она охраняла комнату, где лежал ее больной муж, и не впускала никого, кроме врачей. Она постоянно совещалась с ними, и все соглашались, что граф обязан жизнью неутомимой Бесс.